Малика понимающе улыбнулась. Зевнув, я снова прикрыла глаза. Мой разум окутала пелена легкого сна. Воображение нарисовало светлую комнату в зеленых тонах, широкую постель и на ней мускулистого мужчину. Его густые, черные как смоль, локоны разметались по белоснежной простыне. Бордовые глаза, поймав в плен мой взгляд, манили. Подняв руку, он протянул ее мне…
— Ик, — собственная икота меня и разбудила. Приподнявшись, я поискала бурдюк с водой.
— Что такое? — переполошилась Малика.
— Да не знаю, ик, икота уже второй день покоя не дает, — раздраженно проворчала я. — Это как-то странно, раньше такого не было никогда.
Глава 4
Выехав за врата города, мы свернули на северный тракт. В душе колыхнулось неясное чувство то ли тревоги, то ли страха. Я вдруг поняла, что, возможно, это последнее моё путешествие. И сейчас начинается отсчет дней, когда я еще могу почувствовать себя беззаботной ведьмочкой.
— Малика? — негромко позвала я подругу. — Если у меня ничего не выйдет, и я все же попаду в долговую яму, обещай, что не отвернешься от меня. Даже если я стану нищей подавальщицей.
Подруга искренне улыбнулась, но в этот момент карету тряхнуло, видимо, наскочили на кочку, поэтому улыбка превратилась в клацанье зубов. Сморщившись, Малика глянула на открытое оконце, отделяющее нас от мужчин, но тактично промолчала об умении некоторых править лошадьми.
— Не отвернешься ведь? — напомнила я подруге о своем вопросе.
— Ну, ты ведь не отвернулась, когда я была подавальщицей, облаченной в простые шерстяные мешки вместо платьев. Когда ходила на занятия с вечно поломанными перьями. Почему ты думаешь, что я поступлю иначе? — ответила она, все еще косясь на окошечко. Карету еще раз качнуло. Малика открыла было рот, чтобы высказать все, что думает о талантах возницы, но на очередной ямке нас тряхануло так, что подруга прикусила язык. В буквальном смысле.
— Аккуратнее можно?! Не дрова везете, — взвыла она, морщась от боли.
— Прости, рыжик, — донеслось веселое до нас.
Специально они, что ли, трясут нас как пойманных карасей в маленьком ведерке. Но сейчас мне нужен был ответ от подруги. Тревога до такой степени сковала сердце, что в пору было впадать в уныние и занудство.
— Значит, не отвернешься? — я проигнорировала недовольство и мелкое увечье подруги. — Ты ведь теперь аристократка, — неуверенно протянула я, — да и моя тьма будет только увеличиваться.
Рыжая ведьма одарила меня пристальным недовольным взглядом.
— Твоя тьма - это часть тебя. И она всегда была с нами. Что должно измениться? — Малика вскинула руки и бессильно ими потрясла. — Не дури мне сейчас голову, Рояна. Ну, что за странные вопросы?
— Не знаю, просто я боюсь, что однажды двери вашего дома передо мной захлопнутся, — мне было сложно признаться в своих страхах, но перед Маликой я могла быть искренней.
— Ты становишься занудой, Рояна, — подруга обличающее ткнула в меня пальцем. — Ха! Наконец-то и я могу уличить тебя в пессимизме.
Услышав такое, я внутренне вскипела. У меня минуты откровений, а она …
— Ах, так, да! — я поджала губы и обиженно глянула на черствую ведьмочку, — Я тут душу перед ней выворачиваю, а она момент ловит, чтобы меня в чем-то уличить. Вот ты, лиса рыжая.
— Я этого три года ждала, пока ты, наконец, сдуешься, — триумфально провозгласила Малика и захохотала.
— Ну, ты и ведьма, — шмыгнув, я схватила первый попавшийся учебник и раскрыла посередине.
— А что тебе переживать…
Малика воровато оглянулась на окошечко. Мужчины притихли и явно нас слушали. Сморщившись, рыжая плутовка осторожно достала листочек, написала размашистым почерком пару строк и передала мне. Все еще демонстрируя обиженную, непонятую и недооцененную личность, я приняла записку.
«Что тебе переживать: объект любви выбран, зелье при нас» — прочитала я.
Выхватив у подруги перо, я чиркнула ответ: «А если не выйдет, что тогда?». Карету снова тряхнуло, и на бумагу капнуло большое пятно чернил.
— А аккуратнее нельзя? — рыкнула уже я, — посекретничать не даете! Отрастили уши, а нам теперь страдай.
Со стороны возниц послышался сдавленный смех. Нет, ну специально они, что ли?! Я передала испачканную записку Малике, та прочла, почесала ухо и призадумалась на мгновение. Но тут же схватив второе перо, размашистым почерком написала ответ.
«У нас три порции зелья! Оставим пару капель про запас, если не выгорит, опоим тогда какого-нибудь бедолагу. И пусть Этьер мучается, осознав какую женщину он потерял»
— Я не хочу другого, — возмутилась я вслух, — я его хочу…ик…
Схватив себя за горло, я покосилась на подругу, а потом на оконце. Там воцарилась тишина.
— И давно ты икаешь? — подозрительно спросила Малика, протягивая мне бурдюк с водой.
— Два дня уже, ни с того ни с сего появляется икота и через минутку исчезает.
Взяв перо, я снова чиркнула записку:
«Все равно не хочу я кого ни попади. Хочу красивого вредного бордовоглазого мага, чтобы с упоением отравлять…, —нет, не так...,— чтобы украшать своим присутствием всю его оставшуюся жизнь»
Выхватив бумагу, Малика тихонько хохотнула.
