Они заказали закуски, которые, наверное, стоили дороже недельного рациона нормального человека. Не было даже смысла искать самое дешевое блюдо в меню. Оно, теоретически, должно было существовать, но, как бы ты ни старался, оно никак не отыскивалось. С другой стороны, самые дорогие блюда были представлены в изобилии.
– Мальчики пообвыклись на новом месте? – спросила госпожа Ласска.
Мальчики, подумал Мокриц.
– О да. Ангхаммарад очень доволен. Прирожденный почтальон, – сказал он.
– У него есть опыт.
– А что за коробочка у него на руке?
– Это? Послание, которое ему нужно доставить. Это не оригинал, конечно, – оригинал представлял собой глиняную табличку. Пару-тройку раз ему пришлось делать копии, а бронза по меркам големов очень недолговечный материал. Это послание для Короля Хета из Тата от его астрологов со священной горы, с известием, что Богиня Морская разгневалась, и какие нужно провести церемонии для ее ублаготворения.
– Я думал, все это уже затонуло. Он, кажется, говорил…
– Да, да, Ангхаммарад опоздал, и его смыло приливной волной, а сам остров затонул.
– И… – сказал Мокриц.
– И что?
– И не думает ли он, что на сегодняшний день это уже немного не актуально?
– Нет. Не думает. Ты не понимаешь, как видят это големы. Они верят, что вселенная имеет форму пончика.
– Пончика с дыркой или пончика с джемом? – спросил Мокриц.
– С дыркой, разумеется, и не задавай больше вопросов о кулинарных тонкостях, я же вижу, что ты пытаешься обратить это в шутку. Они считают, что у вселенной нет ни начала, ни конца. Мы ходим по кругу, но нам необязательно принимать каждый раз одни и те же решения.
– Например, можно встретить своего ангела более приятным путем, – сказал Мокриц.
– О чем ты?
– Кхм… значит, он ждет, пока история с приливом не повторится снова, чтобы в этот раз оказаться там вовремя и все исправить?
– Да. И не надо мне указывать на дыры в этой теории. Его это устраивает.
– Он готов ждать миллионы лет?
– Это не проблема для голема. Это вопрос времени. Им не бывает скучно. Они чинят себя сами, их очень сложно разбить. Они выживают и под водой, и в вулканической лаве. Может, у него и получится, кто знает? До тех пор он найдет чем себя занять. Совсем как ты, господин фон Липвиг. Ты очень занят…
Госпожа Ласска застыла, уставившись поверх его плеча. Лихорадочно пошарив среди столовых приборов, она схватилась за нож.
– Этот мерзавец только что вошел в ресторан! – прошипела она. – Хват Позолот! Сейчас пойду убью его и вернусь к десерту…
– Так нельзя! – прошипел в ответ Мокриц.
– Это почему еще?
– У тебя неправильный нож! Он для рыбы! У тебя будут неприятности!
Госпожа Ласска сверкнула на него глазами, но разжала пальцы, и на ее лице промелькнуло подобие улыбки.
– У них нет ножей для закалывания убийц и подлецов? – спросила она.
– Их подают по отдельному требованию, – ответил Мокриц поспешно. – Слушай, здесь не «Залатанный Барабан», тут не избавляются от тел, просто свалив их в реку! Тут зовут Стражу! Возьми себя в руки. Себя, а не нож! И готовься бежать.
– Зачем?
– Затем, что я подделал его подпись на гербовой бумаге «Гранд Магистрали», чтобы попасть сюда, вот зачем.
Мокриц обернулся и впервые увидел этого человека во плоти. Он был большим, похожим на медведя, во фраке, под которым уместилось бы двое, и в жилете с золотой тесьмой. А на плече у него сидел попугай – впрочем, официант уже выбежал им навстречу с блестящей медной жердочкой и, наверное, с картой семечек и орехов.
С Позолотом прибыла компания прилично одетых людей, и когда они прошли по ресторану, все заведение завращалось вокруг них – ведь у золота такая высокая плотность, что оно обладает собственной силой притяжения. Официанты суетились, и лебезили, и с важным видом делали НЕважные вещи, и через минуту-другую кто-нибудь должен был сообщить Позолоту, что остальные гости уже прибыли. Но Мокриц бегал взглядом по залу в поисках… ага, вот они, двое. В чем особенность вышибал, почему им невозможно скроить костюм по фигуре?
Один следил за входом, другой за залом, и можно не сомневаться, как минимум третий был еще и в кухне.
…и да, метрдотель отрабатывал свои чаевые, уверяя важного гостя, что о его друзьях уже позаботились…
…большая голова с львиной гривой повернулась в сторону их стола…
…госпожа Ласска пробормотала: «Боги мои, он идет к нам!»…
…и Мокриц встал из-за стола. Вышибалы сменили позицию. Здесь они ничего с ним не сделают, но никто и бровью не поведет, когда его стремительно и уверенно выведут на разговор в соседнюю подворотню. Позолот оставил озадаченных гостей и надвигался на них, лавируя между столов.
Здесь понадобятся навыки или общения, или полетов в окно. Но Позолоту придется быть с ним хотя бы отдаленно учтивым. Люди смотрели.
– Господин Хват Позолот? – спросил Мокриц.
