– Вот вы вспоминали русскую поговорку в начале нашей беседы. Так есть еще одна – «сказка про белого бычка». Это когда бесконечно, занудно говорят одно и то же. Ходят по кругу. Вот вы так и делаете.
– Ты хорошо по-турецки говоришь.
– Это упрек или комплимент? Я жил долго в Турции. И по-арабски хорошо говорю, даже лучше, чем по-турецки. Так что я, по-вашему, может, баасист? Что делать, если я способный парень!
Мурат улыбнулся.
– Ты, кроме того, и красноречив. Мертвого уговоришь… Но я давно живу на свете и не слишком доверчив. От природы такой, да и жизнь заставила. Когда я скрывался в Сирии от турок, то многому научился, в том числе и осторожности. А теперь я должен думать не только о себе, но и о тысячах бойцов РПК. Ты ставишь меня перед сложным выбором. Но все же мне придется довериться, поскольку те сведения, что поступали о тебе раньше от моих людей, подтверждают и мои личные впечатления. Ты недоговариваешь, но это нормально. Главное конечный результат.
– У нас одна цель, – Петр затушил окурок о крышку сигаретной пачки. – Уничтожить ИГИЛ, дать Турции по рукам в ее поползновениях восстановить Османскую империю. А заодно щелкнуть по носу и других ребят, которые любят вмешиваться во внутриполитические дела суверенных государств.
– Мы хотим мирного политического урегулирования и воюем только потому, что на нас нападают, – Карайылан говорил то, что Петр уже слышал в его политических заявлениях. Читал в газетах интервью Мурата. – ПСР[45] – это те же фашисты, которые творят геноцид курдского населения. Открыто бомбят наши города в Турции, покупают нефть и музейные редкости у игиловцев. Они делают все, чтобы им не только надавали по рукам, но и отсекли эти руки, как принято было всегда на Востоке поступать с ворами. Они изображали, что ведут с нами мирные переговоры, а сами бомбили. Два дня в октябре три года назад они наносили авиаудары по курдам в районе Чукурджи и использовали химическое оружие. Конечно, никто ничего не докажет, как всегда. Кому-то можно использовать химоружие, а кого-то за это обвиняют в тирании и забирают страну – так было с Ираком, так пытались поступить и с Сирией. Но вмешалась Россия. Уничтожить древнейший народ курдов – вот цель турок. Но им это не удастся! – Карайылан рубанул крепкой ладонью воздух. – Пускай сначала выпустят Оджалана, тогда, может, вернемся к каким-то переговорам. И еще более семи тысяч наших политических деятелей сидят в тюрьмах. Пока не выпустят – никаких переговоров. Туркам надо торопиться. Уйдет наше поколение, готовое к переговорам, несмотря ни на что, и тогда они столкнутся с нашей молодежью. А они, я тебе скажу, не станут церемониться с турками.
– Оджалана не выпустят. Турки так радовались, когда его схватили, думали, что РПК теперь лопнет, как воздушный шарик, а курды рассеются по миру. Но ничего не развалилось. Апо создал не карманную партию, а действенную организацию, своего рода мобильное государство со всеми органами управления, способную действовать и воевать и без него. Турки не убили Абдуллу, чтобы не идеализировать, не создавать вечного героя – кумира, как получилось после убийства Саддама. Язык не поворачивается назвать этот фарс казнью. А в итоге что? Даже те, кто не любил Хусейна, стали его поклонниками. Но и живого оставлять Оджалана не стоило – так он незримо присутствует, и все курды стремятся освободить своего лидера.
– В сирийском Курдистане одна из самых сильных партий – это ПДС[46]. Они также следуют программе Оджалана – демократический социализм. Поэтому мы и близки России – у вас тоже пытались строить социализм, только без демократической составляющей. А турки утверждают, что ПДС – это крыло РПК, хотя и по уставу, и структурно мы очевидно не связаны. Хотя, конечно, контакты поддерживаем – идеологически близки, да и вообще – один народ. Но мы не одно и то же.
Петр удивился, почему Карайылан помянул в разговоре ПДС. Зачем он от них открещивается? По идее, надо объединяться. Но никто не хочет делить власть с другими. РПК существует почти сорок лет, и они не отдадут свои лидирующие позиции партии, возникшей только в 2003 году. А турки смешивают их в одну кучу, чтобы нивелировать славу РПК, мол, все они террористы, все эти курды и их партии – один черт. К тому же турки утверждают, что курды РПК проникают в Турцию с территории Сирии, как раз из зоны влияния ПДС – в районе города Кобани, для совершения террористических актов.
Салих Муслим, лидер «Демократического союза», год назад приезжал в Россию с делегацией. Надеялись на установление дипломатических отношений, и в общем переговоры прошли конструктивно, насколько знал Петр.
– Нам не стоит больше с вами встречаться, чтобы не вызывать подозрений, – сказал Петр, не поддержав разговор на тему о ПДС. – Однако мне необходимо иметь с вами связь на экстренный случай. Кому вы доверяете и кто сможет немедленно, без проволочек отвезти меня к вам?
– Мой телохранитель Секо. Договорись с ним, как будете связываться. Он надежный человек.
– Зен[47], – машинально по-арабски ответил Петр.
