Какой огромный камень в огород Аси.
Она смотрит на меня с подозрением, видимо не понимая, как я стал спецом по сериалам. Я сам внимательно слежу за ее руками.
Звучит первый вопрос, который я даже не слушаю. Примерно с середины Ася начинает быстро писать «Бруклин 9–9».
– «Бруклин 9–9», – уверенно объявляю команде. – Это же очевидно.
– Хм… Ты уверен? Просто… – заикается Женя.
Я взглядом указываю на Асю. Он догадывается посмотреть на листок, лежащий перед ней, и еле заметно кивает.
– Хотя, знаешь, это и правда «Бруклин». Ань, точно он.
– Ну, раз Тимур Валентинович говорит… – бормочет Аня.
– Кадр из какого сериала вы видите?
На экране появляется знаменитый мем. Мужчина с всклокоченными волосами, в мятой одежде тычет пальцем в доску, на которой прикреплены какие-то записи и фотографии. У него безумный вид, и я понятия не имею, что это за сериал. Все четверо игроков, кроме меня и Аси, вцепляются в волосы со словами: «Ну же, блин! Ну, это этот… Ну!»
– «В Филадельфии всегда солнечно», – спокойно объявляю я, чувствуя даже некий азарт.
В целом для меня это набор слов, и я даже не уверен, что все верно прочитал.
– Точно, бли-и-ин! – тянет Аня, быстро вписывая ответ в строку. – Гений! Супер! Конечно, это «В Филадельфии всегда солнечно»!
– Чуете старые времена? – хихикает Яна, а потом обращается ко мне: – Раньше мы брали в этом раунде максимум. Ася просто маньячка. – Яна затихает из-за шипения Лены и впивается взглядом в экран.
– Из заставки какого сериала этот саундтрек?
– «Молодой папа», – тихо шепчет Ася.
– «Молодой папа», – громко и уверенно повторяю я.
– Какой мультсериал две тысячи четырнадцатого года отсылает нас к популярному сериалу две тысячи седьмого года, если в названии мультсериала присутствует чемпион Кентукки Дерби 2014 года, а в названии сериала – имя этого чемпиона?
– «Конь БоДжек», – резко выпаливает Ася.
Аня и Лена подозрительно на нее смотрят и переглядываются.
– Аня, пиши, – твердо произносит Женя, которому поведение подруг явно не по душе.
– К какому же сериалу… – начинает Аня.
Но Ася не дает договорить:
– «Блудливая Калифорния», две тысячи седьмой год. Явно речь про какого-то коня из Калифорнии!
– Ты уверена?
– Я уверена!
Они сверлят друг друга взглядами буквально пару секунд, прежде чем Аня записывает «Конь БоДжек», а Ася, получившая первый шанс высказаться, начинает от волнения кусать губы.
– Расставьте героев «Дикого ангела» в порядке выхода из каста сериала.
Ася закатывает глаза, намекая, что проще вопроса не встречала, но, кроме нее, видимо, никто понятия не имеет, что делать. Она быстро переписывает цифры и протягивает лист Ане, которая копирует ответ в бланк.
– Точно? Ну, типа… Ты прям уверена? Вот эта блондиночка, это же разве не…
– Это Виктория, сестра Иво. Уехала учиться в Париж в двести сороковой серии, а Рокки в двести пятьдесят пятой поехал за ней, – тараторит Ася с таким видом, с каким ни на одной практике не отвечала. Абсолютное знание материала. – Пилар была почти до самого конца, поэтому она последняя, а первым из сериала ушел Серхио.
Аня закатывает глаза и ставит жирную точку, едва не порвав бланк.
– Место действия какого сериала происходит в этом здании?
Асе хватает одного взгляда, чтобы все понять. Она дергается, но Аня уже пишет: «Офис».
– «Офис», – шепчет себе под нос Ася.
– Легкий был раунд, – улыбается Лена.
Объявляют перерыв и заслуженные шесть баллов из шести, а Ася ни на кого не смотрит, окончательно уйдя в себя после недолгого триумфа.
Глава 24
«Придешь сегодня на игру?»
Женя пишет в личку, видимо понимая, что предыдущее воскресенье выдалось непростым. Я не обижена на пренебрежение Ани, которая так и не дала вставить ни слова, если не считать пары вопросов про сериалы. Мне оказалось неприятно осознать печальную правду – ломать легче, чем строить.
Костров по дороге домой спросил, зачем мне все это. Я пожала плечами. Его задели мои слова про Егора, а поняла я это, только приехав домой и прокрутив разговор в голове еще раз. Ну конечно, задели! Только это была правда. Я любила его достаточно сильно, чтобы от всего отказаться. И сейчас я достаточно свободна, чтобы попытаться все исправить.
Только вот уже неделю Костров пропадает, и я не могу избавиться от мысли, что все из-за меня. У него работа, суперважные проекты – дела. Он предложил провожать меня утром и после пар, но я махнула рукой.
Егор стал так редко приходить на занятия, что я не успевала устать от внимания, ставшего каким-то вялым. Колчина вообще ничего не нервировало, когда Тимура не было рядом. Он мог пройти мимо и не заметить меня, а мог даже сесть поблизости, но у меня ничего не вспыхивало, кроме разве что злости. Его дружки перестали освистывать в коридорах, им надоело. Я будто обесцветилась и слилась со стенами. Со мной стала здороваться староста Света. Стал иногда подходить Женя. Яна спросила, как дела.
