Исла растерялась: вот-те раз! А потом обрадовалась: Данир не против уехать с ней и жить в ее доме! Девушка счастливо вздохнула и прижалась к своему магу.
– А нечего рассказывать – ты у меня один! – Исла поцеловала любимого в щеку и с любопытством спросила: – Ты часто бреешься, раз у тебя всегда такие щеки гладкие?
– Нет, я просто контролирую рост волос и запрещаю его на лице, я же лекарь, – нетерпеливо ответил Данир на не относящийся к сути обсуждения вопрос и вернулся к насущной теме: – Как это один? А другие где?
– Раздала, – развела руками Исла. – У тебя такой заслон в сознании был, что сразу ясно было: ты ни при каких обстоятельствах добровольно не согласишься быть одним из множества хранимых. Когда аро-лера завела речь о том, чтобы уговорить тебя жить в долине (Исла несколько смягчила предложение Сарины), я объяснила, что у тебя есть внутренний запрет, из-за которого ты можешь быть только единственным хранимым. Мне позволили отдать моих мужчин в другие семьи.
Данир растерялся. С одной стороны, ему было приятно, что Исла ради него пошла на такой шаг вопреки всем принятым в ее общине традициям и нормам, а с другой стороны – было неловко, что невольно пострадали ее родные, которые теперь вынуждены жить в чужих семьях.
– Ну, расскажи, что за мужчины были твоими хранимыми, – попросил Данир.
Когда Исла начала перечислять, Данир помрачнел. О, Донатос, ее родной отец был вынужден покинуть дом дочери! И еще два пожилых мужчины. И два брата! Вот о молодых не родственниках Данир не печалился, но отец и братья...
– Не переживай! – Исла успокаивающе погладила Данира по руке. – Братьев давно пора было сосватать, а отец к любимой женщине жить пошел, да и близко он поселился – через дорогу, напротив моего дома.
Данир заинтересовался, как это у них «сватают». Исла объяснила, что любой хранимый может перейти в другую семью, если какая-либо из хранительниц посватается к нему, а его собственная хранительница согласится его отдать.
– А мужчину вообще не спрашивают?! – возмутился Данир.
– Еще как спрашивают! – ворчливо ответила Исла. – Думаешь, почему Сарт с Мирком так долго со мной жили? Думаешь, к ним никто не сватался? Как бы не так! Это они от всех предложений отказывались, вот и мне отказывать сватающимся приходилось, хотя было много достойных женщин! Какая же мать, дочь или сестра захотят своего родного человека против его воли чужой женщине отдать?! Как правило, по взаимной симпатии переходы происходят. Иногда только девушке Старшая назначает хранимого, если та сама никого не выбрала. Мне так Кирина назначили. Но опять-таки: если хранительница мужчины и он сам не против!
– А если кто к любимому хранимому посватается?
– Зачем? – невероятно удивилась Исла. – Тут ведь сразу ясно, что откажут!
Данир вздохнул с облегчением – мало ли, вдруг в их ненормальном обществе их аро-лера может вздумать разлучить его с Ислой. Он, конечно, не позволит, но будущие сложности лучше прояснить сразу. Исла вгляделась в задумчивое лицо Данира и неуверенно спросила:
– Ты в самом деле согласен уехать со мной и жить в моем Городе?
– А есть другие варианты? – пришел в недоумение Данир. – Разве ты не наследница этой аро-леры? Или я опять не так все понял? В горах и без тебя обойтись смогут?
– Не смогут, – вздохнула Исла. – Но вариант есть. Ты можешь остаться здесь, а я буду приезжать к тебе как можно чаще. Нынешняя аро-лера еще не стара, я не скоро займу ее место, так что смогу бывать у тебя подолгу, раз уж у меня теперь нет хранимых. Особенно, если приезжать буду вместе с Кирой – я не могу надолго бросать дочь.
Данир тут же перебил Ислу, насмешливо продолжив:
– А потом ты будешь приезжать с нашими детьми, которые будут видеть отца лишь урывками! Извини, но я не согласен на роль «загорного» мужа и отца! Жить будем вместе!
– Данир, я обязана жить в долине, обязана стать преемницей Сарины, у нашего правящего Дома просто нет других вариантов! Женщин с Даром во всей долине всего четыре: я, аро-лера и две ее двоюродные сестры: Мойра и Норна, которые ровесницы самой Сарины, причем их Дар остался узконаправленным.
– То есть? Узконаправленным – это что значит? – вмешался в объяснения Данир.
Исла стала рассказывать, то и дело прерываемая Даниром, требовавшим объяснить все четче и яснее.
– Вот так обстоят дела. А мой дар теперь развился и стал универсален, как и дар Сарины, так что ее преемницей буду я, – закончила рассказ Исла.
– Ты упомянула, что твои ментальные способности до твоего первого прихода к нам ограничивались стиранием памяти. Я не уловил – есть какие-то причины, почему вдруг твой дар стал так бурно развиваться? – спросил сосредоточенный Данир.
Смущенно заерзав на коленях мужчины, куда он пересадил ее в начале беседы, Исла призналась:
– На развитие Дара Старших Хранительниц всегда влияли и влияют сильные личные чувства. Мне с девятилетнего возраста говорилось, что толчком к совершенствованию моих способностей станет первая любовь...
