– Ты и она… – выдыхает Егор.
– Закрой рот. Ну? Чего тебе от нее надо?
– Вернуть.
– Ты вернешься? – поворачивается она ко мне.
– Нет.
– Все, – говорит брату Соня. – Вопрос закрыт! Егорушка, возвращают не силой. Она не верит тебе, и она не вернется.
– Но она с…
– Ты веришь сплетням? Даже если она с кем-то снюхалась – это не твое дело, понял? Она не должна ничего тебе обещать.
– Д…
– Не должна.
Он падает лицом в раскрытые ладони, а потом стучится пару раз лбом о столешницу.
– Ненавижу тебя!
– Кого из? – усмехается Соня.
– Ненавижу тебя, Ася. Ненавижу!
– Хорошо. – Я вздыхаю и проверяю ключи и телефон в карманах. – Может, я тогда пойду? Вообще не понимаю, зачем я тут, он даже не был при смерти. Сонь, в следующий раз можно без меня?
Она не успевает ответить.
– Иди! Проваливай! – стонет Егор.
– Окей. И больше не пиши мне, ладно?
– Ладно!
– И не преследуй…
– УБИРАЙСЯ! – кричит он, и кружка с кофе летит в стену и разбивается справа от меня. – Уходи, пошла вон! Не хочу больше тебя видеть! Преследовать ее не надо, писать ей не надо! ДА КОМУ ТЫ НУЖНА?
Это слишком легко слышать, так что я еле сдерживаю улыбку. Смотрю в последний раз на Соню, на лице которой будто на мгновение промелькнул испуг, а потом иду к выходу.
Слышу бормотание Егора за спиной:
– Кем она себя возомнила, а? «Не пиши мне больше, не преследуй…» Да пошла она на хер! Пошла она… Куда хочет!
– Егор, пообещай, что так и есть, что не наделаешь глупостей. – Тон Сони совсем другой – мягкий и ласковый, как у матери, успокаивающей ребенка.
Я смотрю на огромное зеркало во всю стену, в нем отражаются и кухня, и коридор. Там можно рассмотреть Колчиных, вцепившихся друг в друга. Лицо Егора искажено, он, кажется, рыдает, а Соня гладит его по голове и укачивает, как младенца.
Мне тут точно нечего делать.
– Она не пообещала! – ревет Егор. – Не пообещала, что не будет с ним!.. Не пообещала.
– Я знаю, родной, – шепчет Соня, ловит мой взгляд и кивает в сторону выхода, намекая, что мне уже точно пора.
Выйдя на улицу, я иду к парковке магазина, где Соня бросила машину, и останавливаюсь, увидев Тимура, который сидит на лавочке с телефоном в руках и периодически смотрит на часы.
– Тимур…
– Привет, – улыбается он. – Поехали домой?
– Поехали, – отвечаю я и бросаюсь ему на шею.
Он так крепко меня обнимает, что кости трещат. Я опять струсила. Мир опять не крутится вокруг меня, он крутится вокруг моих чертовых страхов.
Глава 38
«Опять подошла эта Мария и попросила, чтобы я заменил ей в ноутбуке термопасту. Я дал номер мастера, а она обиделась. В чем дело?»
«Мария уронила передо мной стопку книг и долго их собирала. Я спросил, нужна ли помощь, она отказалась. Я обошел ее и хотел уже уйти, а она сделала вид, что подвернула ногу. Это неправда, я это ей сказал, и она обиделась».
«Эм… Зачем Мария пыталась трогать меня под столом ногой и зачем она села со мной на паре китайского? Она же ходит на французский».
«Помоги. Это выше моих сил».
Я посмеиваюсь над сообщениями Кострова, а «курочки» недовольно на меня косятся.
– Что?
– Ничего… Ты покраснела, – говорит Ритка сдавленным голосом.
Маша сидит, мечтательно накручивает на палец локон и вздыхает в сторону Тимура.
– У тебя кто-то есть, – авторитетно заявляет Оля. – Колись.
– Не-а, вы все выдумали.
И от этих слов меня саму коробит. Я до жути хочу растрепать всем, что Костров – лучший парень на планете. Что он целуется как дьявол (по моему скромному мнению, дьявол целуется что надо) и сводит с ума своим странным инопланетным флиртом. У меня опять болит все тело, зацелованное и истощенное. Мышцы дрожат под действием чар Кострова. Улыбка не сходит с искусанных губ.
Он тоже хорош. Прячет под воротом засосы на шее, постоянно косится. Я клянусь – одно мое движение в его сторону, и он утащит меня в какую-нибудь пустую аудиторию.
Костров неутомим. Будто за пару лишних лет без секса он накопил переизбыток энергии и вся она досталась мне. Тимуру интересно все. Он может часами изучать мое тело, целоваться, делать массаж, обнимать, проводить опыты в стиле «сколько раз Лискина может кончить за вечер». И все это с таким серьезным видом, что я таю. Есть подозрение, что у меня кинк на мозги. Или на ботаников. Или на эксперименты.
Мне все труднее держаться, он все больше провоцирует. И порой мне кажется, что Кострову вот-вот осточертеют наши тайные отношения. Он, получив дважды по лицу, не считает Егора опасным. И мне уже стыдно, что я так осторожничаю.
– Блин! У него что… засос? – возмущенно тянет Маша.
Сижу за единственной свободной партой в крошечной аудитории и жду, когда «курочки» пойдут на свое место. С тех пор как Машу заинтересовал Костров, они все время ошиваются рядом со мной, чем вызывают у Ани наигранное равнодушие по отношению ко мне. Кажется, Олю больше не смущает мой внешний вид. Она стала говорить: «Все это очень кэжуал, а с Егором вам и правда было не по пути».