«Быть может, в следующий раз?»
Ответ мне самой не нравится. Стоило бы пойти, но я хочу все решить вне игры. Быть может, так будет проще? Подойти к Лене и Ане, попросить прощения. Но не сегодня. Сегодня у меня откат по части социализации.
Крашу плинтус в белый и смотрю «Дикого ангела» с испанскими субтитрами, понимая одну треть, не больше. Зато уши не вянут от плохой озвучки – тормозящей звуковой дорожки и странных голосов некоторых персонажей. Оказывается, это весьма приятная опция, когда ты вроде как будущий переводчик.
Всю неделю без Кострова я откровенно сачкую и пропускаю три лекции из пяти.
Я втянулась в ремонт! Квартира меняется на глазах, и мне все больше нравится жить в ней. За неделю я покупаю подержанный, но чистый диван, вписывающийся в мой скромный бюджет, и докрашиваю стены. Обновляю черной краской дверцы шкафов, добавляя мрачности и без того темной кухне. Безжалостно сдираю со столешницы пленку: она так затвердела от старости, что сама собой отщелкивается.
На свалку уезжает огромная гора хлама. Я прощаюсь с ней и захожу в квартиру с легким сердцем. Определенно приятно возвращаться туда, где все сделал своими руками.
У меня теперь нет шкафа. Нет постельного белья, кроме единственного приличного комплекта из бордового поплина. Нет стопки древних полотенец, которыми никто уже года три не вытирался. Нет кухонного стола и странного мягкого углового дивана, заляпанного чем-то неотстирывающимся. Я ем, сидя на полу, и кажется, что кухня без мебели стала огромной. Из коробок для переезда я еще в самом начале жизни в этой квартире сделала шкаф, просто поставив торцами их одну на другую и прислонив конструкцию к стене. Сейчас моя картонная мебель имеет более усовершенствованный вид: я склеиваю коробки скотчем и добавляю пару новых рядов.
Избавившись от семидесяти процентов старой одежды, я размещаю весь свой гардероб – с полотенцами, постельным и нижним бельем – в двенадцати коробках. Я безжалостно выбрасываю шторы и пыльные занавески. Две сковородки, набор кастрюль с погнутыми стенками и чайник, который небезопасно включать.
Когда-то я была уверена, что зачахну в квартире от тоски. Теперь стою посреди полупустой гостиной и понимаю, что вообще никуда не хочу переезжать ближайшие пару лет.
Я дышу полной грудью. Без страха испачкать шорты сажусь на пол и, скрестив ноги по-турецки, прикрываю глаза. За эту неделю, что я, как муравьишка, приводила в порядок свой дом, у меня было достаточно времени подумать обо всем, что случилось. Без Колчина, который постоянно пишет глупости. Без Кострова, который кружит голову. Без надоедливых знакомых, которые не дают остыть. Без мыслей, что дружбы с Аней я больше недостойна.
Ни разу с девятнадцати лет я не оставалась совершенно свободной и совершенно одной так долго. Я заблокировала Колчина сразу после того, как позвонила ему, увидев те гадкие сообщения, и с чистой совестью жила, наслаждалась собой.
Есть все это время мне было практически нечего, и в ход шли старые запасы: какие-то консервы вроде соленых огурцов, залежи картошки, половина из которой отправилась в мусорное ведро, крупы и остатки спагетти из разных пачек, которых вполне хватило на одну порцию. А на третий день на пороге объявился Костров. Он сказал, что спешит, и молча поставил пакет продуктов у двери. Потом развернулся и ушел.
– Что это было? – Я перезвонила ему, как только увидела, что он вышел из подъезда.
– Сухпаек для сотрудников, – проворчал он. – Правда спешу. Не скучай. – И отключился. Запрыгнул в машину Димаса и исчез из виду.
Это было мило. Его «не скучай». И продукты тоже мило.
В пакете лежали куриное мясо, овощи, фрукты и даже пара шоколадок. Это определенно войдет в топ самого очаровательного, что для меня делали. А я ведь даже не знаю, кто мы друг для друга – это не обсуждалось. Это все круто, волнующе и до дрожи желанно. Как кола в дополнение к бургеру. То, без чего чувствуешь некую пустоту и недосказанность, а потом долго в голове вертится, что упустила возможность и не сделала то, что хотела.
Я скучаю по нему. И живу на автопилоте, но стараюсь наслаждаться одиночеством, очень стараюсь. И мне почти не нужны посредники моего одиночества: Персик и Старушка. Почти. Я учусь вести диалог с собой, а не с воображаемыми друзьями, но пока не всегда получается…
Я сижу на полу в кухне, пью чай с шоколадкой и делаю домашнюю работу. Чувствую себя какой-то чистой, что ли. Я дома. Я не совершаю ошибок. Я готовлюсь к новому учебному дню. Я не тороплюсь.
Звонок в дверь отвлекает и заставляет сердце тревожно замереть, и почему-то даже мысли не возникает спросить, кто пришел.
– Кажется, мой ботаник все-таки соскучился, – бормочу я Персику, который окончательно переехал на кухню, чтобы украсить черную мебель своей белой мордой, распахиваю дверь и сталкиваюсь взглядом с темно-карими злыми глазами.
– Привет, сучка. – Соня улыбается и проходит в квартиру, не спрашивая разрешения.