– За тебя! – не осталась в долгу Зарифа.
– Ну, это напрасно. Я живучий, как дворняга.
– Что же ты себя с собакой сравниваешь?! Хотя то, что ты кобель, – это верно.
– Живая собака лучше мертвого льва.
– Опять эти дурацкие поговорки твоего Басира! – закатила глаза девушка.
– Народная мудрость! – Петр поучительно поднял палец вверх. – Скажи лучше. Ты отсюда можешь безопасно связаться с Бахрамом?
Она кивнула.
– Ему надо передать ряд цифр и букв, – пояснил Петр, – чтобы он их записал, а затем отнес по адресу.
– Ты хочешь и старину Бахрама втянуть в свою бурную деятельность?
– Просто роль посыльного, не более того. Сделаешь это сегодня? – Он встал, достал из сумки, лежащей под столом, блокнот и быстро написал две колонки цифр. Тот старый код для Эмре он помнил. Да и Эмре наверняка, если не сохранил ключ к шифру, вспомнит. – Но сделай так, чтобы тебя никто не слышал и не видел. А вот это отнеси Метину.
– Вот меня схватят со всеми этими записочками… – зловеще сказала Зара.
– Тебя никто не заподозрит, особенно после того что было… – Петр взглянул на наручные часы. – Сорок минут назад.
Вдоль ручья росли ивы и огромный старый тамариск. После него проводник повел их снова вверх, на склон. Они дошли до места перехода границы еще днем. Планировалось перейти на территорию Турции пешим порядком. Так безопаснее. На той стороне их ждала машина и уже другой проводник.
Обсудив с Карайыланом целесообразность выезда, Петр поехал забирать тех, кто совершил подрыв склада рядом с полицейским участком в Кахраманмараше. Так далеко на юго-запад Турции он забираться не планировал – заранее существовала договоренность встретить их в Мардине. Они в принципе и сами могли добраться, однако Петру требовалось попасть в Турцию, а у командира батальона кроме того была информация, что один из подрывников, наиболее опытный, серьезно болен, и могут возникнуть непредвиденные осложнения. Так что совпали интересы…
В отличие от недавней акции под Мосулом, этот подрыв в Кахраманмараше прошел удачно. 6 июня рядом со складом прозвучал взрыв. Пожар начался очень сильный. Пятерых турок ранило, троих полицейских в том числе. Однако власти упорно заявляли, что это следствие взрыва бытового газа.
РПК не возражало и не заявляло о своей причастности, пока группа не окажется в безопасности.
Обманчивое ощущение мира охватило, когда они уже ехали по Турции. Огоньки, легковые машины на шоссе, туристические автобусы, клумбы, запах цветущих кустарников, приторный, дурманящий врывался в окно, когда проезжали маленькие городки. Где-то играла музыка, готовилась еда к ужину…
Петр расположился на заднем сиденье – Зара настояла на этом, изображая телохранителя. Она устроилась рядом с водителем. С оружием не расставалась, несмотря на уговоры проводника переложить стволы в тайник под задним сиденьем. Петр подсмеивался над ее усердием, не возражал, когда она напросилась в поездку с ним. Однако и сам свой ПС не отдал в тайник, снял только кобуру с пояса, а пистолет заткнул за ремень за спиной.
ПС мешал ему сидеть, Петр вытащил его и положил рядом – спрятать всегда успеет.
Глядя в окно, Горюнов не испытывал тоски по этой мирной жизни, он хотел вернуться в Багдад, да и горы Кандиль казались ему желаннее, чем этот мнимый мир. Становилось легче, когда все по-настоящему, в открытую. Война – так война, предал – получи пулю в лоб. «Это наверное сказываются годы притворства. – Он поднял стекло на дверце машины и усмехнулся своему отражению. – Надоело, хочется действовать нараспашку. Выгорание, что ли, происходит? Или только следствие напряжения последних месяцев?»
Мысль о турецкой кухне вернула ему расположение духа. Мардин – это, конечно, не Стамбул, но домашняя стряпня даже лучше чем рестораны на Босфоре. Ему доводилось бывать в Мардине раньше. Кстати отсюда родом был и Ахмет Мардини, которого арестовали митовцы «благодаря» Дилар.
Этот город ему напоминал одновременно провинциальные города Ирака или Сирии, с арабской архитектурой, и в то же время степные районы Крыма. Древний, малонаселенный, жителей меньше ста тысяч, стратегически построенный на холме, среди холмов и равнин, одна из которых уже находилась на севере Сирии.
Они приблизились к Мардину на рассвете. Светло-бежевые стены домов, украшенных восточными высокими арками, окрасило розовым, хотя на подступах к городу еще стояли предрассветные сумерки. Уже высыхающая от жары трава скоро вообще истлеет, оголив потрескавшуюся землю с камнями и скорпионами.
Розовое свечение навело Петра на воспоминание истории здешних мест. В 1915 году в этом городе за один вечер местные при намеренном бездействии турок вырезали всех езидов, живших в Мардине. Человек двадцать спрятались лучше других и выжили.
На следующее утро после резни тут было такое же утро, розовое, и кровь текла по каменным улицам, как вспоминали очевидцы и выжившие…
«Не так уж все мирно, – подумал Петр. – Наверное, даже в самых отдаленных местах планеты люди находили повод, чтобы уничтожать друг друга. Может, это запрограммированный механизм естественного отбора? Для человечества нет таких выраженных хищников, как у всех живых существ в природе в пищевой цепи. Это мы всех жрем! Мы сами себе хищники. Начинаем с личной неприязни друг к другу, кончаем национализмом и веронетерпимостью. Казалось бы, кому мешает, кто как молится? Нужен просто повод, чтобы включился механизм уничтожения».