Его агрессия остудила пыл девочек и желание свести нас снова. Да и парней он уже, кажется, пугает.
– Да быть не может! Показалось… Говорят, этот горячий ботан ходит на бокс, – говорит Рита.
– Реально? Поэтому он был помятый? – Оля садится на край моей парты, прямо на тетрадку, и приходится ее согнать.
– Вы видели, Егор какой стал? Я слышала, он сходил к врачу и пьет теперь какие-то колеса. – Рита даже не понижает голос до шепота.
– Серьезно? Колеса?
– Да-а. Ась, ты знала, что он того… поехавший?
– Нет. – В горле тут же пересыхает, а в груди сердце замирает, словно я оступилась на ровном месте.
Вообще-то Егор стал спокойнее. Мы опять здороваемся в коридорах, он извинился, его друзья меня демонстративно игнорируют. Все как будто хорошо. Соня постоянно крутится рядом с ним и то и дело подначивает меня, но Егор уже сам стал ее одергивать, чтобы закрыла рот.
– Он на тебя смотрит.
– Кто?
– Костров.
– Эм-м, наверное, что-то по работе прислал, а я не прочитала, – безбожно вру я и открываю сообщения.
«Я забыл сказать».
«Что?»
«Я тебя люблю».
Сердце сжимается, барахлит, рвется из груди, и я еле сдерживаю визг. Он делает это все время вот уже неделю. Просто бросает: «Я тебя люблю», а меня парализует. Ему нравится признаваться, он может шептать это, просто лежа рядом и обнимая, и попутно покрывать поцелуями шею, щеки, волосы.
«Издеваешься?»
«Возможно».
«Увидимся вечером?»
«Кажется, ты хотела сходить на квиз?»
«А ты?»
«Не переживай, работы полно, ты меня страшно отвлекаешь. Не закрывай шторы».
«Будешь пялиться, шпион?»
«Буду. Ты сегодня чертовски красивая».
«ИЗДЕВАЕШЬСЯ?»
«Что? Я не могу написать девушке, что она красивая?»
«Я краснею?»
«Очень».
«Они поймут».
«Плевать».
«Тимур!»
«А-а-а-ася!»
«Невыносимый».
«Я люблю тебя».
«Пиши лекцию!»
«Приходи ночью».
«Как только освобожусь».
«Буду ждать».
«Не усни».
«Еще чего!»
Я выныриваю из потока сообщений и сталкиваюсь с взглядами девочек. Они виновато на меня смотрят, а потом идут в сторону Компашки Колчина, которая только что всем составом ввалилась в кабинет, тут же ставший невероятно тесным.
Егор идет первым, выглядит адекватным, даже улыбается мне и занимает место за последней партой как ни в чем не бывало. Он спокоен, обычен, не кажется опасным.
Место возле меня свободно, но мы договорились, что Тимур не будет его занимать. Так что рядом садится Яна и радостно рассказывает, как предвкушает вечер в баре.
– Может, после пойти ко мне? – несмело предлагаю ей, периферийным зрением следя за Егором и Тимуром, будто они два агрессивных пса без поводков и намордников.
Егор то и дело бросает на меня взгляды, полные подозрения. Кажется, он за мной следит – я никак не могу избавиться от этого чувства.
– Да-а, я за. И я Ане скажу и Лене.
– Аня согласится?
– Почти уверена, что да. – Яна скромно улыбается – мол, ты же понимаешь, как все сложно.
Понимаю.
Поглядываю на Олю, которая, кажется, с каплей сожаления смотрит на меня и Яну. Мне иногда кажется, что «курочкам» я и правда была нужна, но, к сожалению, только кажется. Рита на меня уже не смотрит, слышу, как они с Машей на всю аудиторию обсуждают Кострова. Маше я нужна только как повод, чтобы пошпионить и пособирать сплетен, – она этого даже не скрывает. Оля как будто немного другая.
«Есть разговор», – пишу ей сообщение и прячу телефон, пока не передумала.
– Все в норме? – Яна косится на меня.
– Да. Волнуюсь перед игрой.
Костров уезжает после пар на такси, а я стою на крыльце и с тоской смотрю вслед удаляющейся машине. Быть его водителем, кажется, мое призвание.
Я привыкла находиться наедине с собой после пар или на диване в его офисе. К поездкам в магазин, к тому, что постоянно делаю домашку, или смотрю сериалы, или читаю очередную книгу. Сейчас это «Поклонники Сильвии», и, прочитав лишь одну десятую, я стала задумываться, с той ли книги я начала погружаться в английскую классическую литературу.
Достаю наушники и собираюсь медленно в одиночестве идти домой. Может, даже куплю себе кофе.
Стало так много новых развлечений «для себя». Наушники, старые плейлисты, удобная обувь и долгие прогулки. Я делаю пару кругов по району, потому что снова размечталась, заслушавшись песен из прошлого. Я когда-то любила Mando Diao и Panic! At the disco и сейчас под голос Брендона Ури как будто готова пройти еще километров двадцать, чтобы просто помечтать.
Я так влюблена, что, когда слушаю музыку, все мысли только о Кострове. Он везде, как воздух. Мне кажется, я им пахну. Тело напоминает об очередной бессонной ночи каждым движением: глаза сами собой закрываются. Тут же в мыслях возникают дурацкие красивые губы Кострова. И внезапно щетина. Он на выходных не бр