sub judice, то есть в стадии обсуждения. И раз Энтони сам не возражает против того, чтобы их видели вместе, то с какой стати переживать ей? Пожалуй, впервые за долгие месяцы Шарлотта почувствовала себя по-настоящему беззаботной. Ну, или почти беззаботной, с учетом той ситуации, в которой она оказалась.
Темные дождевые облака, висевшие на горизонте, куда-то исчезли. Видно, ветер угнал их прочь, полностью очистив бледно-голубое небо, повисшее над акваторией бухты. Солнечные блики искрились в лужицах воды на полосе прибрежных пляжей, еще не успевших просохнуть после дождя. К счастью, ветер тоже стих и ничто не угрожало роскошной прическе Шарлотты. А поскольку в последние дни дождей почти не было, то и в воздухе не ощущалось переизбытка влаги, которая могла бы моментально распрямить все ее кудри. Тепло, солнечно, сухо! Можно сказать, идеальный весенний вечер для прогулок. Огорчало лишь одно. Предстоящая разлука с Томи. Шарлотта чувствовала, что с его отъездом будет порвана еще одна жизненно важная ниточка, связующая ее с Хло.
Впрочем, нельзя так драматизировать происходящее, уговаривала она себя. В конце концов, учитывая всю пикантность ситуации, от Томи пользы было немного. Его фактически отстранили от дела, он мало что знал и еще меньше мог сообщить ей. И потом, сегодня вечером они собираются вовсе не для того, чтобы обсуждать ее проблемы. Сегодня они тесной компанией провожают Томи, желают ему всяческих успехов на новом месте и прочее и прочее. Шарлотта не сомневалась в том, что все подчиненные и коллеги Томи очень горюют в связи с его отъездом на север. Наверняка они расстроены гораздо сильнее, чем он сам. Впрочем, за годы работы в Кестерли Томи успел обзавестись друзьями, по которым тоже будет скучать, когда уедет отсюда. Интересно, будет ли он скучать по Венди? Ясное дело, спрашивать его об этом она не станет. Они всегда избегали затрагивать в своих разговорах тему Венди.
Понимая, что Энтони намеренно замедляет свой шаг, подстраиваясь под ее высокие каблуки, Шарлотте вдруг захотелось опереться на его руку или даже идти, взявшись за руки. Но, конечно, она не рискнет брать его за руку. Можно представить, с каким изумлением он посмотрит на нее. Или, что еще хуже, вежливо, но твердо высвободит свою руку. Правда, изредка, например, когда они переходили дорогу, он брал ее под руку. А еще, вчера, когда они вместе отправились в полицейский участок на процедуру ежедневной сверки, он так же решительно взял ее под руку, как только заметил человека, который подошел к ним с явным намерением высказать свое мнение. К счастью, мнение было дружественным, никаких оскорблений или уничижительных выпадов в ее адрес. И все равно Энтони крепко держал ее за локоть все время, пока молодой человек довольно экзотичной наружности – весь в тату и с пирсингом – не отошел от них, сказав все, что считал нужным.
Ей вообще казалось невероятным, что они почти каждый день проводят вместе. Во всяком случае, все послеобеденные часы, да и вечера тоже. Как правило, он безо всяких предупреждений появлялся у нее, когда наступало время идти отмечаться в полицию, а потом они либо забредали в какое-нибудь кафе, либо, купив на ленч жареной картошки и рыбы, возвращались домой. Оказывается, у них было о чем поговорить, сотни самых разнообразных тем и помимо ее уголовного дела. Они легко переходили с одного предмета разговора на другой, и ни с кем ранее Шарлотта не чувствовала себя столь непринужденно и раскованно.
– Да нет! Ничего у нас нет! – убеждала она Габби, разговаривая с ней по телефону еще сегодня утром и втайне желая, чтобы это было не так. – Это совсем не то, о чем ты думаешь! Просто мы действительно отлично ладим друг с другом, а все время, ну, или почти все время у нас уходит на подготовку к судебному процессу.
– Интересно, а о себе он что-нибудь тебе рассказывает?
– Да. Вспоминает всякие случаи из тех дел, которые ему довелось вести. Мне так нравится слушать, как он рассказывает! Так увлекательно! И с таким чувством юмора!
Шарлотта немедленно поделилась с сестрой несколькими примерами из практики Энтони, и Габби тоже сочла, что все это весьма забавно. Кстати, как и Анна, которой Шарлотта звонила накануне вечером.
– А еще он однажды признался, что в детстве хотел быть музыкантом или плотником. Или даже фермером! То есть кем угодно, но только не юристом. А все в семье хотели, чтобы он стал юристом, и это обстоятельство вызывало у него протест и неприятие. Я ему не стала рассказывать, что мой отец, мой настоящий отец, тоже был плотником. Любопытное совпадение, да? В любом случае он, по его словам, изрядно подустал от своей юриспруденции. Вот и решил временно удалиться от дел. Говорит, хочет оглядеться, подумать, а стоит ли ему и дальше заниматься адвокатской деятельностью.
– А что его личная жизнь? Что-нибудь он рассказывал о себе?
– Немного! Совсем чуть-чуть! Знаю, что у него есть дом в Холланд-Парк, что он состоит членом в паре клубов, по-моему, спортивного направления. Играет в теннис, любит рыбачить, яхтсмен, хорошо разбирается в винах.
