Бертан встал, вежливо и почтительно поклонился мне и уточнил:
— Ещё будут какие-нибудь распоряжения по ситуации?
Я тоже встала.
— Если будут, я тебе сообщу. И возьми с собой Ларса, пусть тебе помогает.
«И вот что, Бертан… Не ленись меня учить. Я совершенно не знаю этот мир. Помни, мне больше не на кого положиться здесь, кроме тебя».
«Мы же уже решили с тобой, что я тебя больше не подведу».
Бертан махнул Ларсу, и они ушли.
Мы остались втроём.
— Юра, я всё ещё готова тебя выслушать.
— Что хочет от меня услышать глава клана? — горько усмехнулся Юрка.
— Расскажи, наконец, почему ты убил человека, который во всём был нам опорой.
— Теперь не всё ли равно? — неохотно проговорил Юра. — Теперь, когда о том парне уже никто и не вспоминает? Вот именно сейчас, когда всё вокруг летит к чёрту? Об этом ли надо говорить? Это никого не вернёт. Это не вернёт нашего Лерку.
— Мне нужно, чтобы ты сказал мне правду. Это вернёт мне тебя.
Юра сидел молча, глядя себе под ноги.
— Юра, ты не на публичном судилище. Тут только мы. Я закрыла комнату, никто не подсмотрит. Мы должны знать правду.
Он молчал.
— Хорошо. Придётся мне тебе помочь, — я чувствовала, что кончается действие лекарства, и изнутри поднимается тупое отчаяние и темнота. Надо было поспешить. Совсем не хотелось ещё раз расклеиться перед ребятами. — Я хочу знать, Юра, какое условие было тебе поставлено и что было обещано?
Он поднял голову и равнодушно взглянул сквозь меня.
— Я не понимаю, о чём ты.
— Хорошо. Давай ещё конкретнее, дальше некуда. Какое условие поставил тебе Примар и что обещал за это?
Олег рядом глухо охнул.
Лицо Юры дрогнуло. Я подошла к нему, присела у его ног.
— Посмотри на меня и ответь. Что он тебе пообещал?
Юра упорно молчал и смотрел в сторону.
— Юра, я спрашиваю в последний раз. Чего ты боишься? Расскажи.
Брат тяжело вздохнул и произнёс чётко и равнодушно:
— Я могу только повторить то, что уже не раз говорил. Так было нужно. Подробностей не будет. Если из-за этого ты, Катя, теперь считаешь, что мы с тобой чужие, так тому и быть.
— Так тому и быть, Юра.
Я поднялась на ноги, повернулась к Олегу.
Он сидел неподвижно, и его левая рука мелко, но сильно дрожала. Спохватившись, Олег прижал её правой рукой к колену и закрыл глаза.
— Олежка?
— Да нормально всё, — буркнул он. — Это у меня застарелый рефлекс, как у собаки Павлова. Как это имя услышу…
Ничего удивительного, аналог Олега имел дело с Примаром дольше любого из нас и хлебнул такого, что кто другой на его месте тремором не отделался бы. Олег же держался на удивление ровно и никогда не показывал вида, что делают с ним те воспоминания.
— Юра, ты хотел свободы, так иди отсюда. Чем заняться, ты лучше меня знаешь. Не знаешь — спроси у Бертана. Всё на этом.
Юра забрал свою палку, по пути к выходу остановился около меня и сказал:
— Я хочу, чтобы между нами всё стало по-прежнему.
— Я тебе уже сказала, что для этого нужно. Для этого мне нужна правда. Но сейчас мы чужие, Юра. И так тому и быть.
Я проследила, как за ним закрылась дверь. Потом пошарила в эфире, отмечая, как одна за другой исчезают волны сканерского колпака над зданием. Видимо, Бертан весьма проворно исполнял мои приказы.
— Вот и всё, Олег. Теперь точно всё.
Он не сводил с меня глаз.
— Ты о чём?
— О лекарстве, которым вы меня накачали.
Я осторожно присела на край дивана.
— Это ничего, у Бертана полно этих ампул.
— Не надо. Мне нужно понимать, что я делаю.
