Не знаю, какую реакцию вызывает у Эйджа моя резкая перемена поведения, да и по факту говоря, мне плевать.
В отличии от друзей, у моего давнего соперника таких полномочий спрашивать и подозревать, что со мной вдруг приключилось, нет. Уровень близости между нами совсем иной. Пока что.
Ну, наверняка рад, что больше я его больше не задираю и не опускаю ехидных оскорблений, да? Может, даже благодарен? Было бы хорошо, если так.
Мало нужно для поднятия моей самооценки. Стоит вообразить в голове благодарную мордашку Эйджа и губы сами собой хотят растянуться в довольной улыбке. К счастью, он не видит моего лица, я сейчас роюсь в закромах лекаря в поисках нужных лекарств и инструментов.
Набрав необходимого, не церемонясь, присаживаюсь на лазаретскую кровать рядом и сгружаю поклажу между собой и по-прежнему не двигающимся Эйджем.
- Руку.
Словно со стенкой разговариваю.
Опускаю голову, а взгляд поднимаю, пытаясь заглянуть в лицо, прикрытое волосами. Раз остался, значит, предполагал подобное. Чего теперь ломается?
Вздыхаю и пододвигаюсь ближе, ерзая и комкая тонкое покрывало на постели, беру Эштона за запястье и разрываю ткань рубашки, открывая доступ к ране.
Ее все равно уже не спасти, весь рукав в крови. Белоснежная ткань от таких пятен не отстирается. Прямо как моя жизнь от воспоминаний о не произошедших еще событиях.
Смачиваю чистое полотенце обеззараживающим раствором и прикладываю его к порезу. Не такой уж и глубокий. Но если не ухаживать за ним, шрам будет страшный. Так и было.
- Готово, - оповещаю я не проронившего ни звука однокурсника, когда заканчиваю с наложением повязки.
Сама часто ранилась, так что первую помощь оказывать умею.
Не то, чтобы я ждала от него слов благодарности или признательности, но отсутствие реакции напрягает. М-да. Неловко. Кусаю губу, не зная, что еще сказать. Тишину прерывает Эйдж.
- Не с той ноги сегодня встала, Велфорд?
Холодный и безэмоциональный тон. Даже намека нет на сарказм или ехидство. С таким же успехом он вполне бы мог спросить про погоду или как поживает моя двоюродная тетушка.
Я кривлю правый уголок губ. А это даже веселее, чем дразнить его и издеваться. Знала бы раньше…может, моя жизнь была бы немного длиннее.
Почему-то Эштон удостаивает мои уши удовольствием услышать его фразочки только тогда, когда никого нет поблизости. Так было и в прошлом. Этакий отпор он давал мне без свидетелей.
Всегда по фамилии, всегда нарочито равнодушно, но больше меня его эта манера меня не раздражает. Напротив, даже забавляет. То, что было провокацией, теперь локальная шутка только между нами.
- Понравилось? Решила начать жизнь с чистого листа.
Поднимаюсь на ноги, кровать подо мной с облегчением скрипит.
- Ладно, увидимся.
Бросаю на колени своему бывшему врагу бутылек со снадобьем от желудочных болей и, не оглядываясь, машу на прощание и покидаю лазарет.
Это я только с виду такая крутая, на деле же у меня ноги ватные и колени еле сгибаются. Только преодолев коридор и пару поворотов я останавливаюсь, прижавшись к стене, и шумно выдыхаю.
Справилась?
Конечно, глупо думать, что годами копившаяся ненависть рассеется из-за таких незначительных жестов, но я же дала понять, что настроена на перемирие?
Фуф, чуть приступ не словила! Жуткий Эштон сейчас кажется совершенно обычным парнем, но я-то знаю, что он настоящий монстр.
Да уж, до чего доводит желание жить! Он меня отравить хотел, а я ему - держи, лекарство от больного желудка, на цыпочках вокруг хожу и рану еще перевязала,
Все эти трюки претворить в жизнь было возможно только потому, что эта версия Эштона, с которой я имею дело, еще неискушенная, не вышедшая из возраста.
Будь на месте семнадцатилетнего Эйджа его взрослая версия, о-о-о-о…Мне бы не сносить головы.
Давай, Ви, постараемся, чтобы через семь лет попивать с Далией коктейли на каких-нибудь далеких южных берегах, и знать не слышать про нашу семейку, эту страну и Эйджа.
Сумку с тетрадями я забрала с плаца с собой, когда уходила, и потому возвращаться необходимости нет. Надеюсь, тренер не заметит того, что я не вернулась, да и до конца пары осталось несколько минут, смысла нет круги туда-сюда делать.
Пожалуй, лекцию по основам военной инженерии я тоже пропущу, как и пару по истории до обеда.
Возвращаюсь в общежитие и переодеваю форму.
Ох, совсем отвыкла я от платьев.
Так как диплома у меня еще нет и на службе в ордене я еще не состою, должна носить в качестве повседневной одежды юбки и платья, никаких брюк. Такая привилегия только для женщин, которые заслужили право носить оружие. Настоящее, не тренировочное.
