Впрочем, какое это сейчас имеет значение? Да ничего не имеет значения, кроме Хло! А еще, как она, Шарлотта, станет выживать, когда ее посадят в тюрьму.
Но ведь до тюрьмы дело может и не дойти, тут же постаралась она отогнать от себя дурные мысли. Впереди еще долгое и нудное разбирательство, а за это время может случиться что угодно.
«Что такого может случиться лично для тебя? Ты украла ребенка, обманывала полицию, ты лгала своим друзьям и коллегам по работе… Нет, тебе не избежать наказания! Какой стыд! Какой позор!» Тяжесть содеянного давила тяжким грузом. Шарлотта вполне осознавала свою вину. Но стоило ей вспомнить заливистый смех Хло, ее озорные танцы на пляже, представить себе ее огромные глаза, которые смотрят на нее с такой верой и любовью и в которых она читает и жажду ребенка узнать что-то новое, и желание угодить ей, доставить удовольствие, как она это понимает своим детским разумом… Нет! Повторись все сначала, и Шарлотта поступила бы точно так же.
– В туалет не хотите? – бросила ей через плечо Карен Поттер.
– Нет! – ответила Шарлотта. – Не хочу.
Кажется, такой ответ вполне удовлетворил женщину, и она снова занялась какими-то манипуляциями со своим мобильником. А Дарен Уайлд в это время вышел из машины, чтобы пополнить на автозаправке запас бензина.
Интересно себе представить дом, в котором живет Карен Поттер, думала Шарлотта, заставляя себя переключиться на посторонние мысли. Замужем ли она? Есть ли у нее дети? Или просто доживает свой век, ухаживая за больным и старым отцом. Трудно даже вообразить, что их отношения со временем могут вылиться в подобные доверительные разговоры. Ведь она стала для полиции родного города самой настоящей головной болью. Еще бы! Если вспомнить, как ловко она околпачила их всех, прямо под носом у местной полиции организовав исчезновение Хло. Само собой, средства массовой информации их не пощадили. Газетчики и телевизионщики обрушились на полицейских, как стая рассвирепевших псов. А кому такое будет приятно? И уж больше всех досталось на орехи старшему инспектору криминальной полиции Гулду.
С другой стороны, можно найти и другие причины, объясняющие откровенно враждебное отношение Карен Поттер к ее персоне. Все же многолетняя служба в полиции накладывает на человека свой отпечаток, обнажая до какой-то степени все худшее, что в нем есть. Кстати, это в равной мере можно сказать и про тех, кто занят в системе социальных служб. Многие, очень многие из них со временем становятся черствее, равнодушнее, нетерпимее по отношению к тем людям, которым по долгу службы обязаны помогать. Шарлотте пришлось столкнуться по работе с несколькими такими инспекторами. Но какое счастье, что большинство ее коллег из социального центра в Норт-Кестерли были не из их числа.
Чем они все сейчас занимаются?
Она вспомнила Томи, своего бывшего начальника. Безоговорочно преданный друг, готовый всегда прибежать, прилететь на помощь по первому же зову. И чем она ему отплатила? Осознание собственной вины и острое чувство раскаяния больно ранили душу. Как бы ей хотелось обратиться сейчас к нему за помощью, попросить у него совета! Но она не имеет права впутывать его в скандальное предприятие, которое сама же и затеяла. Впрочем, поскольку он был ее непосредственным боссом, ему все равно не дадут отсидеться в сторонке. Впрочем, скорее всего, он уже успел перебраться на север и тоже начал там новую жизнь с чистого листа. «Господи! Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! Сделай так, чтобы он еще никуда не уехал!» Нет, не ради нее, Шарлотты! Ради Хло! Кому-кому, а Томи она доверяет всецело. Уж он-то позаботится о том, чтобы пристроить Хло в хорошую семью и к хорошим людям. Ради блага малышки он даже лично отправится к Мегги Фенн. Стоило Шарлотте вспомнить сестру Энтони, и у нее снова заныло сердце. И не только потому, что она сестра Энтони, а еще и потому, что можно представить себе, каково сейчас отношение Мегги к ней и что она вообще о ней думает.
Ведь Мегги – это не только ходячая доброта, это еще и воплощение порядочности. Она всегда и во всех видит только хорошее. Наверняка испытала сильнейший шок, когда узнала, как подло обманула ее Шарлотта. Конечно, для нее поступок Шарлотты стал чудовищным ударом. И как она объяснит все случившееся Софи, капризной девочке-подростку, которую, кстати, Мегги получила на воспитание благодаря немалым усилиям со стороны Шарлотты, тогда еще известной им как Алекс? Да и оставили ли у нее Софи? Вполне возможно, уже забрали и передали в другую семью, как это у них практикуется. А как отнесутся к ее поступку другие бывшие ее подопечные? Шарлотту не столько пугало их осуждение и порицание, сколько обида, которая может зародиться в детских душах. А почему она выбрала Хло, а не кого-то из них?
Да, здесь, на родине, у нее осталось столько знакомых, и мнение каждого из них чего-то да стоит. Когда она уехала в Новую Зеландию, она постаралась забыть о них, вычеркнуть их имена из своей памяти, но вот все возвращается на круги своя. И каждый вправе будет предъявить ей свой счет. Кого-то она отвергла, кого-то обидела, разочаровала и даже предала. А кто-то будет откровенно рад увидеть ее вот такой, как сейчас: раздавленной, жалкой, сломленной. И сомневаться не приходится в том, как будет злорадствовать ее бывшая начальница Венди или та мерзкая журналистка по фамилии Хетер Хэнкок. Уж они-то постараются сделать все возможное, все, что в их силах, чтобы утопить ее окончательно.
