– Пожалуй, нет! Алекс отлично ладила со всеми. Во всяком случае, с большинством своих коллег. Был лишь один тип, который изрядно доставал ее. Но он лишился своей работы в ходе недавнего слияния разрозненных социальных служб Кестерли в единую структуру. Попал под сокращение.
– Хорошо! Об этом, я надеюсь, мы поговорим подробнее при встрече. Я полагаю, что увижу вас завтра утром в суде? Мы начинаем процедуру оформления залога, будем добиваться, чтобы до начала процесса Шарлотту выпустили под залог. И вот здесь нам снова может понадобиться ваша помощь. Как вы знаете, для оформления залога нужен адрес постоянного проживания и…
– Она может пожить у нас. Я знаю, что моя жена даже будет настаивать на этом. Скажите ей, что мы с Джеки будем рады помочь ей всем, чем только сможем.
Какой добрый и надежный друг у Шарлотты, невольно восхитилась Ким.
– Обязательно передам ваши слова Шарлотте! – пообещала она. – А ее сестру вы, случаем, не знаете?
– Габби? Близко – нет! Встречались пару раз, и все. Но знаю, что они с сестрой были очень дружны, хотя Шарлотта и воспитывалась как приемный ребенок.
Ким удивленно вскинула брови.
– То есть вы хотите сказать, что Анна – это не ее родная мать?
– Почему? Анна – ее родная мать! Просто по жизни случилось так, что Анна встретилась с Шарлоттой всего лишь полгода тому назад. И это большое счастье для них обеих. Я бы сказал, просто чудо! Не знаю, в курсе ли вы, что…
– Нет! Я не в курсе!
– Конечно, это не мое дело – посвящать вас в чужие семейные тайны, но там у них действительно случилась история из ряда вон. А возвращаясь к Габби, скажу так. Она тоже без колебаний пригласит Шарлотту пожить у себя. Или вы боитесь, что это может осложнить нашу с нею жизнь?
– Такие опасения тоже есть! – честно призналась Ким. – Но вот еще что! По каким-то пока непонятным мне причинам Шарлотта вообще не упомянула в разговоре со мной о том, что у нее есть сестра. Я попросила Анну связаться с Габби. Надеюсь, скоро мы будем что-то знать и о ней, и о ее позиции в этом деле. Но со всех сторон было бы лучше, если бы Шарлотта временно поселилась у Габби.
– А как сейчас Шарлотта?
– Вы же представляете, каким тяжким потрясением, и эмоциональным, и чисто физическим, стали для нее все последние события. Конечно, она подавлена, растеряна. Но я думаю, что для начала ей надо просто выспаться или хотя бы немного поспать, а там, даст бог, она снова воспрянет духом. Мне сейчас надо бежать! Еще куча дел! И все надо успеть переделать до завтрашнего утра. Спасибо, что позвонили! Вы сообщили мне много интересного и полезного. Очень надеюсь и на личную встречу. И, пожалуйста, любые новости о Хло, которыми вы сможете поделиться с нами… словом, звоните мне в любое время дня и ночи!
– Все! Я домой! – объявил Гулд, выходя из своего кабинета в общую комнату. – Матч начинается ровно в три. Так что можно еще успеть заскочить и в паб. Как смотришь, Дарен?
– Я – за! – бодро откликнулся Уайлд, отключая свой компьютер и поднимаясь из-за стола.
– А ты, Карен? Или футбол – это не по твоей части?
– Я предпочитаю регби! – откликнулась Поттер, не отрываясь от дисплея.
– Что ты там изучаешь? – поинтересовался старший инспектор, заглядывая в компьютер через ее плечо. – Или просто шастаешь по сетям в поисках стоящих знакомств?
– Именно так, сэр! Я действительно шастаю по сетям, пытаюсь накопать дополнительную информацию о Шарлотте Николс.
Лицо Гулда моментально сделалось мрачным.
– И?
– И пока ничего существенного! Правда, вот узнала, что пару недель тому назад отца Отилии Уэйд перевели в мужскую тюрьму Лонг-Лартин, категория А, что в Литлтоне.
Гулд нахмурился.
– Это имеет какое-то значение?
Женщина бросила на него недоумевающий взгляд.
– Я полагаю, что нам не следует забывать о существовании этого человека. В конце концов, он – отец ребенка!
– И?
– Конечно, после того, что он с ней сделал, ему вряд ли дадут высказаться по поводу того, что случилось. Но, в отличие от матери девочки, он-то жив!
– Этот ублюдок и близко больше не подойдет к своей дочери! К тому же у него вообще мало шансов в этой жизни подойти к кому бы то ни было. Вряд ли его когда-нибудь выпустят на свободу. Вот поэтому я никак и не врубаюсь. Чем это важно для нас?
– Пока сама не знаю! Я просто собираю дополнительную информацию, и все! Должны же мы знать, кто где! Иначе нас снова выставят…
Поттер замолчала, густо покраснев.
– Снова выставят дураками, ты хочешь сказать? – закончил Гулд фразу своей подчиненной. – Что ж, наверное, в чем-то ты права! Копай и дальше! Но на этого мерзавца времени не трать! Уверяю тебя, там, где он сейчас находится, его стерегут надлежащим образом! Никуда он не сбежит! А вот Алекс Лейк меня действительно волнует. По опыту мы уже знаем, какой она может быть хитрой и изворотливой. Меньше всего на свете мне бы хотелось, чтобы завтра она вышла от мирового судьи с видом победителя, опять оставив всех нас в дураках. А поскольку на нее работают люди Джулиана Крейна, то такой исход дела совсем даже не исключен.
