Шарлотта почувствовала, как у нее мгновенно отлегло от сердца. Она даже улыбнулась сама себе.
– Да, когда ты начинаешь подавать все в таком свете, то получается, что…
– Ни в каком особом свете я ничего не подаю! Просто излагаю факты, как есть! Но с твоим самоедством ты обязательно откопаешь себе проблему еще в чем-нибудь!
– Да проблема у меня лишь одна, и она лежит на поверхности. Что будет потом, когда процесс завершится? И мне вынесут обвинительный приговор и впаяют срок в семь лет! Хороша пара, да? Уголовная преступница, свидания с которой разрешены лишь два раза в месяц по воскресеньям.
– Ну вот! Ты снова за старое! Рисуешь собственное будущее исключительно в черных тонах, когда жизнь, быть может, подготовила тебе совсем иные сценарии. И совсем в других красках. Пусть все идет как идет, дорогая! Не в твоей власти что-то изменить. К сожалению, не ты сейчас рулишь машиной. А потому вот тебе мой совет, нравится он тебе или нет! Сделай глубокий вдох и будь счастлива тем, что у тебя есть сейчас. Подумай о том, какой счастливой делает тебя Энтони, как тебе хорошо с ним, и позволь ему делать свое дело так, как он считает нужным. Уверена, он тебя вытащит! Ведь он не меньше твоего заинтересован в положительном исходе дела!
Ах, какая же кудесница ее мать! Умеет убеждать кого угодно и в чем угодно. У Шарлотты даже голова слегка закружилась от столь радужных перспектив, которые нарисовала ей Анна.
– Ты права, мама! Энтони тоже все время твердит мне, что он ни о чем не беспокоится. И у меня, по его словам, тоже нет веских причин для беспокойства. Он, наверное, не отдает себе отчета, что на кон поставлена моя свобода. Моя жизнь! И жизнь Хло. Вот что для меня имеет первостепенное значение! А сейчас, за всей этой кутерьмой, она как бы потерялась, отошла на второй план… и это мучает меня.
– То, что ты не думаешь о ней каждую минуту, вовсе не означает, что малышка переместилась на второй план.
– Да, я понимаю! Но если бы ты знала, как это тяжело – не видеть ее столько времени, ничего не знать о ней! Я даже не могу выразить словами…
– И не пытайся! – ласково перебила ее мать. – И помни! У Хло – своя жизнь! И она пойдет по ней своим путем. Знаю, тебе с этим трудно смириться, особенно когда все ваши связи были разорваны так внезапно и так грубо. Мне тоже тяжело! Но у нее своя судьба. Такова ее карма, как говорят индусы. У каждого, кто пришел на эту землю, своя карма. Вот мне, к примеру, было суждено потерять всех своих близких так, как я их потеряла. А тебе выпало быть воспитанной в семье священника. Я не знаю, как, по какому принципу все устраивается в этой жизни и складывается заново, но знаю одно. Если бы я не лишилась всего, если бы не потеряла в одночасье всех, кого любила, не осталась бы одна-одинешенька на всем белом свете, то никогда бы не встретила Боба. А если бы тебя воспитывала я, а не этот сельский священник, то, вполне возможно, тебя бы никогда не потянуло заняться социальной работой. А не стань ты заниматься проблемными детьми, в твоей жизни никогда бы не появилась Хло.
– Но коль скоро она появилась в моей жизни, значит, на то была какая-то своя, особая причина. Неужели только за тем, чтобы на какой-то короткий миг ребенок почувствовал, что он в полной безопасности, что его любят, а потом снова силой отнять его и увезти прочь? Нет, это слишком жестоко! Хло не заслужила такого наказания от судьбы.
– Насчет того, заслужила или не заслужила, спорить не берусь. Но ведь многие полагают, что мы все расплачиваемся за те грехи, которые совершили в нашей прошлой жизни. Если это правда, то тогда иным людям приходится платить большую цену, чем другим.
– То есть ты абсолютно не веришь в то, что мы хозяева своей судьбы? По-твоему получается, что бы мы ни сделали или ни сказали, есть некая высшая сила, которая отвечает за все. Она рисует линии наших судеб, она предопределяет наше будущее, а нам остается лишь смириться и перестать притворяться, что мы можем что-то решить самостоятельно. Не можем и не решаем! Так, по-твоему? – В голосе Шарлотты помимо воли прорвался скепсис.
– Боюсь, у меня нет ответов на столь глобальные вопросы. Но повторяю еще раз! Если мы не можем изменить порядок вещей, то изменить свое отношение к ним нам вполне под силу. Мы также можем изменить себя применительно к той или иной ситуации. Ведь один из самых страшных человеческих пороков – это упрямство, страсть к сопротивлению. Это не значит, что я призываю тебя «лапки кверху!», и все дела. Нет! Бывают ситуации, когда надо не лежать на боку, а бороться, пытаться активно изменить что-то. Но случается и другое, такое, что нам неподвластно, что мы не в силах изменить или отринуть. И чем сильнее мы сопротивляемся, чем больше барахтаемся в тине событий, тем сильнее наши боль, отчаяние, злоба. И вот уже наше воображение рисует нам апокалипсические картины того, что будет с нами, одну страшнее другой. Не так ли у тебя происходит с Хло?
– А ты разве мало страдала, когда была вынуждена отдать меня в чужие руки?
– Еще как страдала! И мучилась, и плакала… Все, о чем я говорю тебе сейчас, все это пережито и прочувствовано на собственном опыте. Жизнь, сама жизнь научила меня принимать ее такой, какая она есть, и продолжать жить дальше. Лучше уж идти по долгой дороге жизни, какой бы трудной она ни была, не заглядывая в ее конец и не пытаясь искать препятствия на своем пути даже там, где их нет.
