Басир рассмеялся, но перебивать не стал. А Петр знал, чем снискать хорошее расположение напарника к себе – поругать курдов.
– Израиль снабжает их оружием, США обеспечивает политическую поддержку, – Петр тут же перескочил на другое: – Почему ты не торопишься знакомить меня со своими друзьями из вашей группы? Назовем ее «Патриоты Ирака».
– В твоем положении я не стал бы насмешничать, – урезонил его Басир, впрочем, беззлобно. – Ты вышел из доверия. Надеюсь, временно. Ты восстановишь свои позиции.
Петр усмехнулся. На ум пришла фраза, услышанная им давным-давно от отца: «Товарищ Берия вышел из доверия, а товарищ Маленков надавал ему пинков».
– Самое постоянное – это временное, – намекнул Петр. – Разве не так?
– В вопросах дружбы, выгоды и политики действуют другие механизмы, – глубокомысленно изрек Басир и удалился в подсобку есть кебаб, который он принес в лотке из ближайшего кафе.
– Странные ты понятия объединил, – не удержался Горюнов и пошел следом. – Как в игре «Найди лишнее». Дружба в этот ряд не встраивается. Тебе не кажется?
– Нет, – Басир развалился на топчане, – логика есть. Если ты мне выгоден в проведении той политики, что наиболее подходит для моей страны, то ты мой друг.
– Дай-ка мне калям[30], я запишу твои мудрые мысли.
– Вот уже не знал, что ты – хаттатун[31].
Петр улыбнулся, пытаясь понять, почему Басир больше не давит, почему отступился. Что за смена тактики? По идее, будь он на его месте, напирал бы и напирал. Или Басир почувствовал бесперспективность такого рода давления?
«Хотелось бы верить, что он воспринимает меня как сильного и грозного соперника, – Петр подмигнул ему. – Но не стоит быть с ним самонадеянным, особенно если держать в уме профессию Басира. С его стороны это тактическое временное отступление. Затем может последовать внезапный штурм».
Начал трезвонить сотовый телефон. На дисплее высветился незнакомый номер.
– Да, я вас слушаю, – ответил Петр. Его нервировали такие неопознанные звонки.
– Марек, – раздался смущенный голос Недреда. – Давай по-турецки, дружище. Я не дока в арабском.
Он называл Петра тем именем, под которым знал его в Стамбуле – Марек Брожек. Горюнов порадовался, что Басир не может слышать слова Недреда. Дополнительные проблемы ему не нужны. И без того эти проблемы сейчас выжидающе дышат в трубку.
– Привет. Не думал, что ты так быстро доберешься.
– Я и не быстро. Меня чуть на таможне не задержали. Привез тебе блок турецкого «Винчестера». Я запомнил, ты его курил все время. Оказывается, больше блока ввозить нельзя – двести сигарет.
– Спасибо. А вообще обычно сигареты контрабандой везут отсюда, здесь они гораздо дешевле. Ты где остановился?
– Пока еще в аэропорту. Надо бы встретиться. Это важно, Марек.
Петр назвал адрес кафе около своего дома.
– Как раз, пока доберешься, я тоже туда подъеду. Ориентировочно часа через два, – он взглянул на часы, висящие на стене.
– Иди, иди, – отмахнулся Басир, когда Петр спрятал телефон в карман. – Очередной турок? У них что тут, научно-террористическая конференция? Повестка дня – возрождение Османской империи?
– Пошел ты! – огрызнулся Горюнов с улыбкой.
Он сперва решил заскочить домой за диктофоном. Понимал, что разговор может оказаться важным. В таком случае он предпочел бы его позднее проанализировать.
В квартире, бросив ключи на металлический столик у двери, Петр прислушался.
– Зара, ты дома?
Из комнаты как будто вздох раздался. Он нашел ее там. Она сидела в уголке тахты, обняв себя за колени. Подол длинного лилового платья чуть приподнялся, демонстрируя узкие щиколотки с медными и серебряными браслетами по местной женской моде. Некоторые он сам ей покупал, когда вместе ходили на рынок. Ему нужен был любой благовидный предлог, чтобы снять парольный знак на одном из сводчатых перекрытий Сук ас-сарая.
Зарифа не плакала, но опустошенность во взгляде говорила о ее растерянности, испуге и бессильной ненависти. Петр понял ее состояние однозначно.
– Ты его не убила? Обещала ведь… – Он попытался расшевелить девушку. Но она даже не улыбнулась. – Слушай, – Петр присел на противоположной стороне тахты, – мы же знали, что рано или поздно он выйдет с тобой на контакт. Тебе нечего бояться. Ты сделала, как мы обговаривали?
– Заморочила ему голову капитально, – Зара все же краешками губ обозначила улыбку.
– Он тебе угрожал? Бил?
– Ему это не нужно. Я как та собака, которую мучали током. Потом ей достаточно показать только обрывок провода, чтобы ее начали бить судороги. – Девушку передернуло от воспоминаний. – Я могла его прикончить. – Она достала пистолет из-под атласной подушки. Петр раздобыл для нее этот испанский «Стар» сразу по приезду в Багдад через связного. Надежный девятимиллиметровый с магазином на пятнадцать патронов.
– Почему не прикончила?
– А ты бы обрадовался? – Зарифа начала оживать и выставлять привычные колючки. – Идея водить его за нос нравится мне больше. Да и тебя подставлять не хотелось.
