Салли любила брата, а тот любил ее. Они всегда были близки друг с другом, еще тогда, когда была жива их мать. А уж после ее смерти весь мир для них сосредоточился в привязанности друг к другу. Но у каждого из них был такой огромный запас нерастраченной любви, что и брат, и сестра с радостью были готовы поделиться своей любовью с каждым, кому она нужна. Бобби особенно нравилось возиться с больными малышами, теми, кто родился с какими-то отклонениями и от которых отказались их мамаши. Он обращался с этими слабыми детками с такой нежностью, готов был часами просиживать у их постелей, наблюдая как зачарованный за тем, как двигаются их крохотные ручки, как потягиваются их тельца. А уж стоило ему заметить улыбку на личике ребенка, и он тут же разражался веселым смехом и поворачивался к Салли, всем своим видом демонстрируя, как он сам счастлив в эту минуту. Вне всякого сомнения, у Бобби был врожденный дар общения с детьми. Впрочем, он ведь и сам все еще оставался ребенком.
Сегодня Бобби не пошел с ними на прогулку. Остался дома, чтобы нарисовать для Хло картину. Хло тоже нарисовала для него картину и днем вручила ее Бобби. Она не улыбнулась, вручая ему свой подарок, а вместо этого с серьезным видом положила руки себе на колени и взглянула на Бобби с таким видом, словно сама она взрослая женщина, а он перед ней – ребенок. У Бобби страсть к рисованию. Возможно, со временем он обучит и Хло кое-каким живописным приемам. Обучал же он других деток, которые жили у них дома. В качестве наставника он был терпелив и добр, ни единым словом или жестом не намекая кому-то из них на то, что пока получается плоховато или способностей у ученика нет. Все же ее Бобби – замечательный человек! К тому же абсолютно безвредный!
Как было бы здорово, если бы все люди понимали это!
Господи! Не допусти, чтобы соседи снова избили его!
Именно эта беда стряслась с ним, когда они перебрались жить в дом на Темпл-Филдс. Публика здесь собралась всякая, народ грубый, привыкший к жестокостям. Многие прошли через тюрьмы. Брат с сестрой выросли в более благополучных районах города. Но вот пришлось поселиться в этом непрестижном районе, в заброшенном доме, куда редко заглядывают посторонние.
Какая ирония судьбы, размышляла порой Салли. Шарлотта Николс первые годы своей жизни тоже провела на Темпл-Филдс, а теперь здесь живет Хло. Нет, Шарлотта не родилась в этом доме. Он еще только строился, когда она была ребенком. Из той информации, которую Салли почерпнула из Интернета, она представляла себе, какая кровавая драма разыгралась на этой улице много-много лет тому назад. Сердце замирает от ужаса при одной только мысли, через что пришлось пройти всем этим несчастным людям.
Впрочем, у каждой истории есть свой счастливый конец. Во всяком случае, Салли хотелось верить в это. Встретились же в конце концов Шарлотта и ее мать, нашли друг друга. И даже если сейчас Шарлотту приговорят к какому-то сроку тюремного заключения, мать никогда не бросит свою дочь. Салли была в этом абсолютно уверена.
Жаль, если все же Шарлотту признают виновной. Хотя разве можно требовать от присяжных иного вердикта, когда всем известно, что она похитила чужого ребенка? Что за безумие! Ведь в силу своей служебной деятельности Шарлотта вполне могла изменить жизнь Хло и без всех этих громких скандалов. Порой Салли вообще отказывалась понимать, чем руководствуются люди, совершая тот или иной глупейший поступок. Да лучше и не пытаться, пожалуй! Таких, как она с Бобби, вообще немного. Большинством людей движет обычная жалость. Но и жалости тоже не так уж много. В противном случае не было бы столько брошенных детей, нуждающихся в любви, ласке и в элементарном уходе, которого они начисто были лишены в своих семьях.
– Ах, милая! Какой же замечательный букет у тебя получился! – улыбнулась она, наблюдая за тем, как Хло движется в ее сторону, раздвигая густую траву. Не девочка, а маленький ангел с сияющим розовым нимбом, который образовал над головой солнечный закат. Такое трогательное, такое совершенное создание! И так естественно ее присутствие здесь, на лесной поляне, словно сама она часть этого леса и окружающей ее природы. Салли сделала глубокий вдох, с наслаждением втягивая в себя запах свежей травы. Эти запахи, словно осколки счастливых воспоминаний детства, плыли в воздухе, подгоняемые легким ветерком. Великолепный вечер, умиротворение и покой витают вокруг. Никто не мешает им наслаждаться первозданной красотой природы во всем многообразии ее красок и звуков.
– Эти цветы ты собрала для меня? – спросила она у Хло, когда девочка подошла к ней.
Хло глянула на сорванные цветы, которые она крепко сжимала своей ручонкой. Потом подняла головку на Салли и тихо прошептала:
– Для мамочки!
Улыбка застыла на губах Салли. Наверняка она ослышалась!
Она наклонилась и осторожно взяла Хло за руку.
– Но у тебя нет мамочки, мое солнышко! Она умерла!
Глаза Хло расширились и заполнили все ее личико. Она молча смотрела на Салли.
– Ты понимаешь, что такое умереть? – спросила у нее Салли.
Хло ничего не ответила.
