— Ты сбежала? — хихикает Янка.
— Да, стою дышу свежим воздухом. Ты не представляешь, какая это пытка! Невыносимо просто! Я подъела все свежие овощи, на столе осталось в конец разнузданное непотребство! — возмущаюсь я.
— Что ты имеешь в виду? — удивляется Левина. — Боюсь, при словах «разнузданное непотребство» я представляю себе совсем не то, о чем ты говоришь…
С отвращением перечисляю:
— Блинные рулетики с начинкой из мусса семги и творожного сыра, королевские креветки во фритюре, сырные шарики, панированные в копченой паприке, мясо под шубой, хрустящие слоеные кармашки с фетой, маслинами и ягодным конфитюром… Это подлость! Особенно меня выбивают из колеи пухлые зажаристые картофельные вафли с авокадо, яйцом пашот и красной икрой! Омерзительный ресторан! Ненавижу тут все!
— Так… Понятно… Секундучку, — просит Яна, и я слышу щелчок замка и вопль Левиной: — Гера, скажи маме, что горячее можно ставить в духовку, через пять минут выходим! — и снова возвращается ко мне. — Ну, может, стоит все-таки поесть? Я никому не скажу… Только Аньке.
— Ни за что! Я столько страдала, чтобы на финише слить дистанцию? Нет уж, — фыркаю я. — Иначе все мои страдания этой зимой потеряют смысл.
— Ну, господи. Съешь салатик… — предлагает сердобольная подруга.
— Какой? С теплыми баварскими колбасками, жаренными на гриле, и под голландским соусом? Да у меня от одного взгляда на него морда начинает лосниться! Или порционную мимозу? Что ты мне прикажешь съесть? — я завожусь, чувствуя, что только от перечисления раздражителей выделяется слюна.
Еще и алкоголь на пустой желудок дает в голову.
— Стоп, Медведева. Остановись, — приказывает мне Яна. — У меня уже желудок бунтует.
— Зачем ты меня останавливаешь? Кто вообще придумал делать такие калорийные закуски? Раздали бы всем по редиске, и хорош! — бухчу я, сильно подозревая, что, положив трубку, Левина поедет к Розе Моисеевне и там наестся от пуза. И это будет не скромная маца, а как минимум форшмак! Или пармезанный дантель! На тридцатитрехпроцентных сливках!
— Слушай, но в этом есть логика. Жирный закусон позволяет дожить до горячих блюд, а не упиться в слюни.
— Не позволяет. Я уже почти в дрова, — признаюсь я. — Володина стратегия вырубить меня работает.
— Тебе не помогает, потому что ты не жрешь, а смотришь. Но вообще, я тебе позвонила не для того, чтобы ты пересказала мне, сколько всего вкусного у тебя под носом! Ты мне про Козырева расскажи. И я побегу есть. Даже не так. Я помчу жрать. Так где Влад?
— Не знаю и знать не хочу! Он мне своими мешочками устроил ужас!
— Мешочками? Уже?
— Левина, я не знаю, о чем ты, но я про блины! Я тебе фото присылала!
— А… ну да, ну да… Но ноги ты побрила? — Левину не спихнуть с темы, если она решила докопаться.
— Ну… — не спешу я отвечать, потому что это вроде как, я на что-то рассчитываю.
— Уже хорошо, — одобряет Янка, правильно расценившая мое нуканье.
— Да нету его. Изнасиловал гастрономически и умыл руки. Я тебе говорю, мы из разных миров. Вчера только зырила. У него сплошные модели…
— Знаешь, есть у Геры приятель — Демьян. У него тоже еще совсем недавно были одни модели, а теперь у него будущий дерматолог-венеролог.
— Ты вот сейчас прям не рекламу сделала, — открываю я глаза Левиной.
— Да ну тебя. Все, я помчала. Целую.
— А я тебя нет, — ворчу я, сбрасывая звонок.
Нет, с этим что-то нужно делать. Уже даже здесь мне мерещатся одуряющие ароматы. Откуда-то справа тянет.
Безвольно иду на запах.
Оказывается, в конце балкона есть еще одна дверь, и она открыта.
Небольшой уютный зал тонет в полумраке. Несколько зажженный витых свечей создают интимную атмосферу. На столике сервировано на двоих, а по центру стоит блюдо, укрытое хромированным куполом. И именно оттуда тянется тонкий аромат, вызывающий у меня дрожь в коленях.
Кто-то сегодня кому-то даст.
Здесь явно будет свидание, и я уверена в его итоге.
Надо возвращаться к своим.
Я только понюхаю еще немного. Совсем чуть-чуть. Пока никого нет.
Не помня себя, я делаю несколько шагов внутрь, и слышу, как за моей спиной закрывается дверь.
— Попалась.
Глава 9. Наживка заглочена
Я заполошно оборачиваюсь.
Сердце стучит, как у за руку пойманного на рынке воришки.
И только вид сложившего руки на груди Козырева меня немного приводит в себя.
— Вы меня напугали! Чуть сердце не остановилось! — выдыхаю я, хватаясь за вышеупомянутый орган.
— Я непременно окажу первую помощь. Как насчет прямого массажа? — с усмешкой Влад расплетает руки и, засунув их в карманы джинсов, делает шаг ко мне.
Медленный. Плавный.
И сердечко опять начинает колотиться.
Инстинктивно отступаю назад.
Все-таки он очень крупный мальчик.
Вряд ли Козырев сильно старше меня. Я забыла посмотреть в интернете год его рождения, но что-то около тридцати трех или тридцати четырех. Однако выглядит он внушительно. Особенно сейчас.
