— Вот как раз Олег всё воспринимает совершенно здраво. По крайне мере, с юмором. А ты-то почему так непрошибаемо серьёзен, словно свечку держал?
— Просто я знаю, чего ему этот юмор стоит.
— Ты своими выпадами просто подталкиваешь меня к тому, что я пытаюсь разыскать, разглядеть за всем этим какой-то подтекст. Если ты этот подтекст знаешь, так просто скажи и не морочь мне голову!
Юра покачал головой:
— Ничего такого! Завтра Олега выведут из комы, просто будь с ним помягче. Иногда у тебя получается.
Глава 8
— … Так что, Олежка, это очень ценная находка. Это такой мини-Рай для личного употребления. И им пользовались долго, и, наверняка, не без умысла. Будем работать. Это всё очень интересно.
— Значит, меня проткнуло не напрасно, — усмехнулся Олег и осторожно подтянулся на руках, пытаясь лечь повыше. Я поспешила на помощь и поправила ему подушку.
Небольшое стерильное помещение напоминало мне, скорее, прозекторскую. Честно говоря, обшарпанная палата городской больницы где-нибудь в райцентре смотрелась бы более душевно, чем пенал из пластика и нержавейки.
— Да, пожалуй, не напрасно. Хотя лучше бы ты был цел.
— Что есть, то есть! — согласился Олег. — Но сам виноват. Плохо подумал, прежде чем пошёл.
— Май уверен, что если уж мы сунулись на порог этого сооружения с голыми руками, то оно всё равно взорвалось бы. Защита там была хитрая. Не от дурака.
— Ну уж если Май уверен, то тогда конечно…
— Олег, ты опять?
Он посмотрел на меня искоса и беззвучно рассмеялся:
— Да не злись! Май мне нравится. Была б ты мне самому не нужна, сбагрил бы тебя ему с лёгким сердцем.
— Олег, ты думаешь, это смешно? — я вскочила на ноги.
— Всё-всё, не буду! Ну, извини меня! Иди сюда, — Олег протянул руку. — Ну, пожалуйста, сядь.
Я села обратно, взяла его за руку. Он больше не улыбался, смотрел на меня печально и строго.
— Прости, я дурачусь, потому что очень рад тебя снова видеть. Если честно, у меня было отвратительное предчувствие. Это здорово, что ты здесь.
— А где мне ещё быть, интересно?
— Наверное, у меня бред какой-то был от наркоза, — пояснил Олег неохотно. — Привиделось, что я очнулся, а тебя нигде нет. И не отыскать.
— Тьфу, дуралей ты! Ну куда я могу деться? Да ещё сейчас, когда ты ранен. Только и думаю, как же мне повезло, что я тебя не погубила, потащив с собой.
Олег покачал головой:
— Это мне повезло, что я с тобой потащился. Поверь, лучше я ещё полежу в постели, чем ты полетела бы одна без меня, и я сейчас отскребал бы тебя от стен того каменного колодца.
— Вот видишь, как хорошо. Каждому — свои плюсы… Я говорила с врачом, завтра тебя отвезут в наш блок. Будешь просто лежать, но уже почти как дома.
— Это хорошо. Больница везде больница, я их не переношу, — угрюмо буркнул Олег. — После этой палаты наш блок будет почти как дом родной.
— Лерка с тобой связывался?
— Конечно. Он сейчас где-то на территориях, обещал забежать к вечеру. Или к утру, — усмехнулся Олег. — Да ладно, пусть не дёргается, что ему сюда мотаться, чай не помираю, чтобы сидеть подле меня.
— Я думаю, он найдёт для тебя время. Теперь Бертан снова с нами, он взял на себя большую часть работы.
Олег покачал головой:
— Только не говори, что ты доверяешь Бертану.
— А я и не говорю.
— Как мы сможем его контролировать?
— Я наблюдаю за ним двадцать четыре часа в сутки.
— Что, и прямо сейчас?
— И прямо сейчас тоже.
— Это как? — удивился Олег. — Прямо сейчас ты разговариваешь со мной. И ни одного контакта у тебя не открыто.
— Это новая технология, она незаметна для объекта и не очень обременительна для наблюдателя, совсем не мешает. И со стороны её применение отследить очень трудно. Май называет это ментальным датчиком на выделенном канале. Это он придумал, опробовал и меня научил.
Олег вскинул брови:
— Ого, вы с ним даром время не теряли.
— Да, ты знаешь, мы старались воспользоваться случаем.
Олег покачал головой и развёл руками:
— Похоже, что с этим ушлым красавчиком мне всё-таки не потягаться.
Я показала ему кулак, он печально рассмеялся.
— Сейчас мне нужно идти, Олег, работа ждёт.
— По-моему, ты от этой работы настоящий кайф ловишь, — улыбнулся он. — Ну, понятно, конечно. Это интереснее, чем наследников разыскивать или собирать компромат на неверных супругов.
— Олег, в вашем агентстве работать может, кто угодно. Нет, ну правда, любой справится, если будет стараться. А в этом мире телепатов есть вещи, которые умею делать только я. И да, Олежка, это кайф.
— Может быть, ты всё-таки принадлежишь этому миру?
— А если так, то что?
— Да ничего. Беги, работай, товарищ задверец, — хмыкнул Олег. — Рад за тебя.
Я вскочила и направилась к двери.
— Катя! Вернись-ка.
Я вернулась.
— Наклонись, — Олег поманил меня.
