Виктория вздохнула.
— Хорошо. Переоденемся в моей квартире.
Он пошел следом за ней в квартиру.
— Где мне переодеться? — спросил Сэм.
— Думаю, в гостиной. И постучи мне в спальню, когда будешь готов.
Переодевание не отняло много времени.
— Я готов. Жду тебя, — постучал он в спальню. Виктория вышла в бальном платье.
— Ты великолепно выглядишь, — сказал Сэм.
— Ты тоже.
— Давай возьмемся за руки, — предложил он. — Твои родители наверняка ждут этого.
— О боже! — воскликнула Диана при виде Виктории и Сэмюэля, входящих в зал рука об руку. — Вы выглядите… — Она не закончила фразу, поскольку ее голос задрожал от нахлынувших эмоций.
— Вы оба ошеломляюще прекрасны, — поддержал ее Патрик.
— Вас необходимо сфотографировать.
— Да-да, непременно, — подхватила Диана. — Для сайта.
— И нужно будет послать фотографии в редакцию местной газеты вместе с пресс-релизом, — предложил Сэм.
— Я рад, что захватил хорошую камеру, — сказал Патрик. — Если ты сядешь к фортепиано, дорогая, а вы, Сэмюэль, встанете рядом, то ракурс скроет голую стену.
Виктория чувствовала себя вполне непринужденно, сидя на стуле за фортепиано.
— Ты играешь? — с любопытством спросил Сэм.
— Да, и очень неплохо, — ответила вместо дочери Диана.
— Сыграешь что-нибудь? — попросил Сэм.
— Конечно. Какую вещь?
— Да что угодно.
Виктория заиграла «Лунную сонату».
— Бетховен?
Она кивнула.
— В дневнике Виктории записано, что она слушала эту сонату в Лондоне.
— Очень красиво. Сыграй еще.
Виктория сыграла Баха и Шопена, а затем какую-то очень быструю пьесу.
— Виктория излишне скромная девушка и привыкла скрывать свои таланты, хотя не следует этого делать, — улыбнулась Диана.
— Согласен, — подхватил Сэм.
Он достал телефон, включил заранее записанную музыку и поклонился Виктории.
— Вы позволите, мисс Гамильтон?
Щеки Виктории слегка порозовели.
Они вышли на паркет и закружились в танце. Мир перестал существовать. Были только они и музыка. И не важно, что на ней перчатки. Он ощущал тепло ее кожи даже сквозь их тонкий шелк.
И когда закончилась музыка, ему не хотелось останавливаться.
— Ты удивительная, — прошептал он, едва сдерживаясь, чтобы не поцеловать ее. Она наверняка смутится и уйдет в себя. А он хотел, чтобы она раскрывалась, а не закрывалась.
— Благодарю вас за танец, мисс Гамильтон, — сказал он, церемонно поклонившись. Затем повернулся к Диане: — Миссис Гамильтон, надеюсь, вы удостоите меня чести станцевать с вами на балу?
— Называйте меня Диана. Я с удовольствием, — ответила она. — Вы оба выглядите замечательно, и Чивертон-Холл будет вами гордиться.
— Непременно, — заверил Сэм. — Если вы пришлете мне фотографии, я обновлю сайт и пошлю их в местную газету, — обратился Сэм к Патрику.
— Отлично. — Отец Виктории похлопал Сэма по плечу.
— Пойду переоденусь. Надо сохранить костюм и туфли до бала, — сказал Сэм.
— Я тоже, — подхватила Виктория.
Родители Виктории с любовью посмотрели им вслед.
— ОК? — спросил Сэм, когда они вошли к ней.
— Да, — вяло ответила она.
— Эй, все будет хорошо. Все болеют за тебя и за Чивертон-Холл.
— Угу.
В ее огромных глазах плескалась такая печаль, что он обнял ее за плечи и прижал к себе.
— Я в тебя верю. Ты — поразительная. И не позволяй никому говорить тебе обратное.
Однако говорили. И это усугубляло чувство вины Виктории за то, что она осталась жива, а Лиззи умерла. Ей никогда не избавиться от комплекса выжившей.
— Знаю, ты переживаешь, что не можешь разделить все это с Лиззи. Но не пора ли избавиться от тоски и сосредоточиться на приятных воспоминаниях. Что, если посвятить рождественский бал памяти Лиззи?
Виктория улыбнулась.
— Замечательная идея. Я поговорю с папой.
— Давай. А я тем временем слетаю за кофе.
Сможет ли она избавиться от чувства вины и тоски?
Вечером того же дня Диана зашла к Виктории.
— Все в порядке, мам?
— Нет, — ответила Диана, обнимая дочь. — Я понятия не имела.
— О чем?
— О твоих мыслях, что умереть должна была ты, а не Элизабет, потому что она родная дочь, а ты приемная.
Виктория вздрогнула.
— Откуда ты… — Затем она поняла. — Сэмюэль сказал тебе?
— Не сердись на него. Он беспокоится о тебе. Мы с ним немного поболтали.
— И он тебе все рассказал, — прошептала Виктория, чувствуя, как к горлу подступает комок.
— Мы сами тебя выбрали, — мягко сказала Диана. — Ты была и остаешься нашей родной дочерью. Я никогда не смогла бы выбрать между двумя дочерьми. Мы тебя очень, очень любим.
— Я тоже очень вас люблю. — Виктория обняла мать. — И дело не в родстве.
— Дело в твоих бывших молодых людях. Мы старались не вмешиваться, но ты всегда выбирала тех, кто охотился за твоим приданым. Особенно этот Пол. Так и хотелось отхлестать его кнутом.
