— Это семейные дела, — прошипела пожилая женщина.
— А тут все свои, — издевательски произнес Рэиф.
— Как погиб отец? — настаивала на продолжении разговора Амелия.
— Он спился, — вздохнула госпожа соф Туэр, — Брак с твоей матерью трещал по швам, делами он управлять не мог, все отошло роду соф Лаис. У нас появились большие долги. Я надеялась, что дело поправит второй договорной союз: один из племянников господина соф Лаис заинтересовался Сильвией, но эта девчонка сбежала из дому и вышла замуж за кузнеца. Подумать только, она пренебрегла предложением богатого жениха и выбрала простого торговца, в котором от дворянского происхождения одно только и осталось, что родовое имя. Потом родилась Далила. С дочерью я больше никогда не виделась и не общалась.
— Вот так просто вычеркнули ее из своей жизни просто потому, что она предпочла любимого мужчину? Вы как с этим жили потом? — Малика смотрела на бабку круглыми глазами, видимо, не такую историю она ожидала услышать.
— Надеялась, что она одумается. Сильвия всегда мечтала быть самостоятельной. Хотела получить образование и открыть свою лавку. Стать независимой, доказать мне, что она способная.
— И что же в этом плохого? — рыжая ведьмочка впилась взглядом в родственницу.
— Она меня оставила, — в сердцах бросила женщина, а меня что-то насторожило. Замерев, я внимательно всматривалась в хозяйку дома и не понимала, что же в ней не так. ЧТО неправильно.
— Дальше, бабушка? — Амелия подскочила с места и нервно прошлась по гостиной, ее место занял Рэиф, вольготно развалившись в кресле.
— Ну, госпожа соф Туэр, продолжайте, что же случилось, когда вы проехались своим диктаторским характером по Сильвии. Я помню ее, она была очень милой женщиной, мягкой. Она приезжала к нам с супругом пару раз. Кто бы знал, что та маленькая рыженькая девчушка, обожающая котят, и есть Малика соф Эсгер.
Некромант мило улыбнулся, глядя на подругу. Малика смутилась.
— Я знала, что они общаются с Наярой, она мне и рассказывала о том, как они живут. Я просила ее помогать им. У меня были хорошие отношение с невесткой. Поэтому когда Карал привел новую женщину в дом и назвал ее женой, я возмутилась. Она была из простых. Мой мальчик ведун и девка, лишенная магии. Но даже не это оказалось самым страшным. Эта его новая любовь умудрилась за короткий срок окончательно нас разорить. Карал постоянно брал займы на ее наряды, на роскошную жизнь. При этом все мои просьбы вразумить сына и заставить его взяться за семейный бизнес она игнорировала. Когда деньги кончились, исчезла и эта особа. Карал запил. Да так сильно, что рассудок помутился, — женщину слегка трясло, она пыталась скрыть эмоции, но видимо они были настолько сильны, что контролировать их было уже не возможно. — Он повесился в пьяном угаре.
Вздохнув, хозяйка дома нервно сжала подлокотник кресла.
— Отец был пьяницей? — уточнила Амелия.
— Да, внучка, он дни напролет не вылезал из борделей и таверн. Такие мужчины как он никогда не станут хорошими семьянинами. Это моя вина, я с детства втолковывала ему, что он ведун, особенный, одаренный. Не заметила, как он вырос самовлюбленным тунеядцем. Упустила.
— Почему погибла мама? — Амелия, не обращая ни на кого внимания, взяла мужа за руку и присела ему на колени.
— Это был несчастный случай.
— Подробнее, госпожа соф Туэр, — потребовал некромант.
— Они приехали на похороны Карала, в этот же день я получила письмо о том, что моя дочь и ее супруг погибли во время крушения дилижанса. Я была не в себе. Не знаю, как я пережила тот день. А тут еще Наяра. Я просила ее оставить Амелию пока у меня, но она заявила, что провела ритуал и теперь моя внучка невеста сына ее супруга. Твоя невеста Рэиф. Это окончательно меня добило.
— Вы подстроили крушение? — прямо спросил Рэиф.
— Нет, — женщина покачала головой.
И в этот момент я, наконец, поняла, что меня так настораживало и смущало в поведении родственницы девушек
— Вы ее прокляли, их прокляли, так ведь? — вырвалось у меня, — только темная ведьма сразу же распознает себе подобную. Вы поэтому взъелись на меня, боялись, что я выдам природу вашей силы.
— Что? — Амелия с недоумением взглянула на меня, — бабушка не темная!
В ответ я лишь криво усмехнулась.
— Я их действительно прокляла, — глухо призналась женщина. — Я в один миг потеряла Карала и Сильвию, так и не подержала на руках Далилу. И вдруг их всех не стало. Я не контролировала себя. И когда я попросила лишь о том, чтобы внучка пожила немного у меня, ведь, Амелия, ты последнее, что у меня осталось, - мне грубо отказали. Я не сдержалась. Моя вина - я прокляла.
Женщина сгорбилась и,кажется, за эту минуту постарела лет на десять. Она не плакала, не пыталась выдавить из окружающих жалость, а казалась обреченной. И самое жуткое, что она смирилась с этим фактом.
— Но ты никогда не говорила, что темная, я даже не знала, — Амелия от шока хлопала глазами, — ты же растила меня и постоянно твердила, что я должна соответствовать своей ведьминской природе, а сама все эти годы прятала свою суть, зачем?