Я склонилась над ним. Он притянул меня к себе и поцеловал. Потом немного отпустил и строго серьёзно сказал:
— И ни шагу без сопровождения. Май, Июнь, Июль — кто угодно. Прошу тебя. Пока я не смогу помочь, ты не должна работать в одиночку. Пожалуйста.
Вот хитрец. Знает, что надо обязательно вставить «прошу тебя» и «пожалуйста», потому что без этого его слова будут звучать, как приказ, а я до сих пор не выношу никаких приказов.
Простившись с Олегом, я покинула медицинский центр и вышла на улицу к главной лестнице.
«Мама! Мы можем поговорить?»
Леркин вызов прозвучал весьма настойчиво.
«Слушаю тебя».
«Давай обычно поговорим. Поднимись ко мне, пожалуйста!»
«Разве ты здесь?»
«Я здесь, у себя».
Я развернулась и пошла к лифту.
Лерка был один в своих апартаментах, и когда я вошла, сразу побежал мне навстречу.
— Ты почему сказал папе, что ты на территориях?
— Я сейчас не смогу к нему зайти. Занят, — пробурчал сын.
— Ну так бы и сказал. Зачем врать?
Лерка нервно дёрнулся.
— Я не врал. Я и правда был на территориях. Только что прилетел.
— Что такое с тобой? Что случилось?
— Мама, я хочу тебя попросить… — он с неловкой улыбкой заглянул мне в глаза. — Можно мне провести людей через нашу дверь?
— Нельзя!
— Почему?! — возмутился он. — Почему сразу нельзя? Ты даже не спросила кого и зачем!
— А это неважно, сын, кого и зачем. Личные двери закрыты для посторонних! Само существование этих дверей и их расположение никому, кроме своих, не разглашается. Это было первым правилом, которое ты выучил ещё ребёнком! И поэтому сейчас слышать от тебя вопрос «почему» даже как-то странно.
Лерка закусил губы, уставился себе под ноги.
— А если это не совсем посторонние?
— Таких не бывает. Либо свои, либо посторонние. Валериан, да что с тобой?
— Мама… — он густо покраснел. — Ты помнишь девушку из ангара?
— Помню. И что?
— Она теперь не у дел. Спасибо, жива осталась. Но ей очень нужно попасть в Дерзкий мир. Она там работала с дверями и жила под прикрытием. И у неё там остался брат. Он болен, он не может обходиться без её помощи. А ей больше не попасть к нему. Ни через одну официальную дверь её не пустят, согласно всё тем же чёртовым протоколам. Я обещал ей помочь.
— А с обещаниями надо поосторожнее. От того, что ты что-то кому-то пообещал, этот человек не перестанет быть посторонним.
— Мама! Она только заберёт брата сюда и всё! Один проход туда и один обратно!
— Нет.
— Мама, пожалуйста!
— Нет! Это вопрос безопасности нашей семьи. Не смей ставить её под угрозу.
Лерка всплеснул руками:
— Ну как же так?! Что же мне делать-то?
— Думать, прежде чем что-то обещаешь! А вообще-то, ты — полновластный правитель этого мира. Возьми её за руку и наперекор протоколам проведи её через любую официальную дверь. И пусть кто-то попробует возразить.
— Ты бы так и сделала?
— Именно. Если бы я была на твоём месте.
— Я не хочу нарушать правила напоказ. Да и она против, она понимает, чем это грозит ей, и чем это грозит мне, — Лерка отрицательно покачал головой. — В условиях, когда Вебстеры и так разломали все устои, это крайняя мера.
— То есть ты считаешь, это более крайняя мера, чем показать постороннему личную дверь?
— Она не посторонняя! — вспыхнул Лерка, потом добавил спокойнее. — Для меня не посторонняя.
— Сколько времени вы знакомы?
— Две недели.
— Ничего не смущает? Две недели, Лера, это четырнадцать дней. Если все эти четырнадцать дней напролёт ты только о ней и думал, это не означает, что ты столько времени её знаешь. А если посчитать часы, которые за эти дни вы реально были вместе? А минуты, в которые ты не просто восхищённо не неё смотрел, а получал в ответ какую-то реакцию? И было ли у тебя желание как-то это всё проанализировать? Или ты влюбился, и гори всё огнём?
Наверное, не будь я ему матерью, он бы меня убил ещё в середине этого короткого монолога.
— А как долго мне нужно её анализировать, чтобы завоевать твоё доверие, мама? Жизни хватит? — бросил он в отчаянии.
— Лера, никто из нас не будет доверять девушке только по той причине, что две недели назад ты влюбился.
Лерка просто кипел и держал себя в руках из последних сил.
— Мама, я не хочу ничего делать наперекор. Мне проще было не спрашивать у тебя, а просто взять и провести её через беседку. Вы бы и не узнали. Но я спрашиваю, потому что хочу, чтобы всё было честно. Помоги мне, мама!
Я взяла его за плечи и посмотрела в блестящие синие глаза. Парень чуть не плакал.
— А почему твоя девушка, если она тебе не посторонняя, вообще просит тебя о такой помощи? Она же задверец. Пусть найдёт мембрану и вперёд. Уж чего-чего, а дырок между этими двумя мирами не так уж и мало. Или кружным путём через последовательность мембран и дверей. Огородами, как говорится.
— Отсюда она может уйти через мембрану. Но обратно ей с братом нужна удобная дверь. Мама, помоги, пожалуйста! Я могу найти и открыть ей новую мембрану и оборудовать дверь. Но на это уйдёт время. Она не может больше ждать! Её брат там один уже очень долго!