Вот и похмелье, которое никто не заказывал.
Улыбаюсь, когда исполнивший просьбу Эш резко отворачивается, стоило начать расстегивать пуговицы его мундира. Кряхтя и тяжело дыша, потратив на это неприличное количество времени, мне все же удается переодеться так, чтобы не потревожить недавно наложенные швы на спине.
Опускаюсь лицом в подушку, спать какое-то время придется исключительно на животе, и прикрываю веки. Последнее, что вижу, это знакомый по двум жизням силуэт стоящего спиной человека.
«»»»
Только когда ее дыхание становится размеренным, Эш медленно поворачивается обратно. Лицо Вивиан во сне непривычно для нее спокойное и расслабленное.
Какое-то время он молча смотрит на человека на кровати. В ее руке зажат рукав его школьного мундира. Под белой тканью на спине виднеются очертания наложенной лекарем повязки. Прическа превратилась в воронье гнездо, светло-русые волосы торчат из криво сделанного пучка, одно неловкое движения и локоны окончательно выберутся на свободу, рассыпавшись по плечам.
Что в голове у этой девушки?
Эштон каждый день задается этим вопросом, но, что удивительно, до сих пор не может отыскать верного ответа. Одно только он знает точно: что-то изменилось, и она уже не тот человек, которого он привык ненавидеть.
Да и ненависть ли это была?
В жизни его было гораздо больше обид, по сравнению с ними, те, что учиняла Вивиан, даже близко не стояли.
В этом мире существует лишь один человек, которого он ненавидит. И эта спящая беззащитно в его присутствии девушка им не является. Больше не является? Или всегда таковой была?
Презрение, раздражение, может быть, злость и беспокойство, но не ненависть, вот что вызывала раньше Велфорд. Сейчас…что-то в ней вдруг переменилось. Она все так же продолжает его беспокоить и иногда злить, но теперь как-то иначе. Может быть, он тоже изменился.
Люди бессердечны. Они разочаровывают. Это то, во что Эш всегда верил. Пусть говорят, что хотят. Пусть думают, что пожелают. У каждого свои пути и дороги.
До этих пор он считал, что ему ни к чему то, что не совпадает с его ожиданиями. Так почему тогда он не в силах отвести глаз от той, кто ведет себя как ей заблагорассудится?
Этот человек перед ним совершенно невозможен.
Целует, потом смело опускается до подлой низости, а после ведет себя как липучая колючка. И не избавишься, и не притронешься, не узнаешь, какие она хранит тайны под своими иголками.
Не напасешься никакого терпения. Дразнится, лезет в дела, которые ее никак не касаются, вечно попадает под горячую руку и как ни в чем не бывало, словно так и надо, плюет на собственное благополучие. Не отдаляется, но и не подпускает ближе, сохраняя дистанцию, балует своей неуклюжей добротой…
Любовь? О, он не настолько глуп, чтобы верить в то, в чем его пытаются не слишком настойчиво убедить.
Но какие еще могут быть причины?
«У меня тоже есть мечты, но как им сбыться?»
Ему бы хотелось узнать, что это за мечты. Тихие, полные иронии и меланхолии слова, прозвучавшие в храме, где никто не мог слышать, когда она сбросила все свои маски…что они значили?
Мечты сбываются. Так обычно говорят детям, потому что они довольно наивны. Но, чтобы сбылась мечта взрослого, он должен отказаться от своей реальности.
Он давно уже ни о чем не мечтает и просто живет. Без разочарований и без надежд. Мечты – непозволительная роскошь.
Он самый обычный, не особо примечательный. У него нет ничего, кроме умения орудовать клинком. Очевидно, что она его использует – может, для забавы? Наиграется и потом просто…
- Эш… - тихо зовет девушка, когда он осторожно пытается вызволить из ее пальцев рукав своей формы.
- Ммм?
Ее глаза по-прежнему закрыты. Говорит во сне?
- Не…не сердись…
- Я не сержусь, - честно отвечает он, замерев на мгновение.
- Не…не бросай меня тут…темно и холодно…
Девушка бормочет что-то еще, но ему не удается расслышать.
Постояв еще немного, он мирится с тем, что рукав мундира из ее пальцев ему не вырвать.
- Я пойду с тобой! Забери меня отсюда, пожалуйста!
Ее длинные ресницы резко вздрагивают, Вивиан просыпается от собственного крика, широко распахивая от ужаса глаза.
«»»»
Не до конца понимая, сон это или реальность, увидев Эйджа, я резко вскакиваю и тут же вскрикиваю, но теперь от боли в спине между лопаток. Это чувство отрезвляет. Хмурюсь, вспоминая, что рана никуда не делась. А значит, то был просто сон.
Пока взгляд фокусируется снова, в сознании проносятся лица бесконечным потоком Далии, Рояла, Данте, Элоди, Селесты, Хейза…множество лиц.
Эйдж давит на мое плечо, заставляя меня, пошатывающуюся и едва стоящую на месте ровно, сесть.
- Как рана?
- Рана? Все в порядке, не болит совсем…Как долго я спала? – спрашиваю в ответ.
Эштон отстраняется и говорит:
- Четыре дня.
- Что?!
Поднимаю голову, и только снова заглянув ему в глаза понимаю, что он…шутит. Очевидное - невероятное!
- Пятнадцать минут, - исправляется главный герой, позволяя себе слабую улыбку.
- Надо же! А я ведь поверила!