— Да, было бы неплохо это понимать, — согласился Олег. — Я вот ни черта не понимаю, но надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Спасибо, что поддержал.
Олег пододвинулся ко мне, привлёк меня к себе.
— Решил, что попробую тебе поверить.
— Правильно решил. Пока я не пойму, с кого за это спросить, лучше, чтобы всё оставалось на своих местах.
Олег тяжело прерывисто вздохнул:
— И с кого тут спросишь? Видимо, мы с тобой, Катюша, очень сильно провинились.
— Только не ты. Не ты. Ты точно ни в чем не виноват.
У него даже губы запрыгали, он отвернулся.
Я встала и пошла к двери. Олег вскочил следом.
— Не ходи за мной. Не надо!
Но Олег всё равно двинулся.
— Я прошу тебя! Пожалуйста! Мне надо побыть одной!
Он остановился. Я выбежала в коридор и бросилась вниз по лестнице.
Все двери, выходящие в коридор левого крыла, были одинаковыми. Но я запомнила, в какой блок Лерка принёс меня с острова, а в каком провёл ночь сам.
Я вошла в блок сына. Тут оставались его одежда, планшет, заплечная сумка, которую от таскал с собой. Я прошла прямо в гардеробную. Там было чисто, пусто и мертвенно тихо. Я захлопнула и заблокировала дверь изнутри.
Как же я ненавидела этот проклятый дом, это фамильное поместье, в котором я уже потеряла двух самых дорогих мне людей. Как же я его ненавидела. И как же я ненавидела себя!
Ноги подкосились, и я свалилась на колени. Провела рукой по чистой гладкой плитке, словно она могла мне что-то рассказать.
Что же здесь произошло утром?
Последний Леркин ветер был таким горячим. Кто сделал это? Как? Неужели Лерка повторил ошибку Тарона, растратил силы на последний контакт со мной? Зачем он со мной связывался? Хотел позвать на помощь? Или наоборот, хотел убедиться, что я далеко и в безопасности?
Всё это были важные вопросы. Когда-нибудь я всё узнаю. Но пока это не имело никакого значения. Важно было только одно: кто-то отобрал у меня сына, и его теперь нигде нет, ни в одном из миров. Его просто больше нигде нет.
Меня душил крик, он рвался из меня наружу, я согнулась пополам, пытаясь унять его, заставить утихнуть. Но чем дольше я пыталась не издавать ни звука, тем сильнее становилось напряжение. Наконец, бороться с этим стало не под силу. Судорога скрутила меня в узел, и я просто заорала от дикой боли, не заботясь больше, как далеко меня будет слышно.
Дверь они, наверное, разблокировали снаружи или выбили. Я не слышала и не видела ничего вокруг. Только боль и мой собственный крик, только холодная плитка пола, за которую я старалась цепляться обломанными ногтями, когда меня пробовали поднять и удержать чьи-то руки. Этим рукам было не справиться со мной. Наконец, кто-то просто навалился сверху и придавил меня к полу, я снова почувствовала, как чьи-то пальцы задирают рукав и ищут вену на моём предплечье, и как игла впивается в кожу. Мышцы сразу стали ватные, ослабели. Тот, кто удерживал меня на полу, слез с меня. Сопротивляться я больше не могла.
Но сознание в этот раз так быстро не ушло.
Я лежала, пытаясь различить склонившиеся надо мной лица. Это были чужие лица. Или же я перестала их узнавать. К боли, которая уже лениво, но всё-таки продолжала рвать меня на части, добавился ужас. Если опять никого не узнаю, а ну как выключусь всерьёз и надолго? А мне этого сейчас никак нельзя. Только не сейчас.
— Олег… — прошептала я.
Его руки приподняли меня, усадили, потом завалили на бок, и я ткнулась лицом в его грудь. Тёплая ладонь легла мне на затылок.
— Я с тобой, — прошептал он мне на ухо.
— Мне не удержаться. Вытащи меня.
— Что ты, малышка, насовсем я тебя не отпущу. Не бойся. Ты просто немного поспишь.
Я почувствовала, как он касается губами моей макушки и позволила себе нырнуть в подступившую черноту.
Всю ночь мне снился сын. Живой, здоровый, весёлый. