Я раздражаюсь. Особенно когда понимаю, что Белоснежку Али припас напоследок в качестве десерта, чтобы я сначала пересытился безмозглыми клонами. Когда в кабинет наконец-то приходит Лиза перестает так сильно рябить в глазах от однообразия. Она словно глоток свежего воздуха в газовой камере смертников. Мне дико интересно помнит ли она меня?
Рассматривает с любопытством, выглядит испуганной, но, тем не менее, отвечает довольно дерзко, и я мысленно аплодирую ее крутому нраву. Если бы на моем месте сидел кто-то другой, она тут же лишилась бы работы. Но я ее первый клиент и можно сказать, что ей крупно повезло.
Когда я подтверждаю, что хочу видеть на мероприятии с собой только Лизу, она выходит из кабинета и оставляет нас с Али наедине. Я плачу ему аванс и подписав договор, выхожу на улицу. Сажусь на заднее сиденье автомобиля и диктую водителю адрес родительского дома на Рублевском шоссе. Остановившись на светофоре замечаю Белоснежку в компании одной из блондинок с которой я сегодня общался. Они оживленно ведут диалоги, затем начинают бежать и хватать друг друга за руки. Со стороны все выглядит забавно, и я непроизвольно улыбаюсь. А затем загорается зеленый, и мы трогаем дальше.
Родительский дом пугает меня своими размерами. И я искреннее недоумеваю, зачем такой огромный трехэтажный особняк моим родителям, если в половине комнат они даже не бывают. Иногда мне кажется, что он построен только для того, чтобы удивлять гостей и впечатлять деловых партнеров. В конце концов, я не живу здесь достаточно долгое время, и мне по большому счету должно быть абсолютно все равно.
Мама встречает меня на пороге и тут же обвивает мою шею. Целует в обе щеки по три раза. Хрен знает зачем, но меня это напрягает, потому что ее ядовитая помада остается на моей одежде. Мама выглядит как всегда прекрасно – следствие удачных пластических операций, которые дали возможность в ее шестьдесят пять выглядеть максимум на сорок.
- Маркуша приехал!
Меня трясет, когда мама называет меня Маркушей, поэтому убираю ее руки со своей шеи и сквозь зубы цежу:
- Мам, не называй меня так при своих подружках, ладно? Я – Марк. Никаких Маркуш и прочих нежностей.
Она понятливо кивает и выглядывает из-за плеча, словно готовилась увидеть кого-то еще кроме меня.
- Ты без пары? Я хочу познакомить тебя кое с кем.
- А это уже лишнее! – протестую я.
Захожу в переполненный дом, снимаю верхнюю одежду и от скуки разглядываю гостей. Мама бежит следом, цокая каблуками на весь дом. Притормаживаю у барной стойки, беру виски со льдом и выпиваю первую порцию залпом. Кажется, мне нужно немного заправиться алкоголем, прежде чем знакомится с очередной девушкой, которая приглянулась маме.
Ее сватовство меня уже просто смешит. Каждый раз когда я приезжаю в гости мне навязывают симпатичную миловидную куклу из приличной семьи. Мама страстно мечтает, что однажды одну из них я возьму себе в жены и обязательно заделаю ей ребенка, а лучше парочку.
- Мам, неужели нельзя пригласить меня в гости просто так? – спрашиваю я, попутно здороваясь с присутствующими людьми.
- Марик, - произносит она ласково, а меня опять корежит от видоизменений моего имени. – Тебе тридцать лет…
- Послушай, я могу иметь любую девушку, какую только захочу. А ты сейчас предлагаешь мне надеть перстень на безымянный палец и стать моногамным семьянином?
Она укоризненно качает головой и открывает рот, чтобы посторожить, но вовремя умолкает, потому что перед нами останавливаются две дамочки – мама и дочка. Кажется, я где-то встречал их раньше, но даже не пытаюсь напрячь память, чтобы вспомнить.
- Нинель, - протягивает руку женщина постарше с высокой прической и очками в черной оправе.
Значит, мама ее уже проинформировала насчет меня. Приходится коснуться губами тыльной стороны ладони в знак вежливости и сделать вид, что рад знакомству.
- Какой он милый у тебя, Виолетта! – произносит Нинель, обращаясь к маме.
- Да, Маркуша у нас просто душка, но иногда такой колючий… Марк, познакомься с дочерью Нинель – Олли.
Олли. Что блядь за имя такое? Нельзя по-человечески общаться? Оля симпатичная – кукольной внешности, с пухлыми губками и большими голубыми глазками. У нее красивые пышные сиськи четвертого размера и сквозь тонкую материю платья видно твердые соски. Ротик приоткрывается и Оля что-то говорит мне, но я слушаю ее вполуха. Кажется, она что-то спрашивает о моей деятельности, но мое внимание занимает только ее приоткрытый пухлый ротик и мои пошлые планы на сегодняшнюю ночь. Вечер перестает быть томным.
Кажется, она что-то спрашивает о моей деятельности, но мое внимание занимает только ее приоткрытый пухлый ротик и мои пошлые планы на сегодняшнюю ночь. Вечер перестает быть томным.