Неловко смеюсь, пытаясь сбросить напряжение, сковавшее тело после сна. Одиночная камера под дворцом, холод и тьма, запах крови, бесстрастное лицо склонившегося надо мной мужчины…мой старый, но так и не ставший привычным кошмар.
«»»»
Эш: Джонни? Хорошо, я запомнил его имя. ( ͠° ͟ʖ ͡° )
29
Атмосфера становится странной.
В окно бьют лучи заходящего солнца, женское общежитие непривычно тихое; находиться в своей комнате в компании бывшего врага – совершенно непредсказуемое завершение сегодняшнего дня.
Я здесь сплю! Он теперь знает, где я сплю! И не только это. Эйдж теперь в курсе содержимого моего шкафа и секрета Элоди, о котором наши друзья даже не догадываются – она ужасная неряха.
Единственный человек, который бы вызвал больший диссонанс своим присутствием в моем личном пространстве, является отец.
Поглядываю на Эштона, который все так же стоит – прошу прощения, но предлагать присесть ему я не собираюсь – на его лице гамма нечитаемых чувств.
Ох, верно.
Кажется, я недавно кричала. Он ничего не спрашивает, и я не тороплюсь объяснять герою моих кошмаров о том, что послужило причиной.
…То же самое лицо, но совершенно другой человек.
У того Эйджа, моего неприятеля из прошлого, был этот взгляд…Взгляд того, кто прошел через такое, что простым людям не привидится. Лишить кого-то жизни для него было чем-то естественным. И даже меня он пришел погубить равнодушно и безразлично…в нем не было никаких сомнений, только абсолютная уверенность.
Невольно сглатываю и вздрагиваю, воспоминания о том Эштоне вызывают во мне только страх и тревогу.
- Не думал, что ты знаешь жестовый язык, - раздается в безмолвной тишине мужской голос.
Он возвращает меня в настоящее. Верно, Вивиан, тот Эйдж и этот – два разных человека. Нынешний главный герой теперь даже горазд с тобой шутить, такого прежде никогда не случалось.
Пожимаю плечами вместо ответа, чтобы не врать снова в попытке объяснить.
Только из-за Далии, из-за прошлой ее версии я могу изъясняться с помощью жестов. Лишенной голоса, ей не оставалось ничего иного кроме как прибегнуть к общению таким образом, однако, мало кто в ее окружении был достаточно терпелив, чтобы учить язык жестов. Тогда мы пытались наладить отношения друг с другом, поэтому я и учила его вместе с ней.
Слежу за взглядом Эштона и понимаю, что интересует его собственный мундир, на котором я, оказывается, сижу.
- Вот.
Эйдж забирает верх свой формы. Получается, это его здесь и держало, вовсе не заботливое присутствие у кровати больной…Он просто хотел забрать свою вещь, а ты уже надумала себе непонятно чего и непонятно почему расстроилась!
- Тебе пора, - вырывается из уст вместо слов благодарности за то, что Эш меня проводил до лазарета, а потом и до комнаты.
- Увидимся.
Когда за парнем закрывается дверь, я тихонько выдыхаю и зарываюсь пальцами во влажные от пота у висков волосы, рассыпавшиеся локонами по плечами. Тут же дергаюсь от пронзившей рану на спине боли, и осторожно ложусь животом вниз, чтобы снова не напрягать травмированную область тела.
Сегодня Эйджа должны были бы взять под арест, а завтра от сиротского дома не осталось бы ничего. Я бы праздновала свою победу, не подозревая о том, кому пришлось заплатить за нее страшную цену. В воскресенье Эштон бы вышел, но вернуться ему больше было бы некуда.
Завтра пятница – день поединка.
В таком состоянии боец из меня никудышный, следовательно, победа безо всякого спарринга достанется тому, кто ее больше заслуживает.
Каким был бы исход настоящего боя с Эшем, овладевшим эфиром, я не берусь гадать. Вероятно, не в мою пользу.
Должна ли я сейчас почувствовать облегчение от того, что исправила одну из своих ошибок?
Наверное да.
Но мне, увы, нисколько не легче.
Я рада, что мальчишка-маг уцелел, и не жалею о том, что закрыла его собой, но…вместе с тем осознанием, что небольшого усилия с моей стороны было достаточно, чтобы спасти чью-то жизнь…жизни…приходит и сожаление.
Сожаление о прошлом, которое живо только в моей голове, которое продолжает возвращаться, терзая меня по ночам.
Почему?
Почему я не могла быть немного внимательней? Немного терпеливей. Немного добрей…
Раньше мотивацией моей было избежать собственной гибели, изменить печальный конец – как свой, так и тех, кто мне дорог. Меня заботило благополучие очень узкого круга людей. Но, когда это произошло? Когда мне стали небезразличны судьбы тех, кто, казалось бы, к моей собственной судьбе не имеет отношения?
Я получила возможность прожить новую жизнь, но вместе с сожалениями о прошлой, приходят и определенные ожидания, ответственность, страх, что все повторится.
В этот раз засыпаю я без сновидений. Проспав до самого рассвета, с утра первым делом наведываюсь в лазарет, где зевающий время от времени лекарь обрабатывает шов пахнущей травами мазью и накладывает свежую повязку. Благодаря целебным свойствам лекарства заживет рана от шипастого кнута в течении недели – при надлежащем уходе - но шрам, как уже было ясно, останется со мной навсегда.