Я. Занимаюсь сексом. В институте. С ботаником Костровым. На старой парте. Там, где нас могут услышать. Слышат.
Не могу больше. Я кончаю так быстро, что Тимур не успевает сориентироваться, подхватывает меня под спину и прижимает к себе, а я вгрызаюсь в его плечо зубами и что-то мычу. Голова начинает кружиться. Идеально.
Тело сотрясается, и единственное материальное для меня – это плечи Кострова, которые я сжимаю слабеющими пальцами.
– Все хорошо? – Он целует меня в щеки, скулы, лоб.
– М-м. – Я опять потеряла дар речи.
Все меняется. Он становится медленным и глубоким, каждым движением будто заставляет сердце повышать температуру крови на пару градусов, пока она не закипает. И может, по этой причине тело покрыто испариной, а кожа пылает. Всякий толчок в груди отдается яркой вспышкой сумасшедшей нежности, чего-то на грани с влюбленностью.
Я еще чувствую остатки напряжения, еще не уверена, что дышу, а он уже продолжает, и это мигом захватывает все внимание. Медленно и четко.
Раз, два, три…
Костров смотрит мне в глаза. И это чистый кайф. Я вижу его расширившиеся зрачки. Его азарт, наслаждение и удовлетворение.
Один сильный толчок – я откидываю голову назад. Второй – выгибаюсь в спине. Третий – все-таки снова падаю на парту.
Руки Кострова гладят мой живот, притягивают все ближе, будто это вообще возможно.
Четвертый – и мир снова рассыпается.
Пятый – рассыпается его мир.
Мы лежим спустя минуту рядом на парте. В страшно неудобной позе, в страшно душной комнатке. Дышим, как будто убегали от диких собак.
– Ты жива?
– Не-а.
– До дома доедем?
– Хотелось бы.
– А мне на работу надо.
– Уже?
– Раньше уеду – раньше закончу. Если мой водитель поторопится, то я его даже ужином угощу.
Костров склоняется надо мной, смотрит в глаза, а его губы растягиваются в улыбке. Он, кажется, умиляется моему виду, и хочется спросить, почему так, но нет сил. Слова как-то не подбираются.
Он убирает волосы с моего лица, касается моего носа своим, потом щеки и скулы. После целует. Его язык сталкивается с моим в неравной, заведомо проигранной схватке.
Глава 33
Припарковавшись у бизнес-центра, я смотрю вслед Кострову, который на ходу здоровается с выходящими оттуда людьми. Некоторые останавливаются и что-то спрашивают. Симпатичная девушка хихикает и бьет Тимура по плечу, а я закатываю глаза.
Интересно, он сам-то понимает, что с ним флиртуют? Или уверен, что это все просто дружеская болтовня? Так, может, я не первая, просто он раньше не понимал, что происходит? Ну мало ли! С ним флиртовали, мосты налаживали, а он просто не врубался. Я оказалась самой упертой.
В планах поболтаться пару часов и пообедать. Потом завалиться на диван в офисе Тимура, когда оттуда уйдет весь народ.
Костров скрывается в здании «Голда», а я выхожу из машины и бреду к кафешке. У меня есть «суточные» на кофе и булочку, так что я смело толкаю стеклянные двери и улыбаюсь официанту.
– Ася-я, ты тут какими судьбами?
Ну конечно – Рита, Маша, Оля.
– Работаю неподалеку. Зашла кофе выпить.
– Выглядишь супер, – хищно улыбается Рита и двигается на диванчике, будто я выказала желание сесть рядом.
Я не успеваю ничего сказать: официант уже ставит на столик девочек мой кофе и десерт.
– Я ей то же самое сегодня сказала, – поддерживает Оля.
– А вы тут зачем?
Вообще это место далековато от их района. Все друзья Колчина живут в современных стекляшках в новом центре города. У них свои кафе, рестораны и бары. Свои магазины. Тут же так – бизнес-центр, где кипит дорогая, но не роскошная жизнь.
– Машка взялась за Кострова, он тут работает. – Рита беззастенчиво хлопает глазами. – Мы ей говорим: на черта тебе сдался этот девственник? Но сама ее знаешь.
– Блин, девки, я без ума просто! Вы видели его в черном?
Она пищит, Рита и Оля закатывают глаза, но на их лицах читается абсолютное понимание.
– Правда? – ухмыляюсь я, а бровь сама собой дергается, и я знаю, что, скорее всего, выгляжу так, словно насмехаюсь над бедняжкой Мари.
– Ты же тусишь с ним! – Она хватает мою руку.
– Водитель. Я его водитель.
– Расскажи о нем! – Машка, кажется, даже ноги скрещивает под столом, не может на месте усидеть и вертится как юла.
– Кхм… Я не знаю. Он все время молчит. Молчун страшный.
– Вы не говорите? Совсем?
– Нет. Он педант. Не тратит время впустую.
– И что, ты просто сидишь и…
– Если нужно его ждать – книжку читаю.
– Что?
– Книжку.
– Книжку?
– Да. «Анну Каренину». Мне очень нравится.
– Погоди. Ты. Читаешь. Книжку?
– Да. – Я закатываю глаза и откидываюсь на спинку стула.
– Ой, не могу! – Маша жмурится и мечтательно вздыхает.
– Ну ты, конечно, не перестаешь удивлять, – тянет Рита. – Мы как-то сначала решили, что, ну… Ты в себя там приходишь, молчишь все лето. Потом ты имидж сменила. А теперь вон Костров, книжки. Блин, реально…
– Реально. – Оля активно кивает. – Ты такая крутая.
