Да, Валерия, вам уже не двадцать. Это тогда вы могли, обойдясь трехчасовым сном, выглядеть наутро так, будто только что покинули салон красоты. Сегодня же и последний не спасет, если как следует не выспаться. Но как это сделать, если полночи я провела в ресторане, а ее остаток посвятила борьбе с демонами в своей душе? Самое обидное, что битву я проиграла, и теперь в сердце плясали черти, празднуя победу.
Ай, к черту чертей! Нужно придумать, как выйти на улицу и не испугать прохожих. Как ни крути, а вариантов немного. Если только где-то не раздобыть паранджу. Хотя и это не выход: к женщинам с фингалами наши соотечественники относятся вполне лояльно, а вот закутанные в черное дамы обычно вызывают у них опасения.
Но что же делать? Хороша секретарша – лицо приемной, нечего сказать! Может, взять больничный? В других обстоятельствах именно так я бы и поступила, но сейчас никак нельзя – не ровен час Стершин затеет проверку, нужно ковать железо не отходя от кассы. Да и не вечно же мне тянуть секретарскую лямку. Я уже второй месяц в компании, а миссия едва продвинулась. Временами – вон, как вчера – вовсе о ней забываю. Так, глядишь, втянусь да и застряну в помощницах Петрова на веки вечные, предав наше с Андреем прошлое.
Нет! Нужно срочно раздобыть где-то грим, замазать синяки и топать на службу. Только как это сделать, если все вещи остались у друзей? Друзья! Вот ведь балда!
Метнувшись в комнату, я погрузилась в недра сумочки в поисках телефона. Так и есть – добрая сотня пропущенных звонков от Ольки. Хорошая же я подруга, ничего не скажешь… Устыдившись, я нажала кнопку быстрого вызова.
Отклик последовал незамедлительно – я явственно представила, как Олька подскочила на кровати, хватая лежащую рядом трубку.
– Лерка, ты где? – завопила она не своим голосом. – Мы ж волнуемся.
– Оль, не тараторь, – ответила я, – со мной все в порядке. Ну… почти все… Я дома… Слушай, у тебя тоналка есть? Такая, чтобы синяк могла замазать?
– Синяк?! – ахнула подружка. – Ты куда встряла? Что произошло?
– Да ничего, просто встретилась с кулаками Андрюшиной бывшей жены. Подробности при встрече… Ой, погоди, у меня тут звонок на второй линии… Не бросай трубку, повиси, я быстро.
Брошенный на экран взгляд заставил мои нервы скрутиться в тугой узел. Петров!
– Да, Сергей Павлович, – деланно безразличным тоном проговорила я, приложив немало усилий, чтобы заставить свой голос звучать ровно.
– Как вы себя чувствуете, Валерия? – поинтересовался шеф, как мне показалось, довольно участливым тоном. Хотя, может, переживает за правовые последствия, усмехнулась я. Интересно, мои увечья можно приравнять к производственной травме?
– Так, будто меня вчера избили, – ответила я, не без удовольствия представив себе смущенное лицо Серпала. В том, что оно выглядит именно так, я почему-то не сомневалась.
– Простите еще раз. Я, собственно, поэтому и звоню.
– Что такое? Вашей подруге снова нужна боксерская груша? – Черти веселились от души, поэтому слова вырывались сами собой, помимо воли.
– Лера, я же извинился, – умоляющим тоном, так не вязавшимся с характером шефа, проговорил он. – В общем, вы можете пока не приходить на работу. Отдохните несколько дней, залечите раны. Чуть позже за вами заедет мой шофер и отвезет в клинику. Я договорился. Там вам сделают процедуры, ускоряющие заживление синяков и ссадин.
– Нет! – воскликнула я чересчур поспешно.
– Что значит «нет»? – удивился Петров.
Закусив губу, я мучительно размышляла о том, как объяснить начальнику свое жгучее, но совсем не естественное желание во что бы то ни стало оказаться на работе.
– Если вы о деньгах переживаете, – предположил Петров, – то напрасно. Разумеется, все эти дни будут оплачены, как рабочие. Я вам даже премию выпишу в счет компенсации морального вреда.
Ух ты! Аттракцион неслыханной щедрости какой-то! Только всех твоих денег не хватит, чтобы компенсировать мне причиненные душевные страдания. Да и в какой валюте оценить четырнадцать лет, вычеркнутых из жизни?
Увы, но Петров не оставил мне не единого шанса. Придется, видимо, подчиниться.
– Вот и славно, – словно угадав мои мысли, – проговорил начальник.
– Простите, – вспыхнувшая в мозгу мысль заставила сердце ухнуть в пятки, – а кто будет исполнять мои обязанности?
Вопрос не праздный, учитывая, что разговоры Петрова записывались на мой ноутбук. Обычно в конце дня я сливала их на флешку, а с жесткого диска удаляла. Вчера, впрочем, так сделала. Но вот балда – забыла изъять съемный носитель. Если новый секретарь прослушает записи, мне конец.
Но судьба в тот день мне благоволила. Оказалось, что Серпала дела неожиданно позвали в Москву, так что его и самого не будет эти дни в офисе. А я-то уж размечталась о его благородстве. Но тут все не нарочно, просто совпало.
Выдохнув с облегчением, я быстро «свернула» разговор и нажала «отбой».