— Поэтому вы и стали сами искать мне идеального мужчину?
— Если и не идеального, но хотя бы порядочного и с добрым сердцем. Мы хотели найти такого, который полюбил бы тебя так, как мы.
— О, мамочка, — прошептала Виктория.
Ее захлестнуло чувство вины. Она чуть было не рассказала Диане про Сэма, но не могла пока найти подходящих слов.
— Но вот Сэмюэль — порядочный парень. Я очень ему благодарна, что он рассказал мне о твоих переживаниях, — погладила Диана дочь по волосам. — И не смей думать, что ты второсортная. Ты моя старшая дочь, и я люблю тебя так, что трудно выразить словами. И твой отец тоже.
— А вы самые лучшие родители на свете, — сказала Виктория. — Я подумала, что, может быть, посвятить бал Лиззи?
— Нет, — решительно ответила Диана. — Бал будет дан в честь умной, трудолюбивой и замечательной женщины, которая все это сумела организовать. В твою честь, Виктория.
— Но я…
— Ты всегда себя недооценивала, дорогая. Мы с папой хотим, чтобы ты наконец блеснула всеми своими талантами. Ты очень похожа на Викторию Гамильтон, которая жила здесь два столетия назад и в честь которой тебя назвали, — решительно сказала Диана. — Обещай, что перестанешь себя недооценивать. Ты моя дочь, и я очень тобой горжусь. Я не только люблю тебя, мне нравится та женщина, которой ты стала. И я каждый день благодарю небеса, что ты наша дочь.
— Я очень тебя люблю, мамочка. — Виктория крепко обняла мать.
После ухода Дианы Виктория позвонила Сэмюэлю по скайпу.
— Когда это ты успел пообщаться с моей мамой? — строго спросила она.
— А-а. — Он выглядел виноватым. — Влез не в свое дело, знаю.
— Да, — подтвердила она. — Но нам с мамой давно следовало поговорить. Так что спасибо тебе.
— Ты на меня не злишься?
— Сначала я была в ярости, но сейчас испытываю благодарность.
Сэм широко улыбнулся.
— Это хорошая эмоция. Тогда до завтра.
— До завтра, — откликнулась она.
Глава 9
Фотографии Виктории и Сэмюэля в исторических костюмах в бальном зале и интерьерах особняка, а также сообщение о предстоящем бале в Чивертон-Холле заняли целый разворот в местной газете.
— У тебя с Викторией?.. — спросила Дэниз сына, рассматривая фото молодых людей у рояля.
— Мы исключительно коллеги, — улыбнулся в ответ Сэм. Это было правдой лишь отчасти, но Сэм не был готов обсуждать сейчас с матерью фиктивную помолвку.
— Надеюсь, что эта фотография поможет продать оставшиеся билеты на бал.
Дэниз выглядела разочарованной.
— Я беспокоюсь за тебя, Сэмми. Мне хотелось бы…
Сэм обнял мать, не дав ей договорить.
— Знаю, мам. Со мной все хорошо. Сейчас вы с папой — мой приоритет. И еще организация бала в особняке Гамильтонов.
— Да, они высоко ценят твою помощь, — сказала Дэниз.
Сэм понял, что нельзя допустить встречи отца с Патриком в ближайшие пару недель, чтобы отец Виктории ненароком не упомянул о «помолвке».
— Нам с отцом надо бы купить билеты на бал, — задумчиво сказала Дэниз.
— Это очень мило с твоей стороны, мама, но ты же знаешь, как отец относится к костюмам и танцам, — Сэм улыбнулся. — Вы просто можете сделать благотворительный взнос. Я уверен, что его оценят. А я испеку вам песочное печенье.
— Хорошая идея, — согласилась Дэниз.
— Мне пора, иначе опоздаю, — Сэм снова обнял мать.
В конце ноября пошел снег. Крупные пушистые снежинки мягким белым покрывалом опустились на сад.
— Обожаю, когда дом и сад покрыты снегом, — заметила Виктория. — Ночью от снега светло, как днем.
Сэм оторвался от работы. Может, прогулка поднимет настроение Виктории?
— Садовники не станут возражать, если мы пройдемся по саду?
— Главное — не ходить по клумбам. Но тебе Боб простит все. Ты же его любимчик, — улыбнулась Виктория.
— Тогда пошли играть в снежки, — предложил Сэм. Он погладил Хамфри. — Мы с тобой, пес, против нее.
Лабрадор громко гавкнул.
Они надели пальто и, выскочив в сад, принялись играть в снежки. Хамфри носился между ними, задрав хвост и пытаясь поймать снежок.
Сэм давно так не веселился.
— Не помню, когда последний раз играл в снежки, — запыхавшись, сказал он.
— В детстве мы играли с Лиззи. Поскольку она была младше, я всегда поддавалась. А еще мы лепили снеговиков.
— Давай и мы слепим, — предложил Сэм.
— И снежного лабрадора в честь Хамфри, — предложила Виктория.
Так они и сделали.
— А теперь селфи, — возбужденно добавил Сэм. — А снежных ангелов вы с Лиззи делали?
Виктория улыбнулась.
— Давненько это было.
Не в состоянии противостоять искушению, Сэм раскинул руки и шлепнулся спиной в сугроб, потянув ее за собой. Виктория упала на него. Сэм инстинктивно обнял ее, чтобы удержать.
На ее лице отразилась паника.
— Я слишком тяжелая, — пробормотала она.
— И вовсе нет. — Он потерся губами о ее рот. — Снег холодный, а ты теплая. Прекрасный контраст. — Он снова легко прижался губами к ее рту.