А ее сестра Габби… как, каким краем коснутся ее все эти неприятности? И что она чувствует, разглядывая ее фотографии на первых полосах газет или телевизионном экране? Что рассказывает своим близняшкам Фоби и Джексону об их любимой тетушке? Шарлотта не могла без слез даже подумать о своей племяннице и племяннике. Она обожала их с пеленок, можно сказать, с самого первого момента появления их на свет. И тем не менее ради блага Хло она порвала все отношения с семьей сестры. Как восприняли этот ее по сути предательский шаг пятилетние дети? Что они говорят о Шарлотте сейчас? И как можно было раньше не принимать в расчет их мнение? Еще две невинные жертвы ее преступления. А ведь Габби знала об этом с самого начала. Знала, но, хвала Господу, молчала и не сказала никому ни слова.
– Поезжай с богом! Все будет хорошо! – пожелала ей Габби в момент расставания, когда они обе стояли на улице возле дома викария. И уж совсем шепотом добавила: – Не забудь только переслать назад паспорт Фоби, когда все образуется.
То есть Габби с самого начала знала, что Шарлотта воспользуется для своих целей паспортом ее дочери, она догадывалась, зачем ей это надо, но не осуждала за это. Она даже расцеловала Шарлотту на прощание, потом села в свою машину и уехала прочь.
Как же теперь все прошедшее отразится на жизни сестры?
Никак! Если сама Шарлотта не даст полиции повода начать копать и против Габби. Само собой, они ведь станут допытываться, как именно ей удалось вывезти Хло из страны. Ну и что? А она ответит им, что позаимствовала «по случаю» чужой паспорт, а уж во всякие подробности – где взяла? у кого позаимствовала? – она не собирается их посвящать. Тем более что в силу своих профессиональных обязанностей ей не составило бы особого труда найти нужных людей для этой аферы, и в полиции отлично понимают это. Впрочем, вопрос ведь не в том, как именно ей удалось вывезти Хло из страны. Главное – это то, что она взяла себе чужого ребенка, долго скрывала его у себя дома, а уже потом вывезла в другую страну.
Была уже половина пятого вечера, когда Дарен Уайлд наконец доставил их в Кестерли. Они ехали по приморской набережной, вокруг теснились всевозможные развлекательные заведения, кафе, рестораны, торговые пассажи, эллинги для серферов, пляжные домики. Вечерело. Закат золотил окна в небольших старинных отелях с осыпающейся от времени лепниной. Вид знакомых мест, как ни странно, вызвал у Шарлотты неожиданный приступ ностальгии. Хотя казалось, будто бы она уехала отсюда только вчера. Все осталось на прежних местах. И даже шатер кукольного театра «Панч и Джуди» стоит на своем законном месте, там, где всегда. Видно, артисты воспользовались хорошей погодой и возобновили свои представления раньше обычного. И хорошенькие ослики выстроились в ряд, готовые катать по пляжу юных наездников. Стрелки часов на городской башне замерли на четверти девятого. Вдоль перил набережной, по которой фланировала публика, совершающая вечерний променад, висели красочные транспаранты и вымпелы, сообщающие населению о готовящемся массовом забеге всех спортсменов-любителей на полумарафонскую дистанцию.
А вот и старомодная карусель, на которой они столько раз катались вместе с Хло. Новый всплеск эмоций при мысли о том, как Хло любила эту карусель. Казалось бы, вполне себе заурядное развлечение, но всякий раз, когда они садились на деревянного пони, глаза малышки загорались от восторга. А потом они присоединялись к прогулочной группе детского сада и какое-то время гуляли вместе с ними, после чего Шарлотта снова отводила малышку в садик. Впрочем, родная мать девочки очень часто забывала о ее существовании и даже забывала забирать ее из садика домой. Зато во время этих ежедневных прогулок Хло успела обзавестись подружкой, первой в своей жизни, а еще научилась играть во всякие игры, о которых и понятия не имела, живя дома.
Воспоминания, воспоминания, воспоминания… Они теснились повсюду. Каждый уголок, каждая улочка, каждый изгиб набережной навевали картинки из прошлого. Вообще-то дом Шарлотты находился в деревне, в получасе езды от города. В деревушке под названием Малгроу она училась в местной школе, занималась спортом, ходила по магазинам, взрослела, расправляла свои крылышки, готовясь вступить в самостоятельную жизнь. Из родного дома она отлучалась только тогда, когда уехала учиться в университет, и потом еще, когда вместе со своими однокурсниками-выпускниками отправилась после вручения им дипломов на две недели на остров Ибица в Испании. Совершенно сумасшедшие две недели! Зато в Кестерли находилась ее работа, единственное место работы за всю ее жизнь. В этом городе в годы оны обитала ее родная семья и семья ее матери. У них даже был собственный дом на Темпл-Филдс. Дома, разумеется, уже давно нет, но трагедия, которая когда-то разыгралась в его стенах и вошла в местные летописи под названием «Резня на Темпл-Филдс», до сих пор не забыта.