– Потрясающе... – прошептал Данир, склоняясь к Исле и проводя пальцем по ее полуоткрытым губам. – Безумно рад это слышать! Значит, слова про любовь мне ночью не послышались...
– Ну, тогда это были бы навязчивые слуховые галлюцинации – я раз сто повторила, что люблю, – выдохнула Исла, руки ее скользнули вверх по широким плечам и обвились вокруг шеи мужчины.
– Повтори в сто первый...
– Люблю...
Важный разговор прервался. Честно скажем, заглох разговор. Умер в расцвете диалога! Зато родилась ночь любви: любви нежной и пронзительной, страстной и упоительной. Ночь искренней и чистой любви.
Глава № 25. Свадьбы бывают разными.
Так и прошло несколько дней: утро Данир встречал в одиночестве и неохотно закрывал в спальне окно. А вечером распахивал его настежь, и вместе с лунным светом в комнату входила Исла. Данир уже все для себя решил: он уедет вместе с любимой в ее Город, о котором ему столько всего рассказано, а Рейс найдет преемника на его место. Исла же терзалась сомнениями.
– Ты не хочешь, чтобы я все время был рядом с тобой? – мрачно спрашивал Данир, когда они привычно делили одно кресло на двоих, смотря на свечи.
– Очень хочу! Но пойми – тебе будет сложно у нас! Даже в бытовом плане сложно: вот уйду я утром, а на тебе весь дом останется. И куры и корова! А ты еще и людей лечить планируешь и исследованиями заниматься. Это невозможно!
– Возможно!
– Давай хоть Солонира к нам жить позовем и Исияла помогать попросим, – увещевала Исла.
– Ты каждый день с наркотической привязкой борешься, а я, по-твоему, корову сам накормить не смогу?! Я – лекарь, я сотню зелий сварить могу, а ты беспокоишься, что я суп-кашу не сварю!
И Данир в очередной раз тащил Ислу по тихому, спящему замку в свой рабочий кабинет и демонстрировал, как наполняется магической силой готовая основа лекарственных настоек и отваров, как скрупулезно отмеряются ингредиенты и смешиваются между собой, меняя цвета, а порой становясь прозрачными, как слеза. Ислу завораживали движения умелых рук Данира, превращающих растения, экстракты, различные жидкости и минеральные порошки в уникальные лекарства от множества болезней.
– Я за последние дни почти годовой запас сложных трудоемких и магоемких зелий сделал, – махал рукой Данир в сторону стеллажей и шкафов. – Теперь и более слабый маг с основной работой справится, а я с тобой поеду. Не бойся, не отравлю тебя обедами!
Но у Ислы были и другие опасения:
– Ты беззащитен перед воздействием Дара Старших Хранительниц! – тоскливо напоминала Исла.
– Старшие поклялись тебе, что не будут вмешиваться в наши отношения и мою жизнь, так? – напоминал Данир Исле ее собственные слова.
– Так, – вздыхала Исла, – но мне все равно тревожно. Все Старшие говорят о том, что Дар развивается, когда появляется первый любимый. Но ни у одной из моих теток любимого нет! Никто в Городе и не помнит о том, что у них раньше были любимые! Никто не помнит, я спрашивала! Куда же делись эти любимые? И у всех прочих аро-лер никогда не было любимых, нигде они не упомянуты даже! Почему ни Сарина, ни Мойра, ни Норна не хотят говорить о своей прошлой любви?! Мне тревожно, Данир! Лучше тебе остаться...
Данир приподнимал лицо любимой и твердо отвечал, смотря в ее смятенные глаза:
– Ты же понимаешь, либо мы оба справляемся с влиянием друг на друга, не теряя себя, либо нас заставят расстаться навсегда. Я научусь противостоять твоему Дару! И Дару твоих теток!
На четвертый день таких убеждений Исла не выдержала:
– Посмотри на меня, любимый! – пропела она.
Данир поднял взгляд и застыл, почувствовав знакомое ощущение тепла в голове. Маг попробовал использовать испытанный прием и временно ослепить девушку, но не тут-то было!
– Не получится, – с каким-то безнадежным злорадством оповестила его Исла. – Я теперь умею с самого начала задать верные установки. Например – установку не применять магию. Вот и посмотришь завтра, насколько ты готов противостоять моему дару!
– А что ты сделала? – прислушиваясь к себе, спросил Данир и ощупал голову руками. – Я все помню...
– Да, искренне надеюсь, что в старческую беспамятность ты впадешь не скоро, – фыркнула Исла. – Ой, забыла спросить: у тебя на завтра серьезных встреч и дел вне замка не назначено?
– Нет. А причем тут завтрашние встречи, да еще – вне замка? – насторожился Данир, но Исла в ответ лишь хмуро улыбнулась:
– Узнаешь.
...
– Уж лучше бы я остался в неведении! – рычал Данир утром следующего дня, в десятый раз пытаясь перешагнуть через порог, ведущий из холла на широкую площадку крыльца.
Попытка опять провалилась. Первые разы он просто задумчиво разворачивался у самой входной двери и шел обратно, лишь на середине холла спохватываясь, что хотел выйти из замка. Вначале Данир списал такое свое чудачество на рассеянность, но после четвертого разворота прочь от порога дома понял: не все так просто. Перед дверью на его сознание будто наплывал туман, он терял ориентацию в пространстве и контроль над собственным телом, а потом – раз, а он уже опять на середине холла!