– Кажется, у меня тоже в животе пираньи.
– А я говорила. Они там.
От желания поцеловать Лискину сводит скулы.
– Я борюсь, – шепчет она. – Я себе обещала. Мне нужно тебя заслужить.
И раньше чем я успеваю возмутиться, она встает с дивана и идет к выходу, потом в лифт – меня не ждет.
Закрываю кабинет, спускаюсь вслед за ней.
В салоне машины уже звучит воинственный саундтрек из какого-то блокбастера.
– «Звездные войны», – улыбается Лискина и постукивает в такт по рулю.
Я никогда не пойму ее страсти к кино, музыке и квизам, но, кажется, мне до безумия нравится, что она любит что-то так же сильно, как люблю ее я.
* * *
В воскресенье вечером Лискина заваливается ко мне на порог без предупреждения, что не соответствует ни одному из наших правил фиктивной дружбы. Ее щеки усыпаны блестками, глаза подведены и кажутся огромными, волосы уложены, а одежда вся новая, которую она купила неделю назад. Видимо, для этого мероприятия.
– Я боюсь. Пошли со мной.
– Что?
– Что слышал, Костров. Пожалуйста, ты же мой провожатый! Проводи на игру, а? Ну что тебе стоит?
Она не умоляет, скорее пребывает в отчаянии. Выглядит смешной и потерянной, а я даже не могу сопротивляться. Плохой знак.
– Эм… Ладно.
– Точно? Ты прям свободен?
– Ну не совсем, но если нужно…
– Так, наряжайся. У тебя пять минут, и выходим.
Кажется, уже через секунду я, подгоняемый Лискиной, оказываюсь в собственной машине. Ася гонит по городу, нервно косясь на часы. Не просит ее экзаменовать, даже говорить с ней, как будто не нужно.
– Ты в норме?
– Да! – резко отвечает она, а потом чуть спокойнее: – Да.
– Боишься, что они тебя не примут?
– Ну…
– Что они стали за это время другими?
– Да, – сипло говорит она.
– Ну, значит, нам придется создать свою команду. Ты будешь все отгадывать, а я сидеть рядом и гордиться тобой, м-м?
Ася улыбается мне, резко сворачивает к бару, где, видимо, проходят игры, и только после того, как отстегивает ремень безопасности, говорит:
– Я любила игры не только потому, что чувствовала себя там умной. – Голос у Аси нетипично серьезный. – Мне нравилось быть частью команды, а еще рядом были друзья. Мы не просто знали друг друга как облупленные, а горели одним делом. И там была Аня. Моя лучшая подруга. Это все было ради нее. А она ходила туда ради меня.
– Но ты ушла.
Следующее, что Ася говорит, вводит меня в состояние, подобное трансу: вокруг затихает мир. Остается только жужжащий белый шум и ноющее ощущение где-то в солнечном сплетении. И это уже не пираньи.
– Потому что Колчина я любила больше, чем гореть с кем-то одним делом, – сдавленно шепчет Ася и, видимо осознав, что только что сказала, вылетает из машины.
За пару неполных дней меня бросало от уверенности, что Лискина – это очень плохая идея, до уверенности, что это единственная хорошая идея за всю жизнь, примерно двадцать восемь раз. Только что был двадцать девятый. Лискина – плохая идея.
Глава 23
Ася садится за столик и молчит, пока ее бывшая команда шумно здоровается и обсуждает перспективы в игре.
– Ребята, мы точно проиграем, – заявляет рыжая веснушчатая девчонка, кажется Яна. Она падает грудью на столик, понижает голос, будто хочет, чтобы никто ее больше не услышал.
Смотрю по сторонам и не вижу шпионов. В зале человек сто пятьдесят и примерно двадцать пять столиков. Все сидят группками человек по пять-шесть, разбившись на команды. Формируются они тут или регистрируются заранее – неясно. Некоторые сидят в телефонах, будто незнакомы. Некоторые болтают, будто друзья. Я со своими сокомандниками однозначно незнаком, как и с правилами игры, и с тем, что мне можно, а что нельзя делать. Не то чтобы я не слушал Асю, когда она рассказывала про квизы. Просто она делала это с таким видом, словно я по умолчанию знаю, что к чему. Я не уточнял.
– Так, кто будет писать? – Женя откашливается и тянется за цветными бланками, лежащими на столе.
– А может, Ася? – улыбается рыжая. – У нее самый понятный почерк, а из-за твоего мы каждый раз ходим ругаться с организаторами.
Вижу, как Лена и Аня переглядываются, обе кажутся напряженными, недовольными, будто их все-таки задевает присутствие Аси за столом. Женя, напротив, при упоминании Аси немного краснеет, начинает быстро кивать, протягивает ей бланки. Но прямо из-под носа их вырывает недовольная Аня.
Эту девчонку я смутно помню. Она из тех, чья внешность совсем не меняется. У нее всегда черное каре, челка, очки. Таких, как она, легко запоминать. И да, раньше она всегда была где-то рядом с Лискиной, теперь сидит задрав нос, пока Ася гипнотизирует взглядом ее пальцы.
– Ася так давно не играла и все забыла. – Она невинно улыбается и делает вид, что не сказала ничего странного.
Лискина отворачивается, в ее глазах блестят слезы, а может, мне только кажется.