– Как бы я хотела, чтобы ты была рядом со мной! – вздохнула Шарлотта. И в этом вздохе было все: и осознание правоты слов матери, и тоска по ней. – Мне так тебя не хватает! Правда!
– Я тоже по тебе страшно скучаю! Но вот снова подумай! Если бы я смогла приехать к тебе с самого начала, то случился ли у тебя этот бешеный роман с Энтони?
– Пожалуй, нет! – после короткого раздумья ответила Шарлотта. – То есть ты хочешь сказать, что это хорошо, что тебя нет рядом со мной? Нет, я пока еще не привыкла смотреть на все происходящее твоими глазами, хотя твоя точка зрения мне понятна. Я подумаю над твоими словами! А что ваш адвокат? Он уже выяснил, можешь ли ты приехать в Кестерли?
– Да, выяснил! Но он ждет еще каких-то стопроцентных гарантий, а их он пока еще не получил.
– Может, Энтони чем-то сумеет помочь?
– Как я понимаю, он поддерживает контакты с Доном Теккереем. И если Энтони что-то может, то наверняка уже занимается этим вопросом.
– Интересная новость! – с удивлением воскликнула Шарлотта. – А он даже ни разу не упомянул о том, что знает Дона Теккерея.
– Наверное, не хочет раньше времени обнадеживать тебя. Когда у него будет на руках что-то определенное, он обязательно скажет! – сладко зевнула Анна. – Знаешь, у нас здесь еще только половина четвертого! Надеюсь, ты еще помнишь!
– Ой, прости, мама! Конечно, конечно, ложись снова спать! Извини, что разбудила тебя! Но за разговор большое спасибо. И у Боба попроси прощения за то, что я и его растолкала.
– О, он спит как убитый.
Какую-то долю секунды никто из них не решался отключить свой телефон первой. И неожиданно Шарлотта выдохнула в трубку:
– Но с ней же все будет хорошо, правда?
– Не сомневаюсь в этом! – мягко ответила Анна. – И с тобой тоже все будет хорошо.
Слова матери, как всегда, вселяли надежду. После разговора с ней Шарлотта почувствовала себя гораздо увереннее. Она положила мобильник на стол и пошла взглянуть на те фотографии Хло, которые мать переслала ей по электронной почте. Одну из них, самую большую, Шарлотта уже даже успела распечатать и поместить в рамочку. На снимке был запечатлен момент, когда Хло уже заканчивала смеяться. На ее щеках виднелись влажные песчинки, прилипшие к коже, а в глазах застыло выражение такого неописуемого счастья, что было больно смотреть. Шарлотта хорошо помнила тот момент, когда был сделан этот снимок. Они катались на качелях, установленных прямо на берегу пляжа, а потом Хло наконец набралась храбрости и первый раз зашла в воду. Было время прибоя, и первой волной ее накрыло с головой. Малышка даже испугалась, она тут же выбежала на берег, хватая ртом воздух и стараясь обрести твердую почву под ногами. Но в ту же минуту ее затопила полнейшая эйфория от пережитых ощущений. А главное – от того, что она рискнула и не испугалась!
Она сделала это!
Они проторчали тогда на берегу почти весь день. Свидетелями ее потрясающих успехов вынуждены были стать все домашние: Нана, Денни, Крейг, тетя Шелли. Даже дедушку пригласили полюбоваться на ее кувыркания в прибрежных волнах. Во всяком случае, когда Шарлотта робко предложила, чтобы Боб тоже пришел и посмотрел, как она привыкает к воде, Хло не стала возражать.
То был поистине счастливый, незабываемый день в жизни Хло, один из тех дней, который был отмечен очередным ее, пусть и маленьким, но свершением. Потом были и другие такие же счастливые дни. День, когда она впервые покаталась на Дизеле вместе с Денни; день, когда она обрела в себе уверенность и начала разговаривать с другими детьми в образовательном центре Ароха, куда ее стала водить Шарлотта. Небольшая роль, сыгранная на театрализованном рождественском утреннике для детей. А первые кексы, которые она испекла самостоятельно? А то, как она начала различать голоса птиц, безошибочно узнавая голос киви? А названия диких цветов и трав, которые они собирали по дороге домой, с какой легкостью она запоминала все!
Столько воспоминаний промелькнуло перед глазами Шарлотты за один короткий миг. Счастливых воспоминаний! Они кружились в ее голове подобно опадающей листве, и в каждом отдельном листике, словно в капле воды, отражался целый мир прекрасной девочки по имени Хло. Взять бы и собрать все эти воспоминания воедино. А еще лучше снова трансформировать их каким-нибудь таинственным образом в реальную жизнь.
– Где ты сейчас, мой ангел? – прошептала Шарлотта с отчаянием в голосе, разглядывая фотографию, и слезы выступили у нее на глазах. – Но где бы ты ни была, прислушайся к своему маленькому сердечку, и оно скажет тебе, что я по-прежнему люблю тебя, скучаю по тебе и мечтаю вернуть тебя к себе. Но пока у меня не получается. Придется запастись терпением и немного подождать. Но ты знай, что весь мир для меня заключен в тебе, моя радость. И самое величайшее счастье – это снова услышать твой нежный голосок, увидеть твое милое личико. А сейчас, – Шарлотта заговорила тише, едва слышно, – я встречаюсь с одним человеком, с которым очень хочу тебя познакомить. Надеюсь, так оно и будет в свое