Раз надела платье, приходиться и с прической повозится. Руки у меня явно не с того места растут, коса выходит какая-то кривая, но желания переделывать нет, оставляю как есть. Отрезать бы волосы до мочек ушей и прощайте проблемы. Но…они могут еще пригодится.
С собой забираю только сумку с тетрадями и письменными принадлежностями – домашнее задание никто не отменял – и покидаю территорию альма-матер, затихшей на время очередного занятия.
Это даже прикольно – занятия пропускать.
8
Как же давно я здесь не была. В последний раз, кажется, за пару месяцев до восстания на площади и моего последующего заключения в каземате дворца с коротким визитом, целью которого было получить очередное отцовское «наставление».
В постоянно изменяющемся мире есть вещи, которые кажутся застывшими в водовороте времени. Вечные. Этот дом один из таких ярких примеров. За десятки лет он не изменился от слова совсем. Такой, каким я помню его в далеком детстве и такой, каким он останется в будущем.
Роскошный особняк в самом центре столицы. Не одно поколение моего славного рода рождалось и умирало в его стенах. Великолепное трехэтажное сооружение в классическом стиле, поражающее своей красотой и изысканностью. Фасад особняка украшен колоннами, пилястрами и прочими вычурными и не выполняющими никакой практической роли декоративными элементами.
Сад позади дома такой, что легко забыть, что находишься в центре столицы. Предмет гордости моего папаши, изобилующий фонтанами, скульптурами и диковинными растениями. И даже так, все это великолепие и близко не стоит с резиденций нашей семьи загородом, с собственным бальным залом, огромной библиотекой и мавзолеем с кладбищем предков.
Я вздыхаю и киваю стоящим по обе стороны от ворот патрульным. Ага, охрана такая, что может показаться, будто это резиденция монаршей особы. Уверена, мой отец был бы рад узурпировать трон, выпади ему такая возможность. Он человек, для которого власть – цель и смысл жизни.
Большая деревянная дверь
Дом. Милый дом.
- Леди Вивиан! – старый дворецкий явно не ожидал меня увидеть, да еще и так рано.
Эх, а как я не ждала нашей встречи!
Бывший подчиненный дедушки с идеальной военной выправкой несмотря на больную поясницу - когда-то в детстве он катал меня на своих могучих плечах – отдает мне честь.
Старый друг, давно не виделись.
Так давно…
Я давлю смешок и возвращаю военное приветствие.
- Здравствуй, Олдо.
- Ваш…брат в кабинете в восточном крыле.
Я киваю, заметив за спиной дворецкого служанку, протирающую пыль.
В этом доме слуг, что знают правду, по пальцам одной руки можно пересчитать. Олдо один из них. И секрет этот он унесет с собой в могилу. Ровно через год. Смерть старого дворецкого будет естественной и, к сожалению, поделать и отсрочить рок судьбы мне здесь неподвластно.
В последующие годы в прошлой жизни мне порой не хватало его мудрости. Дедушка, Олдо – это, пожалуй, два человека в моей жизни, что принимали меня такой как есть и искренне желали мне счастья. А, еще Далия. Но это выяснилось гораздо, гораздо позже.
Поднимаюсь на третий этаж по натертой до блеска лестнице и стучу в дверь. Услышав приглушенно дозволение изнутри, напряженными пальцами тянусь за ручку и вхожу.
Здесь все так, как я запомнила.
Отец довольно консервативный человек. Он любит порядок во всем и не любит перемен. Удивительно, как только он связался с женщиной, что зовется моей биологической матерью. Правила, приличия и манеры – едва ли она их фанатка. Семь пятниц на неделе и полный хаос присущи ее личности.
- Вивиан, - мужчина сорока лет с такими же светлыми волосами, как у меня и такими же синими глазами поднимает голову, отвлекаясь от документов повышенной важности.
Да, ведь государственные дела всегда для него на первом месте. И важнее единственной дочери. Всегда. Даже, когда из-за этих дел ее ждет казнь.
Отец не меняется. С чего бы ему? Внешне он немного моложе того, каким я его помню. Это единственное различие.
Я улыбаюсь.
Злость в груди рассеивается.
Зачем утруждать себя переживаниями о том, что подумает человек, которому на меня плевать настолько, что даже известия о моем ложном обвинении и приговоре не заставили его и бровью повести?
Пока шла домой, ярость так и клокотала, когда я представляла нашу встречу. Но…сейчас ничего не екает. Абсолютное равнодушие.
- Дональд, - киваю я, приветствуя.
Уголки губ отца недовольно дергаются. Дочери не престало обращаться по имени к родителю. Ни разу за всю свою прошлую жизнь я не позволяла себе такой дерзости. Прям полегчало на душе видеть его негодование. Ни за что я не назову этого человека папой.
- Что за тон?!
Пожимаю плечами и присаживаюсь, не церемонясь, в кресло напротив.
- Разве мы с тобой не считаемся потомками одного поколения семьи? Братец?
Самое слабое место моего отца – это я.
Внебрачный ребенок, которого дабы избежать скандала и разрушающего репутацию брака-мезальянса по залету, пришлось удочерить тогдашнему главе семьи, моему дедушке.
Против великого героя никто не посмел копать. Наверное, были толки о том, откуда я взялась, учитывая, что бабушка моя хоть и не выходила давно в свет, была не совсем