Аня начинает быстро подписывать бланк за бланком, периодически поглядывая на Женю так, будто он совершил какую-то страшную ошибку, а ей теперь с этим разбираться.
Я определенно в этой драме лишний. Понятия не имею, чем могло помочь Асе мое присутствие и что нужно делать. Сжать под столом ее руку? Обнять? Предложить уйти? Вместо этого ловлю Асин взгляд и наигранную улыбку. Она словно отчаянно хочет снова быть в своей тарелке среди этих людей. Кажется, получается не очень хорошо.
Женя и Яна говорят о своем. Кажется, между ними что-то есть, но я не уверен. По крайней мере, Женя все время косится и на Асю тоже. Она ему симпатична? Все эти взаимодействия между людьми – какаято слишком уж неточная наука.
Лена и Аня нарочито увлеченно болтают друг с другом, что кажется смешным, поскольку они делают это достаточно громко, чтобы другие могли услышать и присоединиться к беседе. Никто этого не делает, а значит, обе ведут себя невежливо.
– Все хорошо? – шепчет Ася, видимо не выдержав молчания.
– Когда уже все начнется? – Я хмурюсь.
Она явно уже не слушает. Ясно, задала вопрос, чтобы не казаться одинокой. Переживает и о чем-то думает. Интересно, слова про любовь к Колчину тревожат ее так же, как меня? Или все мысли сосредоточены только на игре и бывших друзьях?
Она с тоской смотрит на болтающих Лену и Аню, с любопытством – на Женю и Яну. За минуту на лице сменяется несколько эмоций. И тоска, и разочарование, и дикий восторг, когда ведущий начинает здороваться с участниками. Она аплодирует яростнее всех и вертит головой, чтобы рассмотреть другие команды, потом поворачивается к своей, открыв рот, словно что-то хотела сказать, но осекает себя. «А я говорила» с недоумением смотрят на испуганную, напряженную Асю. Она – на меня.
Я не знаю, как ее поддерживать. Больше всего хочется увести отсюда или пересадить за другой столик, но, кажется, это противоречит правилам игры.
Она взяла со стола одну из множества брендированных ручек и сидит чиркает на пустом бланке, который только что выдали организаторы. Делает вид, что ничего не происходит, а сама под столом стучит носком ботинка.
Она все такая же красивая, как в ту минуту, когда появилась на моем пороге, но, кажется, уже не горят глаза, и нет ни страха, ни волнения. Она обреченно наблюдает за тем, как на экранах идет обратный отсчет. Слушает ведущего, объясняющего правила игры. Нервно теребит влажную салфетку, потом достает одну за другой зубочистки.
Я пропускаю момент, когда начинается первый раунд, и не слушаю его правила, а Ася будто просыпается ото сна, наклоняется ближе к столу, так же как делала пару минут назад. Видимо, заметив знакомого в толпе, которого можно было по привычке обсудить с друзьями. Но не успевает открыть рот, как Аня уже вписывает в первую строку ответ.
За шестьдесят секунд я не успеваю даже понять, что происходит, а ответ уже звучит от одного из членов команды. Никогда не чувствовал себя настолько глупым, но я и правда даже не вдаюсь в суть вопросов. Я слежу за Асей. Она волнуется, вертится на стуле, подпрыгивает каждый раз, когда знает ответ, и ни разу ее не успевают услышать.
Женя пытается сделать вид, что мнение Аси ему интересно, но Аня резко перебивает:
– Лена же сказала, что это Мэрилин Монро! Жень, мы уже решили, что этот ответ верный, давайте думать над другим вопросом. Женя, Ася не уверена, что это Ридли Скотт, так почему мы должны это писать?
А Ася, кажется, во всем уверена, и, когда объявляют верные ответы, она нетерпеливо ерзает, как спортсмен перед началом забега. «А я говорила» то разочарованно стонет, то радостно визжит. Ася кричит вместе со всеми, хоть ни один ее ответ не был принят во внимание. Три балла из шести невероятно злят Женю, а Аня выдерживает это с совершенно каменным лицом. Ответ на пятый вопрос – действительно Ридли Скотт.
Второй раунд – музыка. Команда напрягается, все обращают внимание на Женю, который, видимо, в этой теме ведущий игрок. Ася уже не просто чиркает на листочке, она вписывает ответы, и я начинаю следить не за бланками, а за ее записями. Все, что говорит Женя, сначала появляется на листочке Лискиной, которая знает каждый ответ. В конце концов Женя уверенно говорит на последний вопрос «Адель», а Ася пишет «Бейонсе», и я жду, когда она вставит слово, но этого не происходит. Все счастливы и хвалят Женю.
В итоге четыре балла из шести. Кажется, неплохой результат для команды. Они, по крайней мере, этому рады и пророчат себе призовое одиннадцатое место. Ася зачеркивает то, на что Женя не ответил, в том числе и «Бейонсе», что вообще-то оказалась бы верным ответом.
На раунде с сериалами я вижу, как напрягаются руки Лискиной, сжимающие ручку.
– А ты, Тимур, все молчишь, – широко улыбаясь, вступает в диалог Аня.
– Не спец в кино и музыке.
– А сериалы как?
– Тут я настоящий профессионал, – вру, глядя Ане в глаза. Она подмигивает. – Меня Ася потому и позвала.
– Ну, на тебя тогда вся надежда, последние года полтора мы в третьем раунде не сильны.