– Не переживайте, сэр! – поспешила возразить ему Поттер. – Обвинителем по этому делу выступает Энди Фиппс, а он с нами заодно и все время был заодно. Так что у нашей общей подруги Шарлотты нет ни малейшего шанса выйти на свободу под залог. Тем более после того, как она уже однажды благополучно удрала из страны.
Гулд прищурился и бросил на Поттер скептический взгляд.
– Дай-то бог, чтобы ты оказалась права! – неопределенно пробурчал он. – Дай-то бог!
После чего оставил Поттер гадать, что именно шеф имел в виду, а сам решительным шагом направился к лифту.
Глава 14
Шарлотта прекрасно понимала: вряд ли в рядах местной полиции есть хоть один человек, который не испытывает к ней стойкой неприязни, не говоря уже о том, чтобы иметь сочувствие ко всем ее невзгодам. И уж тем более такому полицейскому, если он даже и отыщется, никогда не поручат утром следующего дня сопровождать ее в магистрат к мировому судье. Впрочем, для начала ей позволили принять душ и переодеться в чистое. Благо сумку с ее вещами Ким привезла в полицейский участок вчера поздно ночью. После водных процедур Шарлотту под охраной препроводили в закрытый полицейский фургон без окон, где уже и без нее было тесно, как в бочке. В ночь с пятницы на субботу местные служители порядка потрудились на славу и задержали тьму народа, всяких там выпивох и прочих подгулявших граждан, покушавшихся на разные мелкие правонарушения. Вся эта куча мала с нетерпением ожидала, когда их доставят в суд, а потом отпустят восвояси, приговорив к различным административным штрафам.
Зажатая со всех сторон этим харкающим, плюющим и кашляющим контингентом правонарушителей, ругающим почем зря весь белый свет, Шарлотта молча тряслась вместе со всеми остальными бедолагами в наглухо законопаченном металлическом ящике, где у каждого была своя мини-клетка, в которой невозможно было не только сидеть, но и стоять по-человечески, и внутренне готовилась к худшему. Наверняка сейчас их фургон следует в суд в сопровождении вездесущей прессы. Увидеть этого не представлялось возможным, но по звукам, доносившимся извне, Шарлотта понимала, что волнение нарастает по мере их приближения к магистратуре. Вот полицейский фургон медленно повернул на Виктория-сквер, и оживленный шум многократно усилился. Значит, их снова поджидают толпы репортеров, телевизионные бригады, фотои кинокорреспонденты, причем числом не менее, чем это было вчера возле полицейского управления. А скорее всего, сегодня на встречу с ней собралось гораздо больше пишущей и снимающей братии.
Наконец за ними с лязгом опустились металлические ставни-роллы, и фургон въехал в глухое полуподвальное помещение, похожее на пещеру, расположенное уже непосредственно в здании суда. Шарлотта стала напряженно ожидать, когда ее выпустят из железного ящика. Судя по всему, ее очередь была в самом конце. Что одновременно было и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что оттягивался момент, когда она должна предстать перед мировым судьей, а у самой Шарлотты не было ни малейшего желания встречаться с ним, плохо – потому что замкнутое пространство фургона, напоминавшее ей железный гроб, чем дольше длилось ожидание, тем все сильнее давило на психику.
Но вот наконец наступил и ее черед. Охранник отомкнул замок на ее клетке и с издевательским полупоклоном знаком велел выходить.
– Вот уж не предполагал, что мы везем такую знаменитость! – ернически прокомментировал он ее появление на выходе.
Шарлотта, вперив глаза в землю, молча протиснулась по узкому проходу между клетками туда, где уже толпились остальные ее товарищи по несчастью. Каждого из них еще раз обыскали, потом пометили в каких-то списках, и наконец всех препроводили в камеру. Поскольку Шарлотта была единственной женщиной, то ее поместили в отдельную камеру: унылое помещение с облупившейся краской на каменных стенах. Такое впечатление, что их красили в последний раз лет пятьдесят тому назад.
Шарлотта снова почувствовала острый приступ клаустрофобии, усиливая ужас перед неизвестностью, который вот-вот грозил перерасти в откровенный животный страх. Но железная дверь неожиданно быстро распахнулась, и Шарлотте велели следовать за охранником.
В самом дальнем конце коридора перед ней раскрыли еще одну дверь и ввели в большую полупустую комнату с такими же унылыми серыми стенами, особенно унылыми на фоне резкого пульсирующего освещения. Там ее уже поджидала Ким Джайлс. В первую минуту Шарлотту даже повело в сторону от неожиданности. Какое счастье просто увидеть знакомое лицо, подумала она, испытывая невыразимое облегчение.
– С вами все в порядке? – От зорких глаз Ким не укрылось нервное возбуждение, в котором пребывала Шарлотта. Все тело ее сотрясал мелкий озноб.
– Да! Все хорошо! – солгала Шарлотта. – Просто я… я не ожидала… думала, меня уже ведут… Простите! Сейчас я окончательно приду в себя!