— Чтобы скрыть свой позор, девочка.
— Какой позор? — Амелия снова подскочила и заметалась по комнате, ее муж смотрел на женщину с таким равнодушием и пренебрежением, что казалось, он сейчас достанет платок и брезгливо начнет вытирать руки.
— Темные ведьмы в нашем роду никогда не рождались, мы этим славимся.
Глава 15 (Часть 3)
— Простите, а мы - это кто? — перебила ее Малика. — Я вижу только вас, себя и Амелию. Лично я ничем не славлюсь, ну разве что пироги хорошие пеку, у Амелии тоже слава сомнительная, так сказать, она только пакостить по высшему уровню умеет. А что, в нашем роду еще кто-то остался, кому не все равно темная вы или светлая. Ваши дети погибли от того, что вы видели только себя и эту самую родовую славу, я выросла в стенах приюта, потому как вы вынудили мою маму бежать из дому, не позволили ей жить своей жизнью. Ваш сын наверняка спился потому, как не вытерпел величия и сияния славы вашего рода. И сейчас вы продолжаете совершать одни и те же ошибки. Опомнитесь, нет больше никакого рода. Есть только вы, я и Амелия. Есть семья, членом которой вы можете стать.
Темная окинула нас тяжелым взглядом. А же внимательно вглядывалась в нее ведьминским взглядом, пытаясь понять, насколько она сильна. Особой силы не обнаружила. Даже странно, она вообще ведьмой была слабенькой на чистокровную не тянула.
— Вы дочь простолюдина, у ведуна не может родиться столь слабая ведьма, мать, по всей видимости, зная, что зачала от любовника, впала в депрессию, или помог ей супруг, признавший, что придется растить чужое чадо. Готова поспорить, в вас с детства вдалбливали всю эту чушь про позор и мерзость темных. А потом вы отыгрались на своих детях.
Ведьма глянула на меня возмущенно, но видимо, крыть ей было нечем.
— Да, ты права, ведьмочка, я не дочь своего отца. Мама умерла после родов, вся история мне неизвестна. Но любила она другого,правда быть с ним не могла. Я родилась темной, и мой отец воспитывал меня в строгости и всячески скрывал мой позор.
— Вы хотите сказать - свой позор, если родители натворили дел, ребенок не виноват, — возразила я.
— Виноват, такое дитя словно вечное напоминание. Я никогда не хотела причинять боль или зло своим близким. Я любила и мужа, хоть наш брак и был договорным. Я души не чаяла в своих детях. Я стремилась дать им лучшее. Боялась, что они совершат ошибки, хотела, чтобы жили в роскоши. Я виновата перед ними. И мне уже не услышать их слова о прощении.
— Печально, — шепнула я, — не хотела бы я оказаться на вашем месте. Но у вас еще есть шанс на семью. Только опять не испортите все и не прокляните.
Хозяйка дома лишь печально улыбнулась. Жалко ее стало. Я-то знаю, так тяжело порою удержать свою силу и не наслать на того, кто бесит до зубного скрежета, проклятье. Как хочется, порою плюнув на всю предосторожность и собственную совесть такого нажелать на чужую голову. Да только нельзя. Вырвавшееся в гневе слово может оборвать чью—то жизнь и, остыв и успокоившись, человека уже не вернешь.
Малика незаметно переглядывалась с Амелией. Сестры. Это же надо изводить друг друга три курса. Измываться и строить пакости— и вдруг сестры. Теперь у Малики есть настоящая сестра, которая займет мое место. В душе поднимались злость и обида. Я не желала ни с кем делить подругу. Но и встать между ними я себе позволить не могла. Это слишком эгоистично.
Зюзя снова дернулся, но я поймала его и усадила на место.
Молчание становилось тягостным. Появилось желание выйти погулять. Но я продолжала упорно сидеть на месте.
— Бабушка, а ты ничего больше не забыла рассказать? — тихо спросила Амелия, — например, зачем увезла меня и спрятала? Давай, раз уж у нас такой день откровений получился, то разберемся до конца.
Все снова с интересом глянули на пожилую ведьму.
— Я хотела воспитать тебя сама, — выдохнула она, — хотела все исправить. Считала, что у тебя должен быть выбор. Это неправильно связать брачные узоры ребенку.
— Это было мое право, — возмутился Рэиф, — вы пробрались в мой дом, когда я хоронил отца, и отобрали у меня невесту, будущую жену.
— Какая невеста, мальчик, ей же только четыре годика исполнилось. Ты сам был ребенком. Ты мог вырасти и встретить другую. Да и никто не гарантировал, что ваша детская невинная привязанность перерастет из братской любви во что-то большее. Сколько таких случаев было. Это неправильно и жестоко по отношению к моей внучке.
— Вы ошиблись, госпожа соф Туэр, я все равно ее нашел. Я мог бы воспитать ее, и не было бы всех этих бесед сейчас.
— Воспитать, — женщина подалась вперед, — сколько лет тебе было, Рэиф соф Валлари? Пятнадцать! Ученик школы при Академии Боевого Искусства. Ты жил в общежитии, никакого дохода, что ты вообще знал о воспитании? Амелия не игрушка, ты хоть знаешь, что это такое когда ребенок болеет, когда жар, кашель, насморк. Это бессонные ночи у постели. А косички, платьица, ты и в этом знаток? А когда бы она созрела, как девушка, чтобы ты ей рассказал?