Позднее, сидя за пустым столом (все это время я фактически жила у друзей, обозначив свое присутствие в собственной квартире легким «пунктиром», и потому, разумеется, не имела здесь никаких съестных запасов), я рисовала на листе бумаги замысловатые узоры, пытаясь собрать мысли воедино. Получалось, впрочем, плохо и там и там.
Проведя на фирме немало времени, я так и не сумела заполучить сколь-нибудь значимые сведения о незаконной деятельности Петрова. А без них и думать нечего о мести.
Наверное, глупо было с моей стороны рассчитывать, что Серпал станет обсуждать свои преступления в рабочем кабинете. С другой стороны, где еще ему их обсуждать? Если он и занимается чем-то незаконным (в чем я не сомневаюсь), то ему приходится об этом разговаривать хотя бы с несколькими доверенными лицами. И вряд ли есть лучше место для этого, чем проверенный со всех сторон кабинет.
Значит, просто не пришло мое время – нужно набраться терпения. Непременно что-нибудь да всплывет. Конечно, у меня есть обвинение Ангелины в убийстве Андрея. Тут тебе и мотив, и возможность налицо, но, отлично осознавая могущество Петрова, я понимала: эти доводы будут разбиты его адвокатами в пух и прах до того, как дело дойдет до следователя. Не говоря уже о том, что запись мною получена, мягко говоря, незаконно, так что ее процессуальный статус и вовсе очень невзрачный.
Нет! Тут нужно что-то существенное. Но что? Вздохнув, я доверила поиск ответа на этот вопрос судьбе, а сама решила воспользоваться неожиданным отпуском и выяснить, что за проблемы такие создал таинственный Голубев, если они удостоились внимания самого Петрова.
Вовка откликнулся сразу.
– Ты куда пропала? – прошипел он, явно прикрывая трубку рукой.
– Долго объяснять, – тоже почему-то шепотом отозвалась я.
– Долго ей объяснять, – проворчал Вовка, – а Олька, между прочим, глаз не сомкнула, о тебе думала.
– Ну, извини. – Мне стоило немалых усилий заставить свой голос звучать виновато.
– Ладно, – проворчал Володька уже более миролюбиво. – Чего надо-то? Ты ж явно не для того звонишь, чтобы прощения попросить.
– А ты хорошо меня знаешь, да, друг Вовка? – хихикнув, проговорила я. – Ты прав, мне действительно нужна твоя помощь. Можешь «пробить» мне человечка?
– Кто такой? Что натворил?
– Да сама толком не знаю. В общем, зовут Дмитрий Голубев, до недавнего времени работал в компании Петрова айтишником. Больше, увы, мне о нем ничего не известно.
– Блин, че, даже возраст примерный?
– Увы, Вов.
– Да уж… Будь другое имя и фамилия… Ты хоть представляешь, сколько у нас в городе Дмитриев Голубевых?
– Нет, – честно ответила я, – но ведь наверняка немногие из них работают или работали у Петрова.
– Угу, – пробурчал Володька. – Только сдается мне, ты меня с кем-то путаешь. Я ж не в ФСБ работаю, у меня нет доступа к полной базе данных на каждого человека. А в обычных не указывается место службы. Ну да ладно… Найду я тебе твоего Голубева. Только не жди, что быстро.
– Я и не жду…
Глава двадцать пятаяБлизок локоть, да не укусишь. Наши дни
Войдя в подъезд, я едва не пригнулась от обрушившегося на меня шума, который кто-то, по всей видимости, считает музыкой. Хм, и это утро буднего дня… Живут же люди – каждый день праздник. И как только подруга не разнесла эту дискотеку на кусочки? Зная Ольгу, весьма удивительно. Хотя, может, она просто вырубилась после бессонной ночи и не слышит?
Но чем ближе я подходила к квартире подруги, тем больше понимала, что не услышать эту какофонию она не могла. Более того, очень скоро мне и вовсе открылась удивительная истина – источник шума находился в ее квартире!
Утопив кнопку звонка, без особой надежды, что его трель пробьется через музыкальные звуковые волны, я вслушалась в раздававшиеся из-за двери звуки.
– Я не нарочно-о-о-о, просто совпало-о-о-о, я разгадала знак «бесконечность»! – разрывалась певица Земфира до боли знакомым голосом любимой подруги.
Да уж, певец из Ольги тот еще! Правда, отсутствие каких-либо музыкальных и вокальных данных никогда не мешало ей быть звездой караоке. Каждый раз, когда она навещала меня в Москве, тащила в соответствующее заведение, не желая даже слушать мои доводы против этого.
Я, конечно, сопротивлялась. И еще как! А все потому, что прекрасно понимала: нас там ждут неизменные позор и унижение. Но так ситуация виделась только мне – Олька чувствовала себя превосходно, распевая фальшиво самые сложные хиты любимых исполнителей. Ее не смущали ни насмешливые взгляды, ни откровенный смех менее воспитанных посетителей, ни даже призывы некоторых из них «заткнуться». Для каждого у нее находился свой ответ: кому язык покажет, кому палец средний, а кого и вовсе откровенно пошлет словами в дальнюю пешую прогулку на берег моря за магнитиком.
– Хочу и пою! – гордо провозглашает подруга на мой вопрос, зачем так позориться.
Вот и сейчас Ольга явно хочет и поет. И плевать она хотела на бедных соседей, вынужденных терпеть это безобразие.