Проводник, пожилой, седой насупленный курд, молчавший всю дорогу, отвез их в один из домов Мардина неподалеку от огромной башни минарета, которая возвышалась над городом. Она довлела над всем, в том числе над квадратными домами с плоскими крышами. Они больше напоминали составленные в странном порядке каменные кубики.
При взгляде на минарет у Петра почему-то всплыли в памяти фотографии, которые регулярно делали и выкладывали в интернет игиловцы. Он сам был свидетелем этих фотосессий в Эр-Ракке. Боевики запечатлевали себя с поднятым кверху указательным пальцем правой руки, словно указывающим в небо – символ провозглашения единобожия у мусульман. Минарет напоминал этот поднятый палец.
Проводник отдал ему ключи, стоя на пороге квартиры.
– Как приедут ваши, позвоните. Вот вам сотовый с турецкой сим-картой. – Он положил его на столик у двери. – Скажете: «Мы готовы». Я приеду в течение часа.
– Договорились. – Петр подкинул на ладони ключи. – Отсюда далеко гостиница «Хилтон гарден инн»?
– Здесь все довольно близко. Вам любой покажет. Но я бы на вашем месте не особо таскался по городу. Последнее время полиция усилилась. Мы не знаем, с чем это связано. Но уже были аресты курдов. Правда не из РПК, но чего-то трясут.
– Спасибо за предупреждение. Буду иметь в виду.
Он запер дверь и прошел в комнату. Зара сидела у окна, поигрывая пистолетом.
– Что-то здесь не так, – сказала она себе под нос.
– Ты о чем? – Он снял куртку и бросил ее на одну из трех кроватей. Здесь явно была перевалочная квартира. В углу стояли еще две складные кровати. – О проводнике?
– Вообще. Ты бы не ходил никуда один. Надо держаться вместе.
То ли Зара хотела увидеть, с кем он будет встречаться, то ли в самом деле беспокоилась. У женщин интуиция более сильная.
Он подумал, что Зарифу ему тоже не мешало бы тут контролировать. Пускай ходит с ним. Хотелось подразнить Галиба, придя с Зарой. Ведь Петр как будто бы не знает о двуличности курдянки. А вот на встрече с Эмре, которую он затребовал у Центра, ей присутствовать не обязательно.
Эмре уже наверняка в городе. В шифровке Центру Горюнов обозначил приблизительное время своего прибытия в Мардин.
Связной должен был каждый день приходить на час в кафе, которое оговорил в шифровке Петр. Сейчас как раз подходило то самое время. Пообещав Заре, что к Галибу пойдут вместе, Петр ушел на встречу.
Он увидел Эмре издалека. Связной читал газету «Sabah» с таким вниманием на лице, словно в передовице обнаружил статью про себя. Эмре был все в тех же потертых джинсах и в белой рубашке с рукавами, закатанными до локтей. У него появилась серьга в ухе, маленькое колечко – вот и все изменения. А в остальном он все так же походил на Пуаро своими аккуратными усиками. Петр улыбнулся краешками губ. Он не мог избавиться от ощущения, что Эмре юнец по сравнению с ним. Парень тоже цирюльник, но работающий в Стамбуле. У него все еще впереди, и это вызывало легкую зависть.
– Приветик, – поздоровался Петр, плюхнувшись на диванчик напротив. – Не прошло и полгода.
Они сидели в глубине кафе. Время было не самое бойкое в работе кафе, да и туристы предпочитали садиться за столики, стоящие на улице под тентом.
Эмре аккуратно свернул газету, положил ее на край стола и покачал головой, рассматривая Горюнова. Тот за несколько месяцев, что они не виделись, сильно постарел.
– Такое впечатление, что ты бегал по пустыне за верблюдом и питался колючками, – вместо приветствия сказал Эмре.
– Я похож на погонщика верблюдов? – Петр заглянул в меню. – Чем тут кормят?
– Вот я и говорю… Кости обтянутые прокопченной кожей и мышцы. Что с тобой? – Эмре умолк.
Подошел официант, и Петр, вспомнив встречу с Недредом в Стамбуле и как от души тогда поел, заказал гёзлеме с сыром и картошкой и мэненгич.
– Центр недоумевает, мягко говоря, – негромко сказал Эмре, – что ты вызвал именно меня. Естественно я не стал им объяснять, что ты связывался со мной недавно и по твоей просьбе я кое-что узнавал. Вообще-то это нарушение инструкций…
– Мне не привыкать, – отмахнулся Петр и посмотрел на Эмре с ожиданием.
– Да, я узнал. Но чего мне это стоило… Ладно, ладно, рассказываю… У меня в Софии надежный приятель. Он проверял. Марианна действительно в Болгарии, живет под своей фамилией. Кто-то купил ей квартиру.
– Нельзя проверить на чье имя квартирка? И что за апартаменты?
– В элитном районе Лозенец. Там есть и русская школа при посольстве России. А фамилию покупателя узнать не удалось. Информация закрытая. Конфиденциальность, понимаешь ли. Кто она такая, что ты решил действовать в обход Центра? Стоит ли так рисковать?