– И правильно сделала! – поддержала ее Мэгги. – Очень мужественный поступок. У меня, наверное, духу бы не хватило.
Томи иронично улыбнулся.
– Зато за Шарлоттой не заржавеет! Уж кто-кто, а она не станет робеть или теряться в поисках подходящих выражений. Выскажется начистоту и по существу.
– За эту свою дурацкую прямолинейность и попадала вечно во всякие неприятности! – обронила Шарлотта и добавила: – Но я не могла позволить этой троице наслаждаться трапезой. Еще, чего доброго, подумают, что я их боюсь. Или что я не догадываюсь о том, кто именно разместил эту гнусную информацию в Интернете.
– Вот пусть теперь красотка и пораскинет мозгами! – злорадно воскликнул Рон. – Лично я вообще удивляюсь, как можно принимать на работу такую непрофессиональную журналистку. Вечно она питается всякими непроверенными слухами. Таких гнать надо взашей!
– Терпят ее в редакции только потому, что в нашей глуши-то и писать особо не о чем! – откликнулся Томи. – Да и других подходящих кандидатов у них нет. Вот и приходится прибегать к услугам тех, кто вертится под рукой. Но все же, детка! Ты в порядке?
Шарлотта слабо улыбнулась и молча кивнула головой. На самом деле ей хотелось поскорее встать и уйти из ресторана. И не потому, что ее разозлила встреча с Джейсоном или с Хетер. Просто единственное место на земле, где ей хотелось бы быть в эту минуту, – это Бухта Изобилия. И праздничное застолье по случаю четырехлетия Хло.
Но ничего этого нет, и все ее желания невыполнимы в принципе, а потому надо гнать их прочь и не отравлять трапезу людям, проявившим столько доброты по отношению к ней.
Официант уже принял у них заказ, а Шарлотта продолжала между тем исподтишка любоваться Мэгги и Роном. Ей хотелось обнять их, расцеловать, наговорить кучу добрых слов, сказать им, как она благодарна за те два дня, которые провела под их крышей. Они совершенно не давили на нее, не задавали никаких вопросов, ничего не требовали взамен за свою заботу о ней. Они продолжали жить своей обычной жизнью, позволяя и ей делать все, что хочется: звонить матери в любое время дня и ночи, спать хоть средь бела дня, хоть до обеда, когда есть желание. Никакого принуждения по части еды: хочешь – ешь, хочешь – не ешь. Они даже были столь любезны, что днем свозили ее в полицию, где ей вручили на руки документ, в котором были четко прописаны все условия ее освобождения под залог.
Разве могла она рассчитывать на такую всеобъемлющую помощь и поддержку со стороны этих людей? Ведь она их едва знала. До своего отъезда в Новую Зеландию она и виделась с ними всего ничего!
– Знаешь, порой я думаю, – обронила вчера вечером Анна, когда Шарлотта позвонила ей в очередной раз, – что ангелы – это на самом деле люди. И они появляются в нашей жизни тогда, когда особенно нужны нам, а потом, когда трудная полоса минует, снова уходят, исчезают.
Шарлотте понравилось такое неожиданное сравнение матери. Но, с другой стороны, ей бы очень хотелось надеяться на то, что и Рон, и Мэгги будут постоянно присутствовать в ее жизни. И Томи тоже, с его грубоватыми нежностями и безмерной преданностью. Она будет очень сильно скучать, когда Томи уедет к жене на север. Джеки уже перебралась на новое местожительство. Конечно, они будут перезваниваться и все такое. Наверняка Томи приедет на процесс, когда он начнется. Но все это совсем не то же самое, когда знаешь, что он где-то рядом и всегда готов подставить тебе свое плечо. Не говоря уже о том, как тактично и ненавязчиво он успокаивает ее насчет Хло, без слов вселяя и веру, и даже капельку надежды.
Где сейчас ее солнышко? Ее драгоценная маленькая девочка? Знают ли эти люди, у которых сейчас живет Хло, о том, что сегодня у малышки день рождения? Приготовили ли они для нее что-то праздничное? Необычное? И чем больше вопросов роилось в голове, тем сильнее ныло сердце и давило в груди. Ах, каким чудесным мог бы стать этот праздник для ее маленькой принцессы! Ведь Шарлотта обещала подарить ей новый велосипед! А еще торт, который Хло испекла бы сама в образовательном центре. Потом вечер у Наны с обязательным праздничным застольем. После – тренировка в прыжках. Но главное – желания, которые она хотела загадать, задувая свечи на торте. А еще щенок в подарок, щенок, о существовании которого она даже не подозревала.
Вчера вечером Боб сказал ей, что, скорее всего, придется отдать щенка в чужие руки. Ведь пока неизвестно, когда Хло снова вернется домой.
– Не то чтобы мы потеряли всякую надежду на такой исход дела, – поспешил успокоить ее отчим. – Мы верим и будем верить до конца, что в один прекрасный день Хло снова будет вместе с нами. Но если сейчас забрать щенка к себе в дом, то он привяжется к нам. А мы хотим, чтобы собачка была привязана в первую очередь к ней.
И хотя умом Шарлотта понимала, что Боб прав, она страшно расстроилась. Вот и сегодня! Стоило ей вспомнить вчерашний разговор, и настроение тут же испортилось. Нет! Надо решительно гнать прочь дурные мысли. Она не имеет права распускаться.