- Марк у нас самостоятельный парень. В свои двадцать пустился в свободное плавание, сколотил собственную звукозаписывающую компанию и отказался от родительского наследства. В тот момент мы были в шоке с отцом, но вовремя поняли, что наш мальчик вырос, и надо бы перестать так сильно опекать его…
Я хмыкаю, вспоминая как все было на самом деле. Хочется сказать матери, что она окончательно завралась. Забыла, что здесь присутствую я - очевидец того как все было на самом деле, но решаю промолчать. Затевать скандалы с той, которая всегда считала тебя исчадьем ада себе дороже.
- Марик у нас занимается благотворительностью! – вещает дальше мама. - Помогает детским домам на добровольных началах и старается не афишировать это, но я не могу молчать…
Она притворно смеется, и я вижу, как восхищенно блестят ее глаза. Но не потому, что она гордится мной, а потому, что ей удалось произвести впечатление на собеседниц. Нинель внимательно слушает матушку и кивает в такт ее словам. Пока мамы не видят, Олли томно облизывает губки и незаметно для всех толкает языком в щеку.
«Эта девочка совсем не паинька», - усмехаюсь про себя.
- Достаточно мам, - строго прерываю ее, потому что понимаю, что она переходит все дозволенные рамки.
Нинель прикрывает рот от восторга и внимательно осматривает меня с ног до головы, словно не верит тому, что обо мне говорят. Наверное, она уже мысленно примерила, как гармонично мы смотримся с Олли, и какими будут наши дети, но лично меня это мало волнует.
- Не может быть, Виолетта! Моя Олли тоже занимается благотворительностью! Встает на защиту невинных зверушек, и жертвует львиную долю заработанных папой денег, чтобы помочь бедным несчастным существам.
Я прекращаю слушать то, как соревнуются дамы, потому что вижу на горизонте своего давнего товарища Антона. Откланиваюсь, обещаю Олли, что еще найду ее и покажу нашу оранжерею на заднем дворе. С радостью покидаю общество дам и направляюсь к другу, прихватив еще два бокала виски. С Антоном мы знакомы с детства – жили бок о бок, учились в одном лицее, делили радости и невзгоды непростой мажорской жизни и до сих пор поддерживаем приятельские отношения. По крайней мере, пытаемся. Антон пьет шампанское в одиночестве и откровенно скучает.
- О, кого я вижу! – восклицает он. – Неужели заставили явиться?
- Вынудили, - отвечаю, поправляя галстук на шее.
- Скучно тут – ни одной нормальной цыпочки, с которой можно зажечь. Не поделишься своим белокурым ангелом?
Он кивает в сторону Олли и буквально съедает ее глазами. Я смеюсь и вспоминаю, чем заканчивались все наши посиделки в юности. Мы тусили в самых шикарных клубах мира, баловались легкими наркотиками, устраивали групповушки и трахали все, что движется. Для нас было нормальной практикой поделиться «девочкой» прихватив с собой друга, но сейчас его слова не вызывали у меня ничего, кроме смеха. Мы жили так словно в последний раз. Но с тех пор многое изменилось, в том числе и я сам.
- Прости друг, ее губы сегодня будут заглатывать только мой член, - говорю я с неприкрытым удовольствием, хотя в мыслях представляю далеко не Олли, а кареглазую Белоснежку с ее симпатичными алыми губами.
Но Белоснежка - табу, а Олли здесь и сейчас готова отдаться в мои руки с превеликим удовольствием.
Мы разговариваем с Антоном ни о чем. Просто треплемся, обсуждая футбол, политику, от которой я далек и вспоминаем старых знакомых. В наш разговор нагло вторгается мама и, извиняясь перед другом, уводит меня из его компании. Берет под руку и ведет в просторный зал.
- Ты не поздравил отца, - шепчет она на ухо.
- Как? Я же прислал подарок!
Понимаю, что я даже не в курсе, какой презент преподнёс отцу. Но наши отношения всегда были прохладными чего уж скрывать. Да и не отец он мне. Отчим. Просто усыновил, когда мне исполнилось два года…
- Валерка тоже не поздравила, - парирую я.
- Твоя сестра сейчас не в Москве, ты же знаешь! – она тут же спешит оправдать младшую.
Не в Москве, но завтра возвращается и презентует свой новый клип, который сняла в Штатах накануне. И мы с Белоснежкой отправляемся к ней на презентацию вдвоем.
В толпе людей мы все же находим отца. Мне кажется, за то время пока я не видел его, он стал еще толще – двойной подбородок превратился в тройной, а огромный как шарик живот раздулся вширь. В руках бокал с виски, на лице красные пятна и капли пота. Я пожимаю ему руку и сухо поздравляю с днем рождения.
- Я приготовил для тебя подарок, - говорю я, - курьер должен был привезти.
- Да-да, получил. Мне очень понравился подарок, - врет отец, и я натянуто улыбаюсь.
Наш разговор не клеится – мы совершенно из разных миров и жизней. Он знаменитый политик, который не видит ничего дальше Госдумы, я же не смыслю свой жизни без музыки и компании, которая эту музыку записывает.
Нахожу более удачный момент и покидаю его скучное и неинтересное общество. И я, правда, показываю Олли нашу оранжерею на заднем дворе. Масштабных размеров, с множеством фруктовых деревьев, цветов и овощей. А так же здесь много укромных местечек, где белокурая нимфа стоит на корточках и жадно сосет мой член. И я клянусь, что никогда не расскажу ее маме, какой развратной может быть ее дочка.