– Собственной персоной, – Позолот растянул губы в улыбке, в которой не было ни капли юмора. – Вы, кажется, поставили меня в невыгодное положение…
– От души надеюсь, что это не так, господин, – сказал Мокриц.
– Оказывается, я обратился к ресторану с просьбой оставить столик на твое имя, господин… фон Липвиг?
– Неужели, господин Позолот? – спросил Мокриц с крайне убедительным непониманием. – Мы зашли в надежде, что тут окажется свободный столик, и были поражены, когда для нас нашлось место!
– Значит, по меньшей мере одного из нас держат за дурака, господин фон Липвиг, – сказал Позолот. – Но скажи мне, ты и вправду Мокриц фон Липвиг, почтмейстер?
– Да, это я.
– А где же фуражка?
Мокриц прочистил горло.
– Это не обязательная форма одежды, – ответил он.
Крупное лицо молча смотрело на него, а потом Позолот протянул ему руку, огромную, как перчатка сталевара.
– Исключительно рад встрече, господин фон Липвиг. Надеюсь, твоя светлая полоса еще продолжится.
Мокриц пожал его руку и почувствовал не железную хватку, но крепкое рукопожатие честного человека, и заглянул в честный, уверенный глаз Хвата Позолота.
Мокриц давно трудился на своем поприще и считал себя профессионалом, но будь на нем сейчас фуражка, он бы ее снял. Перед ним стоял настоящий ас. Мокриц чувствовал это в рукопожатии, видел это в решительном взгляде его единственного глаза. Сложись обстоятельства иначе, он бы умолял Позолота взять его в подмастерья, был бы рад драить ему полы и готовить еду, чтобы только иметь возможность присесть у подножья его величия и обучиться мастерству игры в наперсток целыми банками. Мокриц кое-что понимал в этом, и человек, стоявший перед ним, был величайшим мошенником из тех, что попадались ему на пути. И он демонстрировал это. Он превратил это в собственный стиль. Пиратские кудри, повязка, даже несчастный попугай. Двенадцать с половиной процентов, ради всего святого, неужели никто не заметил? Он сказал им, кто он есть, а они рассмеялись и полюбили его за это. От такого перехватывало дыхание. Если бы Мокриц фон Липвиг разрушал чужие карьеры, это было бы все равно что встретиться с человеком, который мог разрушать цивилизации.
Все это произошло в одно мгновение, краткой вспышкой взаимопонимания, искоркой во взгляде. Но тут что-то промелькнуло перед ним со скоростью рыбешки, удирающей от акулы.
Позолот был не удивлен – он был шокирован. На долю секунды, которую едва ли можно было отмерить на часах, но мир для Хвата Позолота накренился. Этот момент сразу же был стерт им без остатка, и осталась только уверенность Мокрица в том, что он случился, и эта уверенность была непоколебимой.
Ему жутко не хотелось отпускать руку Позолота – на случай, если его на месте поразит молния. Ведь если он распознал истинную природу Позолота, тот тем более должен был раскусить его.
– Благодарю, господин Позолот, – сказал Мокриц.
– Мне известно, что ты был столь любезен, что доставил сегодня по адресу наши сообщения, – проговорил Позолот.
– Мне было это в радость, господин Позолот. Если тебе впредь понадобится наша помощь, только попроси.
– Хм, – сказал Позолот. – Самое меньшее, что я могу для тебя сделать, – это оплатить ваш ужин, почтмейстер. Все будет записано на мой счет. Ни в чем себе не отказывайте. А теперь, если ты меня извинишь, мне пора возвращаться… к остальным моим гостям.
Он поклонился кипящей от негодования госпоже Ласске и удалился.
– Управление ресторана выражает свою признательность за то, что ты не стала убивать посетителей, – сказал Мокриц, присаживаясь. – Теперь давай…
Он замолк и уставился в пространство.
Госпожа Ласска, которая до этого ждала, когда можно будет сорваться, заглянула ему в лицо и засомневалась.
– Тебе нехорошо? – спросила она.
– Они… горят, – сказал Мокриц, выпучив глаза.
– Боги дорогие, ты весь побледнел!
– Слова… они кричат… я чувствую дым!
– За соседним столиком заказали блинчики, – сказала госпожа Ласска. – Это просто… – Она замолчала и принюхалась. – А вообще-то пахнет… бумагой…
Все обернулись на них, когда Мокриц опрокинул стул.
– Почтамт горит! Я точно знаю! – воскликнул он, развернулся и убежал.
Госпожа Ласска догнала его уже у выхода, где его перехватил один из вышибал. Она постучала громиле по плечу, а когда тот повернулся, чтобы оттолкнуть ее, с силой наступила ему на ногу. Он завопил, а она потащила ошеломленного Мокрица прочь.
– Воды… нужно достать воды… – простонал он. – Они горят! Они все горят!
Глава десятаяГорящие слова
В которой Стэнли сохраняет спокойствие – Мокриц герой – Поиски кота до добра не доведут – Что-то в темноте – Господину Грайлю оказано сопротивление – Огонь и вода – Господин фон Липвиг содействует Страже – Танцы на грани – Господин фон Липвиг понимает религию – Время возможностей – Заколка госпожи Макалариат – Чудо
Письма горели.