– Отлично! – одобрительно воскликнул Рон, наблюдая за тем, как Томи снова наполняет их бокалы вином. – Думаю, самое время поднять тост за Шарлотту и ее новую квартиру. И за то, чтобы завтрашний переезд прошел безо всяких неожиданностей.
– Но мы же ей поможем! – напомнила мужу Мэгги. – Если только у вас с Энтони нет отдельной договоренности насчет рыбалки. Или он тебя уже ангажировал?
– Да он мне даже не позвонил! – воскликнул Рон, чокаясь с Шарлоттой. – За вас, моя дорогая! И пусть сбудутся все ваши желания!
Боясь расплакаться, ибо в это мгновение она особенно явственно представила себе личико Хло, Шарлотта выдавила из себя жалкую улыбку и, поблагодарив, сделала глоток.
– Расскажи, что нового у твоей матери? – спросил у нее Томи, отставляя свой бокал в сторону.
Шарлотта тяжко вздохнула.
– Их адвокат все еще пытается выяснить у нашей полиции, есть ли для нее риск быть арестованной, если она приедет сюда, ко мне. Пока они не получат вразумительного ответа, мама должна оставаться в Новой Зеландии.
– Представляю, как она переживает! – вздохнула Мэгги. – Но кому и зачем нужно ее здесь арестовывать? Не понимаю!
Шарлотта начала объяснять, но в эту минуту к их столику подошла молодая женщина, приблизительно одного возраста с ней.
– Простите! – обратилась она к Шарлотте. – Вы вряд ли меня помните. Но мы с вами учились в одной школе. Правда, я классом ниже.
Шарлотта изобразила на лице вежливую улыбку. Она действительно не помнила женщину, но и признаваться в этом ей тоже не хотелось.
– Вы имеете в виду Эбботс-Хаус? – спросила она наугад.
– Нет! Я имею в виду школу в Мэнфилде, – ответила женщина. – Но в любом случае я хотела лишь сказать вам, что многие ваши одноклассники и просто соученики зашли на вашу страничку в Фейсбуке и оставили там слова поддержки. Все мы считаем, что вы совершили подвиг, спасая малышку из рук этого чудовища. И что недопустимо, чтобы вы оказались в таком положении, как сейчас. Вот, собственно, и все! Извините, что помешала вам трапезничать.
Женщина зашагала прочь, а Шарлотта была уже готова броситься за ней вдогонку. Но вовремя спохватилась, понимая, что поставит в неловкое положение их обеих.
– Какая милая молодая особа! – умилилась Мэгги, и глаза ее наполнились слезами.
– Именно так! – согласился с женой Рон.
– Надо самой заглянуть на свою страничку и посмотреть, что там пишут, – задумчиво бросила Шарлотта и, перехватив настороженный взгляд Томи, добавила: – Понимаю, не все из тех, кто пишет, настроены столь же благожелательно. Но, думаю, у меня хватит присутствия духа прочитать все без исключения.
– Утром мне сказали, что муниципальный совет округа Дин-Вэлли инициирует внутреннее расследование на предмет того, кто конкретно из департамента социальных служб помог тебе вывезти Хло из страны.
– О господи! – простонала Шарлотта. – Все никак не успокоятся! Никто не помог! Так что ничего все их внутренние расследования не дадут! Не смогут они выдвинуть обвинения ни против кого!
– Это уж точно! – согласился с ней Томи.
– Думаю, им просто надо показать, что они тоже что-то делают и как-то участвуют в общем ажиотаже, – предположил Рон. – Хотя лично мне их инициатива представляется пустой тратой времени и денег.
– Вот-вот! И я о том же! – поддержал его Томи. – Лучше бы отдали эти средства на нужды социальной службы.
– А как сами работники реагируют на все происходящее? – поинтересовалась у него Шарлотта.
Томи неопределенно пожал плечами.
– По-разному! Те, кто давно работает, относятся с пониманием. Ибо не понаслышке знают, что бывает с детьми, которых отдают под чью-то опеку. Молодые, те настроены более критично, особенно те, кто тебя не знает. Но с молодыми ведь всегда так! Они скоры на вынесение своего вердикта, даже если не очень четко представляют себе, о чем идет речь.
Мэгги глубокомысленно улыбнулась.
– Не понимаю, о чем вообще беспокоиться! Ведь главный судья – это твоя совесть, правда? Если человек уверен, что не совершил ничего противоправного или не поступил вопреки собственной совести, а вы, Шарлотта, и отдаленно не сделали ничего подобного, то незачем и предаваться мрачным мыслям или терзаться ненужными угрызениями совести. Еще раз повторяю! Вы ни в чем не виноваты!
Шарлотта снова перевела взгляд на Томи.
– Мне не по себе, что я доставляю тебе столько хлопот! Да и вам я уже изрядно надоела! – повернулась она к Рону и Мэгги. – А сколько неприятностей из-за меня у моих родителей! Да и власти тоже изрядно перенервничали… и полиция… вот почему у меня такое чувство, будто я совершила что-то ужасное, что-то вопиющее, что-то такое, что не укладывается ни в какие рамки. А ведь на самом деле речь идет об одной маленькой девочке, такой милой, такой нежной, такой славной… И этой девочке сегодня исполняется четыре годика.
Кэрри Джоунз взволнованно прижала обе руки к груди.
– Ну, ты готова, Хло?
Девочка молча кивнула, глаза ее были устремлены на свечи. Она стояла на стуле перед тортом, ухватившись одной рукой за спинку, чтобы не потерять равновесие. Другой она крепко прижимала к себе Бутса, внутренне собираясь с силами, чтобы задуть свечи.