Ворот белоснежной рубашки расстегнут, рукава закатаны до локтей, как раз как мне нравится. И да, Левина права. У него татухи на руках. В полумраке не видно, что именно набито, но вид крепких запястий и мускулистых предплечий вызывает трепет.
Он точно повар?
На губах Козырева играет коварная улыбка.
Еще один шаг в мою сторону.
Задавив в себе инстинкт податься в бега, я решаю вести себя как взрослая и стою на месте.
— Я нечаянно сюда попала, позвольте пройти, и я вас оставлю…
— Это не входит в мои планы, Алла Георгиевна, — нагло отвечает Влад и тут же демонстрирует, что в эти планы входит.
Преодолев оставшийся до меня шаг, он подло распускает руки. Прежде, чем я успеваю сообразить, что мне угрожает, Козырев притягивает меня за талию к себе и, наклонившись к моему лицу… дует мне в нос!
Гад!
Я уже успеваю прикрыть глаза в ожидании поцелуя и подбираю слова, которыми его отбрею, а он дует, видите ли! Возмутительно!
— Выпустите меня! — требую я, негодование во мне так и кипит.
Ненавижу оказываться в дурацком положении, а опять оказалась. И опять из-за Козырева. Он же совершенно точно понял, чего именно я ждала!
Понаставил свечей! Рукава закатал!
Мерзавец!
Так и запишу его в телефонной книжке.
Сначала запишу, а потом добавлю в черный список.
— Ну-ну, — со смешком пытается успокоить меня Влад. — Это будет очень странно, если я, потратив столько усилий, возьму и выпущу добычу на волю…
Что?
— Добычу? Хам! Какие-такие усилия? Ничего не знаю!
— Блюдо на столе готовилось много часов, и я был абсолютно уверен, что это идеальная приманка. И ты, Алла Георгиевна, сунулась в капкан.
— Охотник доморощенный! Мамкин пикапер! Отпусти! — я так злюсь, что расчет Козырева оправдался, что стараюсь его задеть словами, но у меня ни черта не выходит.
Рожа Влада по-прежнему самодовольная, наглая, предвкушающая и… красивая. И все мои дерганья в его объятиях его ни капли не смущают. Держит он меня крепко. Почти как в сегодняшнем сне.
Засранец.
— Как? — насмешливо приподнимает бровь Влад. — Ты даже не попробуешь, что у меня для тебя есть?
Пошляк бесстыжий!
— Я сыта!
— Готова сразу перейти к десерту? — огромная лапища сползает с талии на недопустимое и сжимает его. Попавшая в плен ягодица почему-то совершенно не возмущена. А мозг намекает, что прежде всего нас покормят. Надо соглашаться, а потом будем посмотреть, как говорит Бергман.
— Я не ем сладкое! — продолжаю сопротивляться я и Козыреву, и мозгу. Ну как сопротивляться? Мои попытки освободиться приводят только к тому, что и второй ягодице достается внимание.
— Зато я ем, — ухмыляется Влад. — Это будет мой десерт.
Тут-то я и спохватываюсь, что меня за задницу щупают, а я вроде как не замечаю этот факт. То есть типа не возражаю.
— Что вы себе позволяете? — с позорным запозданием вопию я.
— Все. Себе я позволяю абсолютно все.
Козырев сопровождает это откровение дополнительным тисканьем моей пятой точки.
Так, это уже ни в какие ворота не лезет.
Я решительно отпихиваю Влада, хотя у меня остается ощущение, что он мне это позволил.
— Я в этом вашем произволе участвовать не собираюсь! — протестую я, но очень ревниво слежу за тем, как Козырев приближается к столу, на котором стоит моя еда.
Я не собираюсь ее есть, но он же для меня готовил? Значит, моя. И нечего вокруг ее шастать!
— Что? Неужели совсем неинтересно, что я приготовил? — он поглаживает блестящий бок крышки, скрывающей от меня содержимое. — Может, хотя бы узнаешь, от чего отказываешься?
— Совершенно неинтересно, что там приготовлено с тимьяном, базиликом, имбирем и… — втягиваю носом воздух, — мясом.
И последнее слово у меня звучит, как у уличной голодной кошки. С эдакими истошными нотками. Мя-а-у-сом!
В полутьме сверкает белозубая, немного пиратская улыбка.
— Ты трусишка, да, Алла Георгиевна?
— Нет!
— Трусишка. Подумаешь, мясо… Чем оно тебе угрожает? Боишься не устоять перед тем, кто его приготовил?
То есть там правда мясо…
Он даже не скрывает, как низко пал.
Пошел ва-банк.
— Кто? Я? — сглатывая слюну, наигранно пренебрежительно фыркаю я. — Меня так просто не возьмешь!
Я стараюсь изо всех сил показать, что я равнодушна, но…
Но мясо. И любопытство.
И шампанское, налитое Володей в вино.
— Ну тогда приглашаю за стол, — Влад отодвигает мне стул. — И посмотреть, и продегустировать…
— Что я вам сделала? — беспомощно спрашиваю я, опуская попу на предложенное место.
— Пока ничего, — пожимает Козырев могучими плечами. — Но это инвестиции. Сколько ты мне еще всего сделаешь…
И жестом фокусника он театрально поднимает крышку.
Млять!
Глава 10. На крючке
Аромат, который до сего момента лишь тянулся ко мне тонкими щупальцами, вырывается из-под крышки теплым облаком и сражает меня в самое сердечко.