Проглотив воздух, я откидываю голову на плечо Кострова, а тело делает все само – бедра сжимаются сильнее, неторопливые пальцы двигаются внутри все медленнее, но глубже. Я выгибаюсь, и – да. Это то, чего я ждала. Болезненно пульсирующее по всему телу ощущение – вспышки на одной пылающей огнем точке.
– Да не может быть, чтобы этому… в библиотеке…
– Я тебе говорил, студенты не используют и тридцати процентов возможностей вуза.
Лежу, откинувшись Кострову на грудь, и пытаюсь считать мерцающие перед глазами звезды.
– Ну, как практическое занятие?
– Подожди, это не все, что мне интересно.
– Я живая отсюда выйду?
– Почти уверен, что да. На всякий случай можем надеть тебе на руку пульсометр. Так, ну что, в сознании? Выходим?
– Сейчас? А…
– Куча дел, Ася, давай шевелись!
И он резко встает, заливая пол водой, стекающей со штанов. Снимает их и бросает в раковину. Туда же летят трусы. Я любуюсь им и улыбаюсь. Костров будто не понимает, что только что сделал, – это очаровывает не меньше, чем только что полученный оргазм.
– Тебя что, на руках нести?
– Пожалуй. – Улыбаюсь ему, а он просто подхватывает меня под мышки и вытаскивает из воды. Тело тут же покрывается мурашками.
– Холодно! – визжу я и обхватываю Тимура ногами. Он обнимает крепче и открывает дверь ванной, но становится еще хуже. – Эй, тут же окно панорамное!
– Кроме тебя, я никому не нужен. – Он смеется, уносит меня в спальню, бросает на кровать и нависает сверху. – Готова?
– К чему?
– Вторая глава методички. Лискина, у меня очень много работы, говорил же! Я намерен изучить вопрос со всех сторон!
* * *
– У меня сомнения, – говорю я серьезно.
Костров отстраняется. Между бровей тут же возникает морщинка, видимо запускается мыслительный процесс.
– Ты правда все по книжкам? – спрашиваю.
– Переживаешь, что ты у меня не первая? – Он смеется.
Я вижу облегчение на его лице. Он когда-нибудь поверит, что это все? Что я пропала?
– Ты просто очень старательный и… ответственный.
– Это плохо?
– Это потрясающе!
– Тогда в чем вопрос?
– Не верится.
– Ну давай, пока ты там будешь думать «верить – не верить», я займусь делом. Окей?
– Каким?
– Мы договорились, что ты не болтаешь. – Он мягко целует мои приоткрытые губы. – Вот и не болтай. – И целует в шею. – Просто позволь мне попрактиковаться. – Проходит по груди вниз, к животу. – И не мешай. – Покрывает поцелуями бедра. – Потом, если захочешь, можешь делать со мной что угодно.
О, а я захочу!
– Давать комментарии, жалобы, предложения. Все приветствуется.
Костров спускается еще ниже, снова тянет под коленки, и я наконец понимаю, в чем там собрался практиковаться мой ботаник. Я до последнего не верила, но да, я сейчас узнаю кое-что про оральные ласки. Точнее, стану подопытной в очередном эксперименте.
Ему и правда интересно, он будто рад, что дорвался до меня, а я волнуюсь, потому что слабо представляю, как правильно. Я ничего про это не знаю. Мое убеждение: куннилингус – это событие. Важное. Нужно морально готовиться. Это что-то нерядовое, особенное, скорее всего из порно.
Просто все вокруг говорили, что это круто. А мне казалось, что я чего-то не понимаю. Ну так я поняла. Просто не нужно было суеты.
Костров, видимо, действительно изучил вопрос, и, очевидно, информация не засекречена. Могу себе представить, что это для него просто, как математическое уравнение.
– Как ты… догадался? – На последнем слове я взвизгиваю.
Чувствуется, что это у него впервые, но именно поэтому он и не кажется самоуверенным: прислушивается к приглушенным вздохам и не боится ошибок. Несколько раз отрывается от меня, изучает реакцию – это сбивает, но не критично. Эти паузы, напротив, как-то по-особенному волнуют, будто я чувствую, что мои ощущения во время процесса важнее для него, чем конечная цель.
Костров не боится быть ниже: между ног. Мне кажется, его даже не интересует мой оргазм. Возможно, он начал еще в ванной, чтобы я уже получила свое, – на случай, если ничего не выйдет.
Никогда еще я не чувствовала себя настолько за-любленной. Одно это дает Кострову плюс сто очков. По коже мурашки.
Мои руки сами собой тянутся к волосам. Его пальцы крепко держат мои бедра, потом скользят по животу к груди, и я чувствую, что я вся – от макушки до пяток – принадлежу этому голодному до моих стонов существу.
– Не могу больше!
Я хочу его слишком сильно. Приподнимаю бедра, он за мной, – это напоминает борьбу за удовольствие. Пальцы Кострова присоединяются к языку, чтобы высекать из меня все новые искры. Это хорошо, очень хорошо, но мне мало. Хочу больше.
Мне кайфово, но прямо сейчас я думаю о том, что, если кончу во второй раз, отключусь. Мне может потребоваться много времени, чтобы прийти в себя. Не хочу его терять.
– Пожалуйста, Костров. Можешь…
Он в последний раз проводит языком, садится и нависает надо мной с совершенно довольной пьяной улыбкой.