—Ну, если ты хочешь именно этого мужчину, то нужно действовать. План у нас имеется, — она расплылась в довольной улыбке и глянула на окошко, соединяющее нас с мужчинами. Там стало так тихо, что слышно было завывание ветра. — За месяц будет он твоим, а остальные пусть мучаются осознанием того, какую девушку опустили.
Я счастливо зажмурилась. Затем смяв бумажку с нашей писаниной, выбросила ее в окно.
— Не мусори, — проворчала Малика, проследив за ее коротким полетом.
— Это бумага. После первого же дождя размокнет и сгниет, — отмахнулась я.
— И все-таки не стоит так делать. Это неприлично.
— Зануда, — буркнула я.
— Бескультурщина! — прилетело мне в ответ. Не найдя чего бы такого сказать, я просто показала язык. Меня удостоили в ответ тем же жестом. Вот и поговорили!
Минуты снова медленно потянулись одна за другой. До моего слуха долетало мужское бормотание, но слов разобрать было невозможно. Зевнув, я окунулась в увлекательный мир травоведения. Все-таки я дипломную работу пишу по этому предмету. Надо мной в прямом смысле сжалился один из наших преподавателей и пристроил в теплицу. Теперь я после лекций часами порхала бабочкой вдоль тепличных грядок и собирала листики, цветочки, стебельки и коренья.
Скука конечно смертная, но, во всяком случае, на это у меня ума хватало. Вот и экспериментировала со способами хранения природного материала. К тому же в кои-то веки мною были довольны.
Малика читала учебник по зельеварению. Оно и понятно. Моя подруга - будущий зельевар. Она выбрала косметологическое направление и к ней уже сейчас стояла очередь из девчонок, желающих достать очищающий крем или зелье от прыщей и угревой сыпи. В общем, золотая жила, а не профессия. А тот факт, что семье ее мужа принадлежали крупнейшие теплицы в столице, только упрощал ведьме жизнь. Она могла достать любой ингредиент в любое время суток.
Конечно, я была бы не собой, если бы не подбивала клинья к свекрови Малики. Милава соф Эсгер занималась семейным бизнесом, и я вполне рассчитывала получить должность управляющей в одной из ее теплиц. Ну, хотя бы помощницы управляющей. Хотя, нет, раз есть блат, значит, нужно пользоваться вовсю. Что я зря четыре года над учебниками пыхтела и извилины напрягала. Да мне каждый заученный параграф кровью и потом давался. Я уже про экзамены молчу. Нет уж, за свои старания я заслужила большую и хорошо оплачиваемую должность.
— О чем ты там размечталась? — вернул меня в реальность голос подруги.
Глянув на нее - поймала ответный прозорливый взгляд васильковых глаз.
— Да так, планы на будущее строю. Карьера, должность... — тихо шепнула я.
— Ну-ну, — Малика, хмыкнув, снова опустила нос в свой учебник, — диплом сначала получи.
— Да, куда он денется, диплом этот, — отмахнулась я от подруги. — С тобой и помечтать нельзя. Все ты видишь, все знаешь.
— Сиди и зубри травоведение, — грозно рыкнула подруга, уличенная мною в занудстве. — Мечтать потом будешь.
— И все равно, ты дотошная зануда, — огрызнулась я.
— Разгильдяйка! — тут же припечатала меня рыжая ведьма.
Тяжко вздохнув, я продолжила чтение. А куда деваться?! Нарезка корешков, сушка листочков, хранение цветочков. Какая же это все тоска зеленая. Да лучше бы действительно рукоделие взяла, хоть вышивать наконец-то научилась.
— Не сопи, а читай, давай, — ворчливо шикнула на меня подруга, — а то не видать тебе должности управляющей. Пойдешь удобрения месить.
Догадалась, значит, куда меня мои мечты ведут. Что же, значит, потом можно будет ее в лоб попросить замолвить перед свекровью словечко. Я бросила на нее хитрый взгляд, но наткнулась в ответ на скептически приподнятую бровь.
— Злая ты, — бросила я в ответ на ее мимику. — За что тебя только Жеан полюбил?!
— Не знаю, сама до сих пор удивляюсь, — призналась в ответ Малика. — Но это к делу не относится, полгода до экзаменов и защиты диплома осталось, так что читай внимательно, а то всю жизнь разносчицей работать будешь.
Тяжко вздохнув, я снова подняла книгу.
— Глава двенадцатая, — прочитала я вслух. — Упаковка и хранение зеленых и одревесневших черенков кустарников.
Тоска смертная!
***
Ближе к обеду я поймала себя на том, что таращусь в окно и, осматривая кустарники, мимо которых мы проезжаем, оцениваю, какие черенки подошли бы для зелья, а какие нет.
— Есть хочу, — жалобно взвыла я.
— Корзина с едой рядом с тобой, не отвлекай меня, — шикнула на меня Малика.
Подвинув ближе к себе корзину, я принялась изучать ее содержимое. Гора пирожков и пара ватрушек. Откусив кусочек сдобы, я тихонько выплюнула его в руку. Пересол голимый. Как эта партия пирожков прошла мимо нашего носа. И самое страшное, если Малика это попробует, она потом всю дорогу будет голову пеплом посылать и сокрушаться по поводу того, что обрекла нас всех на голодную смерть. Захлопнув крышку корзинки, я подскочила к окошечку и закричала: