Шарлотта снова замолчала. Она поднесла руку ко рту, не в силах далее продолжать свой рассказ. Видно, пережитое снова нахлынуло на нее со страшной силой, заставляя переживать заново все кровавые события того вечера.
– И тогда вы решили позвонить в полицию? – мягко напомнил ей Энтони, возвращая к действительности.
– Да! – выдохнула Шарлотта. – Я позвонила им и сказала, что волнуюсь, потому что в доме Уэйдов никто не подходит к телефону, и что надо бы поехать и проверить, все ли там у них в порядке.
– К этому моменту вы уже решили оставить ребенка у себя?
– Боюсь, в тот момент я плохо соображала, что делаю и что буду делать дальше. Но, скорее всего, да, я решила оставить Хло у себя, по крайней мере на ночь. Мне не хотелось еще сильнее травмировать ее психику, что неизбежно бы случилось, если бы пришлось передавать Хло в руки незнакомых людей из полиции.
Спустя час с небольшим в дверь моего дома постучала полиция. Хло в это время уже благополучно спала наверху у меня в спальне. Я знала, что, как только они увидят девочку, все немедленно закрутится, завертится и придет в движение. Ребенка у меня изымут и отвезут его, чтобы передать на попечение службам экстренной помощи. И тогда я решила ничего не говорить полиции и оставить Хло у себя.
– Полицейские спрашивали вас о девочке?
– Нет, не спрашивали. Они лишь сообщили мне, что оперативно отреагировали на мой звонок, что миссис Уэйд убита, а мистер Уэйд арестован по подозрению в убийстве.
– То есть про ребенка вообще никто не упоминал?
– Нет, кто-то из полицейских сказал, что девочка пропала, но сам Уэйд клянется, что не знает, где его дочь. Хотя веры его словам мало, и они боятся, что ему прекрасно известно, где его дочь.
– То есть они вам дали четко понять, что опасаются того, что он расправился со своей дочерью так же, как со своей женой?
– Да.
– Как вы полагаете, подозревала ли полиция на тот момент, что предполагаемое убийство девочки как-то связано с насилием над ней?
– Не знаю. Хотя позднее мне говорили, что в ходе обыска полиция обнаружила в сарае фотографии, на которых он был запечатлен вместе со своей дочерью, и эти скабрезные снимки… Как я понимаю, после их просмотра полиции все стало ясно.
Энтони понимающе кивнул головой. И вдруг спросил напрямик:
– И все же, когда конкретно вы решили для себя, что не отдадите Хло никому? Был ли такой определенный момент, когда вы четко сказали себе: «Нет, я ее не отдам!»?
Шарлотта отрицательно покачала головой.
– Такого конкретного момента у меня не было. Просто шло время, и я все отчетливее понимала, как мне будет трудно оторвать Хло от себя. Я знала, что девочка придет в отчаяние, еще один шок для нее. Тем более что она была просто счастлива быть рядом со мной. Знаете, как это говорят? Мечты сбываются! Так как же я могла своими собственными руками разрушить хрупкую мечту Хло?
– Но что вы собирались предпринять в дальнейшем? Ваш статус одинокой бездетной женщины общеизвестен. Как вы представляли себе вашу дальнейшую совместную жизнь? Выдать Хло за собственную дочь? Вы этого хотели с самого начала?
Шарлотта нервно сглотнула слюну и, помолчав немного, ответила:
– Моя мать пригласила меня приехать к ним в гости в Новую Зеландию. Она даже завела речь о том, чтобы я переехала туда на постоянное местожительство. По ее рассказам получалось, что о лучшем месте для Хло и мечтать не приходится. Особенно после всего, что она пережила. Конечно, мамино предложение звучало очень заманчиво. Мне хотелось быть вместе с ней, после стольких лет разлуки. Но я чувствовала, что не смогу быть счастливой даже там, рядом со своими родными, если уеду одна, без Хло. Да, мне хотелось немного счастья для себя. Но и для Хло тоже! Я не могла заставить себя даже думать, что можно взять и уехать, а ее бросить одну. Ведь у Хло на всем белом свете нет ни одной родной души! А я смогу дать ей все, думала я. Любящую семью, родной дом, двоюродных братьев и сестер, друзей… Но самое главное – так это то, что все то страшное, что было в ее жизни здесь, издевательства, насилие, страх, все это отодвинется далеко-далеко. И со временем ребенок забудет это как кошмарный сон и навсегда вычеркнет все произошедшее из своей памяти.
– И вы считали, что, кроме вас, никто другой не способен дать все это Хло?
– Нет, я так не считала! Наверняка есть люди, которые привязались бы к малышке не менее горячо, чем я. Но я хорошо знаю изнутри нашу систему опеки над детьми. И знаю, что может наша система сотворить с ребенком, особенно если его начнут перебрасывать из одной семьи в другую, от одного опекуна к другому. Проходят месяцы, а иногда и годы, прежде чем удается найти подходящих приемных родителей для той или иной сироты. Но и тогда нет никаких гарантий, что у приемных родителей все получится. Я не раз видела, как ломают детскую психику, отказываясь от детей в течение одиннадцати часов после их усыновления. Я не могла допустить, чтобы подобное случилось и с Хло. Я слишком хорошо представляла себе все последствия такого развития событий, во что она могла превратиться, пережив еще одно потрясение, а потому, думала я, зачем рисковать ее здоровьем? Тем более я так люблю ее и она счастлива быть со мной.
– Однако же сами вы выросли в приемной семье. И у вас были любящие родители, дом, в котором вам всегда были рады, не так ли?
Если бы Габби не присутствовала в зале суда, Шарлотта бы нашлась что ответить. Она бы рассказала о том, как одиноко ей было в этом доме все детские годы, как тяжело было осознавать, что ты не являешься настоящей частью семьи, а твоя сестра всегда занимает главенствующее место во всем, в том числе и в сердцах своих родителей. Но здесь была Габби, а потому Шарлотта ограничилась лишь короткой констатацией:
– Да, вы правы! Но такие счастливые истории случаются далеко не со всеми приемными детьми. К тому же мы с Хло уже успели так сродниться, что я не видела смысла искать для нее лучшей доли. По моему разумению, мы должны были остаться вместе.
– Итак, вы скрывали девочку у себя дома, а в это время велись полномасштабные поиски пропавшего ребенка?
– Да, и это было ужасно! Но я понимала, что интересы Хло должны стоять для меня на первом месте. К тому же я вполне отдавала себе отчет в том, что сделала. Ведь если бы в те самые первые дни полиция обнаружила Хло у меня дома, они наверняка тут же предъявили бы мне обвинение в совершении уголовного преступления и даже могли бы сразу заключить в тюрьму. Само собой, Хло от меня бы забрали, меня бы выгнали с работы, навсегда лишив права и далее работать с детьми. Ну, и кому от этого была бы польза, думала я, пытаясь оправдать себя.
– После чего вы увезли Хло в Новую Зеландию. И там для нее началась совершенно другая жизнь, дополнительные подробности о которой мы узнаем из письменных показаний представителя местной полиции Гранта Ромни и владелицы центра по дошкольному воспитанию «Ароха». Пока же я благодарю вас за столь подробный и честный рассказ о том, как вы спасли маленькую Хло из дома, в котором ее регулярно подвергали насилию, отчего первые годы ее жизни превратились в невыносимый кошмар.
Энтони занял свое место, а в голове у Шарлотты застучала барабанная дробь. Сотни незримых барабанных палочек стучали по черепу, словно предупреждая ее собраться и быть наготове. Сейчас в дело вступит Кентли. Начнется перекрестный допрос. И хотя Энтони и Джулиан потратили много времени и сил для того, чтобы подготовить ее к этому непростому испытанию, Шарлотта все равно боялась, зная, что впереди, быть может, самый тяжелый и ответственный момент всего процесса. И надо все выдержать! Нет, она не боялась, что прокурор поймает ее на лжи. Она говорила правду, и только правду. Вопрос в другом! Как он в своей изощренной манере постарается вывернуть все ее показания наизнанку, исказив при этом их смысл до неузнаваемости. Ведь такое ему вполне под силу.
– Мистер Кентли! – напомнила судья, что наступила его очередь задавать вопросы.
Продолжая слушать что-то, что негромко говорил ему коллега, сидевший рядом с ним, Кентли встал, слегка откашлялся и сказал:
– Благодарю вас, ваша честь! Но у меня нет вопросов.
Энтони бросил на своего оппонента удивленный взгляд. А у Шарлотты от неожиданности все завертелось и поплыло перед глазами.
Кажется, судья была поражена не меньше. Слегка оправившись от удивления, она повернулась к Шарлотте.
– Что ж, мисс Николс, судя по всему, вы можете покинуть свидетельскую стойку! – И глянув на присяжных, добавила: – Леди и джентльмены! Думаю, самое время сделать перерыв на ленч.
– Невероятно! Он не стал вас допрашивать! – воскликнула Ким, обращаясь к Шарлотте, когда та подошла к адвокатам. – Чего он добивается? – Она повернулась к Энтони: – Или он знает что-то такое, чего не знаем мы?
Энтони был мрачен.
– Он явно что-то затевает! – откликнулся Джулиан. – Тут двух мнений быть не может! Но вот вызвать новых свидетелей он имеет право, лишь предварительно уведомив об этом нас. Неужели он сейчас поставит нас в известность о своем намерении?
– Пусть себе вызывает! На здоровье! – устало отмахнулась Шарлотта. – Никто не сможет опровергнуть мои свидетельские показания. Я не солгала ни полслова. Я не исказила правды даже в мелочах! Так оно все и было! Именно так! – Но вдруг она замолчала, похолодев от внезапной догадки. – О боже! Неужели он собирается вызвать Брайана Уэйда? Как думаете? – проговорила она, задыхаясь от волнения.
Энтони отрицательно покачал головой.
– Не похоже на то! Если бы они собирались это сделать, то наверняка сообщили бы нам. Но даже если это и так, то что это меняет?
– Он может опровергнуть все мои показания, если начнет лгать!
– Ну, знаешь ли! Прибегать к помощи педофила, приговоренного к пожизненному сроку за убийство, только для того, чтобы выиграть процесс, – это уже, по-моему, за гранью безумия! – прокомментировал он ее заявление и снова с сомнением покачал головой.