– Умереть, – начала Салли, напоминая самой себе, что она не лжет. Ведь родная мать девочки действительно умерла. – Умереть – это значит улететь на небеса. А оттуда люди никогда не возвращаются на землю.
Глаза Хло наполнились слезами.
– Но ты не переживай! – принялась успокаивать ее Салли, памятуя о том, что, возможно, уже завтра вот в такое же самое время Шарлотта Николс будет в тюрьме. – Я позабочусь о тебе! Хорошо, что я оказалась рядом, правда? И у нас есть Бобби. И знаешь, скажу тебе по секрету, я хочу поговорить с Трейси, чтобы ты осталась у нас навсегда!
Глава 24
Шарлотта заняла свое место на скамье подсудимых и в то же мгновение почувствовала острый приступ тошноты. Почти всю ночь она промучилась без сна. За завтраком Энтони и мать наперебой уговаривали ее съесть хоть что-нибудь, но кусок не лез в горло и завтрак благополучно остался на столе. Еще никогда в своей жизни она так не боялась, не чувствовала себя так неуверенно. Но выбор сделан и пути назад нет! А ведь прими она предложение судьи, и уже сегодня вечером могла бы благополучно вернуться к себе домой.
Почему-то вид Энтони, облаченного в мантию и парик и уже занявшего свое привычное место в зале суда, вызвал у нее такую бурю чувств, что она даже зажмурилась и затаила дыхание. Что он на самом деле думает о ее выборе? Что она безумна? Поставить на карту все ради одного призрачного шанса вернуть себе Хло? Или что Шарлотта сильнее, мужественнее большинства людей, которых он знает? И уж наверняка заслуживает ребенка более, чем кто-либо! Единственный шанс, и она воспользуется им. Во всяком случае, так он рассуждал прошлой ночью, убеждал ее, утешал. И у нее нет основания не верить его словам. Хотя наверняка, утешая ее, Энтони не раз и не два задался мысленно вопросом: а какое место лично он занимает в жизненных приоритетах Шарлотты? Вслух он не стал об этом спрашивать, а она тоже предпочла не распространяться на столь щекотливую тему. Одно она знала точно! Ей трудно даже представить себе свою дальнейшую жизнь без Энтони. Но и без Хло жизни для нее нет.
Шарлотта видела, как взгляды всех присутствующих устремились на него, когда он подошел к ней с последними словами напутствия. Она старалась смотреть только на него и ни на кого больше.
– Все будет хорошо! Я тут, рядом с тобой! Мы прорвемся, вот увидишь!
Ей хотелось коснуться его лица, погладить по щеке, но она лишь молча кивнула головой, не в силах вымолвить ни слова.
А уже в следующую минуту их всех заставили подняться со своих мест.
– Встать! Суд идет!
И следом в зал вошла судья. На Шарлотту обрушился очередной приступ тошноты. Она почувствовала, как вся покрылась холодным потом. В голове что-то щелкнуло и закружилось все быстрее и быстрее. Она поняла, что еще немного, и потеряет сознание.
Стараясь обрести самообладание, она медленно опустилась на скамью, больно вонзив ногти себе в ладони. Шум зала вдруг отступил прочь, лишь слабые звуки долетали откуда-то издалека. Неожиданно она увидела рядом с собой Ким. Она поддерживала ее одной рукой, а в другой держала стакан с водой.
Шарлотта взяла протянутый стакан и стала жадно пить, словно пытаясь потушить водой пожар, бушующий внутри.
– Вы в порядке? – шепотом спросила у нее Ким.
Шарлотта молча кивнула, хотя полной уверенности в том, что это так, у нее не было. Когда она подняла глаза, то увидела, что судья внимательно смотрит на нее, и тогда она снова кивнула, давая знак, что готова к началу работы. Конечно, она не была готова! Да и как можно быть готовой к тому, что ее ждет впереди? Но это ее выбор! Ее осознанный выбор! И она должна идти вперед и молиться. Молить Бога о том, чтобы ее вторичный отказ согласиться с предложением судьи об условном сроке не стал самой роковой ошибкой всей ее жизни.
Когда Энтони поднялся со своего места, публика замерла в напряжении. В зале установилась мертвая тишина. Чего они ждут, все эти люди, невольно удивилась Шарлотта. Представители прессы, просто зрители, пришедшие на спектакль. Наверняка Хетер Хэнкок в первых рядах. Уж от ее зоркого глаза не ускользнет ни одна мелочь, она проследит за каждым шагом Энтони, за каждым его движением. А уж потом, когда суд будет завершен, разразится очередной порцией своей писанины, сплетя воедино скандальные сплетни, домыслы, факты.
Энтони же сейчас всецело сосредоточился на своем кратком вступительном слове. Идея обратиться с таким словом к суду пришла ему в голову сегодня рано утром.
– Ваша честь! Глубокоуважаемые члены коллегии присяжных! – начал он свою речь, повернувшись в сторону присяжных. – Уверен, все вы уже не раз и не два удивленно вопрошали самих себя, как могла моя подзащитная ходатайствовать перед судом о признании своей невиновности, когда каждому известно, что вечером 6 октября 2011 года она увела чужого ребенка из дома по Норт-Хилл. Впрочем, она и сама этого никогда не отрицала. Не собираюсь отрицать и я. Но хочу заострить, глубокоуважаемые члены коллегии присяжных, ваше внимание на другом. На том, что она именно