– Реально, я прослезилась. – Маша тянется и царапает мою руку длинными ногтями-стилетами. – Как будто прежняя Ася. Ты была такая… другая.
– Крутая. – Оля судорожно вздыхает.
– Вас Колчин послал? – Вопрос озадачивает девочек, и они переглядываются.
– Не совсем. Слушай, он нам как-то не нравится… Мне кажется, с ним что-то не то, – таинственно шепчет Рита и наваливается на стол. – И парни заметили. – Она активно артикулирует, пучит глаза, хотя пока ничего толком не сказала. – Без вина, конечно, рассказ не клеится.
– А ты попробуй.
Я смотрю на Риту так строго, насколько могу, и она робеет, кивает.
– Ну, в общем, парни думают, что ему нужно куда-то обратиться. Он, кажется, не в себе. Понимаешь?
– Не понимаю.
– Он не пьет, не употребляет…
– Вроде, – поддакивает Маша.
– Но его бросает то в одно состояние, то в другое. – Рита явно это где-то услышала и теперь повторяет.
Она неглупая девчонка, добрая, но слишком уж увлекающаяся. То Таро, то натальные карты, то турецкие сериалы.
– Он иногда приходит в бешенство, и… В общем, тут была небольшая сходочка. – Она косится на девочек, и они кивают.
Рита мгновенно набирается уверенности и начинает тараторить:
– Он пришел странный – немного побитый и помятый.
– Когда?
– Да, в общем-то, на днях. Вчера? Или позавчера? Он пришел и орал, прям орал, что, ну…
– Погоди, он разве не с парнями был? Я знаю, о каком вы дне, и знаю, что тогда было. Но он там был в компании…
– В том-то и дело. Наши парни уже не поддерживают его самодеятельность. Он вредит себе. Соня к нам подходила, говорила, что реально переживает. Он таскается всюду с Олежкой и Антохой. Наши мужики вообще его не видят неделями. Так вот, приходила Соня…
– Она говорила со мной.
– В общем, тогда он пришел и долго кричал. Мы написали Соне, и она его забрала. Он был не в себе. Говорил, что ты подстилка, что ты его, что он… Что он убьет его!
– Он сказал кого?
Мое сердце сжимается.
– Нет. Но Соня знает. – Рита многозначительно на меня смотрит. – И он говорит, что поверить не может, что ты с ним. И что это какой-то бред и страшный сон. Он так красиво говорил, как будто из фильма, да?
Маша и Оля кивают. Им Колчин всегда казался страшно романтичным.
– Жалко так его… Он правда все, уже совсем поехал, – вздыхает Рита и затягивается электронкой. В воздухе приторно пахнет манго.
– Вы преувеличиваете. – Я говорю это, но нисколько не сомневаюсь в правдивости «курочкиных» слов.
– Нет. – Они качают головой.
Я пожимаю плечами. Становится не по себе. Егор терроризировал меня несколько недель, а потом вдруг пропал. Совсем. Меня никто не трогает в институте, Олежка и Антошка не смотрят в мою сторону, и парни девочек молчат. Я почти расслабилась, но потом Тимура избили. При этом Егор не подошел ко мне ни разу, будто меня и нет. Новая информация пугает.
Целую минуту мы молча пьем кофе, и я пытаюсь понять, замечала ли раньше в Колчине что-то такое. Сумасшедшее. Потом Мари вдруг взвизгивает:
– Это он! Это он! Это он.
И бьет нас всех по ладоням, опрокидывает чашку Риты, а потом и свой френч-пресс с мятой. Горячая вода бежит по столу, все хватают свои телефоны, а я с криком отскакиваю и опрокидываю стул, чувствуя невероятную боль. Мятный кипяток легко пропитывает шифон, добираясь до обнаженных ног – колготки так и остались где-то в каморке под аудиторией.
– Мари, блин! – Мой вопль вводит бедолагу в ступор, она теряется и, кажется, вот-вот начнет плакать.
– Ты в норме? – Руки Кострова оказываются на моей талии быстрее, чем я успеваю его остановить.
Он хмурым взглядом оглядывает меня с головы до ног, ведет подбородком – мол, ответь уже. А я стою вылупившись и соображаю, как выйти из ситуации. Если Егор и правда не в себе, эта троица знать о нас с Костровым точно не должна. Так же как делились сплетнями со мной, они пойдут делиться ими и дальше.
– Да, все окей. Поехали? – Я смотрю ему в глаза, умоляя держать себя в руках.
Хорошо, что Костров – это Костров, и он не стал бы меня прилюдно обнимать или целовать.
– Да, конечно.
Его улыбка кажется совершенно дежурной. Мари, вся раскрасневшаяся, скачет где-то на фоне, и мне приходится приложить усилие, чтобы оторвать взгляд от Тимура и посмотреть на нее.
– Ладно, пока, мы поехали.
– Ой, а нас не подкинете? – пыхтит Машка.
– Нет, я на работе.
И прежде чем Тимур что-то скажет, иду к выходу. Он уж точно не решит никого приглашать в машину. Я-то могу и пожалеть несчастную плачущую Мари.
Несусь к парковке, а сердце колотится, тошнота подкатывает к горлу.
– Ты чего? Эй! – Тимур пытается поймать мою руку, но я уворачиваюсь. – Мы в офис не вернемся?
– Не здесь.
Я прячусь в машине.