– У него кто-то есть?
– Если и есть, то он при мне ни разу не упомянул о ней. И потом, он столько времени проводит в Кестерли, что…
– Потому что он положил глаз на тебя! Вот что!
– Ах, Габби! Не говори ерунды! Он проводит со мной время, потому что так случилось, что оба мы сейчас не работаем, то есть свободны. Ну и, само собой, он всячески пытается вытащить меня из того дерьма, в которое я попала.
– А ему-то что за резон?
– Потому что он очень любит свою сестру, и вообще… доброта – это у них фамильное! Он очень добрый человек! Очень!
– И к тому же красивый! Предполагаю, что и богатый тоже!
– Понятия не имею!
– Ну, знаешь ли, на такой работе бедных не бывает. В любом случае для меня важно другое. Наконец появился человек, в обществе которого тебе комфортно, с которым ты охотно проводишь время и который наверняка поможет тебе выпутаться (а кто лучше него сумеет это сделать?) из всех твоих неприятностей. Потому что лично я стала уже опасаться за тебя: ты постоянно сидела одна в четырех стенах, что-то там писала, сочиняла. А сейчас совсем другое дело! И я могу спокойно спать по ночам.
Шарлотте хотелось возразить, сказать сестре, что она все равно очень много времени проводит в одиночестве, но, подумав, она промолчала. Ведь если разобраться, то Энтони действительно торчит у нее днями напролет, за исключением утренних часов. В первой половине дня он занимается разбором своей корреспонденции, ведет переписку по электронной почте, занимается другими делами. Они даже взяли напрокат велосипеды, чтобы иметь возможность кататься по окрестностям в пределах тех границ, которые были для нее установлены судом. А в следующий понедельник они собираются на концерт в Брестон-Холл, где будет выступать одна из его любимых рок-групп. Правда, после антракта им придется уехать, чтобы не нарушать условия ее пребывания на свободе. Ведь после десяти часов вечера она обязана быть дома. Но про себя Шарлотта твердо решила, что, когда они приедут на концерт, она уговорит его остаться и на второе отделение, а домой вернется одна. Зачем же ему пропускать выступление своих любимцев из-за нее? Пусть послушает все их песни.
– Кажется, мы последние! – пробормотал Энтони, когда они подошли к любимому гриль-бару Томи под названием «Гудзон». Все остальные гости уже сидели за большим круглым столом у окна.
Шарлотта издали поприветствовала их взмахом руки.
– Не рано ли они начали трапезничать?
– Полагаю, Шарлотта, ваше присутствие для них – это не самый главный фактор. Все только счастливы, что могут начать вечернюю трапезу не в восемь, как положено, а ровно в шесть, – откликнулся Энтони, открывая дверь ресторана и пропуская ее вперед.
Умеет он сказать меткое слово, и всегда к месту, подумала она, оглядываясь на него с веселой усмешкой. И сразу же подбежала к Томи и обняла его. А потом проделала то же самое с Мэгги и Роном.
– Ну, ты прямо как картинка! – с восхищением воскликнул Тони, придвигая ей стул рядом с собой.
– Великолепно выглядите! – подтвердила Мэгги.
– А как насчет меня? – немедленно обиделся Энтони. – По-моему, я тоже совсем неплох!
– Еще бы! – сверкнула глазами Шарлотта. – Всю дорогу люди пялились только на вас!
Мэгги состроила такую комичную рожицу, что даже сам Энтони был вынужден расхохотаться. А Шарлотта уже не в первый раз подумала о том, что в его присутствии она тоже может быть остроумной и шутит почти так же хорошо, как он. Неужели чувство юмора может передаваться от одного человека к другому, будто какой-то вирус?
– Итак, все в сборе! – радостно объявил Рон, потирая руки, пока официант доставлял фужеры и ставил непочатую бутылку вина на стол. – Какая жалость, что рядом с вами, Томи, нет вашей жены! Чтобы мы могли провозгласить тост за вас обоих и пожелать вам всего самого доброго. Приятно было бы с ней познакомиться!
– Уверен, такое знакомство у нас еще впереди! – улыбнулся Томи. – У нас здесь остается много друзей. Будем приезжать, будем навещать.
– А чем вы собираетесь заняться на новом месте? – поинтересовалась у него Мэгги, придерживая свой фужер, пока официант наполнял его вином.
– Мне поступило уже несколько предложений. Пока изучаю, рассматриваю, но, скорее всего, сделаю выбор в пользу работы в местной администрации.
– Представляю, какая вы для них находка! – откликнулся Рон. – С вашим-то опытом! Уж они постараются из вас все соки выжать.
– Как же повезет тем людям, которые станут работать под его началом! – воскликнула Шарлотта. – Если честно, то Томи – самый лучший начальник из всех, с кем мне довелось поработать.
– Да я у тебя только один и был! – шутливо отозвался Томи, вызвав всеобщий смех.
– За здоровье Томи! – провозгласил первый тост Энтони, когда все фужеры были наполнены. – Желаем вам большого будущего на севере. И почаще навещайте нас здесь, на юге.
В том числе и в тюрьме, если получится, подумала про себя Шарлотта, но улыбнулась своей ослепительной улыбкой, чокаясь с Томи и пригубив восхитительное французское вино «Шираз-Мурведр».