– Ты растешь в моих глазах, – Петр взял со стола нарды. У него были сирийские инкрустированные деревом груши, вишни и яблони. Он купил их еще до разгоревшейся в Сирии войны.
Петр не верил в безвозмездную заботу Зарифы о нем. Просто она действительно считает смерть Галиба слишком легкой расплатой за арест и издевательства над ней в застенках MIT. Ей по жизни необходим объект приложения ее энергии – будь это борьба за единый и свободный Курдистан или изощренная игра с Галибом. Ее союзник в игре – Поляк, отсюда и преданность, и забота. Но, скорее всего, до тех пор, пока месть Галибу не осуществится в полной мере.
Пальмы с отмершими листьями, свисающими книзу, напоминали ноги мамонта с длинной шерстью. Эти две пальмы росли как раз напротив кафе.
Ахмед обрадованно заулыбался, увидев цирюльника на пороге своего заведения, да еще с нардами под мышкой. Он каждый раз посмеивался над Кабиром из-за его навязчивого желания играть только в свои нарды, хотя в кафе лежала целая стопка для развлечения посетителей. Ахмед, потирая руки, предложил:
– Чай?
– Можно. Сыграем несколько партий, а потом придет мой приятель. Не хочу, чтобы нам мешали.
– Ты знаешь, в это время посетителей не слишком. Да теперь многие уезжают из Багдада. – Он вздохнул и показал на столик в углу. – Садись там. Сейчас чай принесу и свои зары.
Недред появился часа через полтора с портпледом в руке и выглядел, как командировочный. Все в тех же круглых очках в стальной оправе.
– Иракские таксисты берут, сколько им в голову взбредет, – пожаловался он, промакивая лоб носовым платком. – К тому же катал меня, кажется, по всему городу… Нарды? – Он близоруко прищурился, склонившись над игровым полем, оценил диспозицию. – Здесь не отравят? – Недред брезгливо оглядел кафе и наконец пожал руку Петру. – Рад тебя видеть, дружище. Ну и пекло!
– Да уймись ты! – рассмеялся Петр. – Сто слов в минуту, и все не по делу. Здесь хороший лимонад и мороженое.
– Давай пока с прохладительного начну. А там поглядим.
– Да уж, остынь. Ахмед, принеси, пожалуйста, моему другу твое фирменное мороженое, – по-арабски попросил Горюнов.
– Твой приятель турок? – напряженно уточнил хозяин. – Не люблю я их.
– Ну что поделаешь! Я тоже не их фанат. Но этот парень – исключение. Не любит курдов, как и мы.
– Своих, турецких? – понял, в чем подвох, и зашевелил седоватыми бровями Ахмед.
– И наших тоже, – кивнул Петр, откинувшись на спинку стула. Он уже заметил, что Недред очень взволнован, но всеми силами пытается скрыть это. Шутит, обмахивается газетой, но почти не смотрит в глаза, ждет, когда Ахмед подаст заказ и уйдет к себе за стойку. – Говори спокойно. Ахмед не знает турецкого. Ты сюда в отпуск?
Недред покачал головой и вздохнул.
– Похоже, я заигрался, – сознался он. – Одно дело быть чем-то вроде координатора на расстоянии – конспирация, деньги, власть. – Он смутился и пояснил: – Скажем так, видимость власти. Другое дело – действовать напрямую. Я человек не военный, не имею никакой спецподготовки, ты понимаешь…
– Да, я слегка удивился, когда Бахрам сообщил о твоей вылазке в Багдад.
– А он тебе не сказал, что я уволился из порта? – с горечью в голосе спросил турок.
– Не думал, что это правда… Почему?
– Они меня заставили. Я… – Он замялся. – Когда мы провели тот вечер с тобой в «Эрзуруме», ты мне не показался фанатиком.
«Проверка?» – мелькнуло в голове Петра, но на его скуластом бородатом лице ничего не отразилось, разве что губы он сжал плотнее.
– Ну что же ты молчишь?! – истерично вскрикнул Недред. Задремавший было Ахмед на стуле за стойкой всхрапнул испуганно. – У меня нет выхода. Либо ты убьешь меня, если я ошибся, либо они.
– Говори тише, – поморщился Петр. Ему только публичной истерики не хватало. У Недреда нервы сдали по-настоящему. Такое не сыграешь. По-хорошему его надо было увести из кафе, но домой приводить турка не хотелось. Понять бы еще, что от него потребовало руководство ИГИЛ. – Выбор у тебя только, кто будет палачом?
Недред задрожал, решив, что таким образом Поляк намекает на свою преданность идеям халифата. Однако Недред еще не утратил надежду, а главное, рассудок. В интеллекте ему все же не откажешь, раз до сей поры инженеру доверяли осуществлять логистику передвижений новоиспеченных и более опытных игиловцев между Турцией, Россией, Сирией и другими странами. И возможно, не только направлять боевиков в различные точки на карте (как, собственно, было в случае с Мареком Брожеком), но и планировать самому акции.
– Я не сообщал руководству, что ты здесь, в Багдаде, – вкрадчиво проговорил он. – Они думают, что ты до сих пор в России.
– К чему ты клонишь? И почему ты решил, что я сам не известил их о своем местопребывании?
– Если ты не собираешься меня убивать, то я расскажу.