– Это иракский диалект, – Карайылан нахмурился. – Ты долго жил в Ираке?
Петр чуть не хлопнул себя по губам.
– Мы уже говорили об этом. Вы же понимаете, уважаемый Карайылан, по долгу службы я жил и в Турции, и в Ираке…
– И в Сирии, – добавил Мурат, как показалось Горюнову, с угрозой.
– Аббас вам сообщал, наверное, чем я там занимался, – напомнил Петр. Он вдруг подумал, что не выйдет отсюда живым, а Зару сейчас, наверное, допрашивают с пристрастием. – Мы начинаем вновь ходить по кругу и рассказывать сказку про белого бычка. И вы, и я понимаем, что есть вещи, о которых мы никому не скажем, особенно здесь, среди членов РПК. Для большинства из них существуют понятия «черное» и «белое». И только мы с вами знаем, что всегда во власти и политике приходится лавировать, чтобы выжить самому и вести за собой людей максимально безопасным путем. Ваша подозрительность оправданна, но не конструктивна в данном случае. Я предлагаю путь безопасный, насколько это возможно в сложившейся обстановке. – Петр помолчал и добавил: – Я думал, мы начнем работать и не станем охотиться на ведьм там, где водятся ангелы.
– Надо запомнить это выражение, – рассмеялся Карайылан. – Мы договорились, но ты хотя бы держи меня в курсе дела. А то у меня ощущение, что я собственноручно запустил лису в курятник.
«Я тот еще курохват», – подумал Горюнов, поднимаясь и чувствуя, как прилипла рубашка к спине от пота.
– Не обессудь, но обратно тебя отвезут снова в повязке на глазах, – сказал ему вслед Карайылан.
Под навесом, завешенным маскировочной сетью, при слабом свете электрического фонаря лицо Зарифы выплывало из темноты, словно Петр во время медитации вызвал призрака. Пахло сырой травой и духами Зары.
Роса упала или облако прошло над горой, но ощущалась повысившаяся влажность. Мерзли босые ноги в шлепанцах. Петр успел переодеться после приезда от Карайылана и переговорил с Авдаляном. Тот уже знал, что все улажено с главой РПК, и посулил завтра начать положенную подготовку нового заместителя по безопасности.
Что-то стрекотало в кустах и слегка жужжал фонарь. Свет шел вверх, и в потоке этого желтоватого света по спирали кружили мошки.
– Зачем ты так ему сказал? – Зара стояла у стены здания, к которой примыкал навес. Свет иссякал, добираясь только до ее лица, которое выглядело бледным пятном.
– Разве это не так? – тихо спросил Петр. Он сидел боком к столу на скамье, оседлав ее верхом. – Ведь Дилар тоже тогда взяли?
– Позже, – сдавленным голосом призналась она. – Я ее сдала. Дилар уже была беременна…
Он подавленно молчал, уставившись на световое пятно на столешнице. Зара боялась приблизиться, видя его опустошенное и страшное в тенях от неверного света лицо. И все же она продолжила:
– Они ее не пытали, как меня. Но она выдала Мардини и тебя. А ведь она так тебя любила…
– Дилар спасала ребенка, – вздохнул Петр. – Понимала, что я – взрослый мужик и смогу сам о себе позаботиться. Так и вышло. Только вот ее я не уберег. Она сдала Мардини, и Галиб на время успокоился, поджидая моего появления в Стамбуле… Потом решил его ускорить и послал людей убить Дилар. При встрече она рассказала бы мне все… В первые же минуты. Она не побоялась бы, как ты…
– Ну убей меня! – Зара порывисто сделала несколько шагов к Горюнову и, наткнувшись на его взгляд, быстро отступила обратно к стене.
Он усмехнулся. Опустил голову и сидел так несколько минут молча. Зарифа, уставившись на него из темноты, ждала.
– Ты платишь более страшную цену, – сказал он наконец. – Если Дилар для тебя что-то значила, будешь верной и послушной. И тогда Галиб получит по полной. Пусть не умрет, но расплатится. Поверь, смерть – все-таки самый легкий выход. Правда, необратимый, если у тебя нет друга Иисуса. Шаг – и нет тебя… Мы и так все шагнем, когда придет время. Иди спать. Завтра нас тут обещали начать готовить к боевой работе.
Зара не удержалась от улыбки, услышав иронию в голосе Петра.
– Зря смеешься. – Он встал. – Тебя записали в мои телохранители. Так что физподготовка и восстановление стрелковых навыков тебе не помешают. А то превратилась в стряпуху и добропорядочную жену.
…Уснуть он не мог. Рядом сопели бойцы РПК, многим из которых за пятьдесят. В их казарме подобрались «старички». Молодежь старалась держаться сверстников и шумела в соседней казарме, хоть им и пытались привить дисциплину и воинский распорядок. У них в одно ухо влетало, в другое вылетало, как у всех юнцов, хотя многие из них уже стреляли не только по мишеням, теряли в боях близких и родных, но молодость и жажда жизни брали свое, прорастали, как трава из-под камня. Они искали свет, чтобы успеть хоть чуть погреться под нашим вечным солнцем. А жизнь привалила их внезапным камнепадом, заставляя двигаться вперед с исковерканными судьбами и душами.