– Что?
– Хочу тебя. Можно?
– Разве я не твой?
Это не романтическое признание. Он не понимает смысла моих слов, а у меня от этой фразы так сильно екает сердце, что я всерьез опасаюсь, переживет ли оно, бедное, эту ночь. Меня охватывает буря протеста.
– Да что ж ты такой милый, Костров!
– Я милый?
Мы оба садимся, оказываемся лицом к лицу и не сговариваясь тянемся друг к другу: Костров гладит мои волосы, я – его скулы.
Я веду по напряженной шее, по груди вниз. Смотрю ему в глаза и ловлю в них настороженность и подозрение. Забираюсь на его колени и крепко обнимаю.
Он – мой, и это так остро ощущается особенно сейчас, когда крепко прижимаю его к себе, ерошу торчащие во все стороны волосы. Он – моя исполнившаяся мечта о жизни в гармонии, о любви как в самом красивом кино. Космический Костров.
– Что… мне делать? – Он щурится.
Я приближаюсь и мягко, медленно его целую.
Тимур сам тянется к моим бедрам. Мне нужно лишь опуститься.
Взрыв.
Это оказывается очень глубоко и неожиданно хорошо. Костров откидывает назад голову. Вырывается стон, я жадно его хватаю. Его руки сжимают мои ягодицы, притягивают ближе снова и снова. Мне даже не нужно ничего делать, и это удивительное сочетание: быть сверху и быть под чьим-то управлением.
Кайфую. И рассыпаюсь.
Очень быстро, за несколько движений, рассыпаюсь, а потом, повиснув на плече Тимура, чувствую, как мы оба падаем-падаем-падаем. Мне нужно отдышаться, а он дает мне эти блаженные секунды, покрывая попутно поцелуями мои раскрасневшиеся щеки.
Костров валится на спину, переворачивается, подминает меня под себя. Челка падает на лоб, придавая ему такой небрежный, усталый вид. Мы несколько раз ловим дыхание друг друга, несколько раз друг в друга погружаемся. Несколько раз целуемся, а потом все заканчивается, и остается только лежать и обниматься. Долго-долго-долго.
Костров гладит мои плечи и спину, прижимает к себе. Я думаю, что он улыбается, просто обязан улыбаться. Но, когда приподнимаюсь, чтобы посмотреть на него в последний раз за эту ночь, оказывается, что он спит. Пальцы уже почти замерли на моих плечах.
Он кажется беззащитным и настолько моим, что я не могу сдержаться и сжимаю его так крепко, как могу. Чтобы знал, насколько сильно он мне нужен.
– Ребра сломаешь, – бормочет он мне в волосы.
– Заслужил.
– Чем?
– Нельзя быть таким хорошим.
– Я хороший? – Он так сонно и тихо шепчет, что я еле слышу. – Или милый…
Я решаю не отвечать. Слушаю сердцебиение, поглядываю на его фитнес-браслет: пульс замедляется, замедляется. Костров все-таки засыпает. А потом переворачивается на бок и крепко обнимает меня, словно мягкую игрушку.
Глава 35
– Ты куда?
– Воды попить.
– Я принесу, тоже хочу. – Встаю с кровати и иду на кухню.
Ася валяется, раскинув руки и ноги на смятой простыне. Волосы всклокочены, губы припухли, лицо в красных пятнах, испарина на лбу, но она улыбается так широко, будто спать сегодня совсем не планирует.
Лискина вскочила час назад не то от плохого сна, не то просто так, и тут же проснулся я. Почему-то довольный. Почему-то, несмотря на усталость, сразу захотелось Лискину зацеловать, и после первого же поцелуя все стремительно закрутилось, переходя в очередное сражение.
По итогу она распласталась на кровати и выглядит удовлетворенной, но еле живой, а я готов пробежать марафон, несмотря на то что солнце еще не встало. Я решительно не готов оторваться от девушки, лежащей в моей постели. Как же хорошо, что она не попалась мне в восемнадцать, тогда, на первом курсе! Я бы ни за что не начал работать и даже, скорее всего, учиться.
Смотрю на нее из коридора уже со стаканом воды в руке, а она разглядывает тени на потолке и то и дело смеется сама с собой как безумная.
Она в моей постели.
Она в моей постели, и ей это чертовски нравится. Она и не думает сбегать. Она сама меня целует – просто от скуки, словно вспоминает, что давно этого не делала. Она позволяет делать с ее телом что угодно, радуется любой инициативе. Сама соблазняет, причем всякий раз приходит в восторг, что меня удалось втянуть в очередной поединок, будто я ее самый большой и желанный трофей.
Я отвлекаюсь от Лискиной на жужжание.
– У тебя тут телефон разрывается. – Смотрю на экран и не могу сдержать эмоции: там фото Колчина и вместо имени три точки.
– И ты…
– Что?
Она удивлена, что молча не скинул? Не скрыл, что кто-то звонил?
Ася тут же смущенно опускает голову и тянется за телефоном. Нажимает на зеленую трубку, потом на громкую связь, чтобы я слышал голос с той стороны. В квартире слишком тихо, а динамик слишком громкий.
– Да?
– Ась…
– Колчин, четыре утра. Что тебе надо?
– Ты не читала, да?
– Что не читала? Сообщения? Нет, мне не до того.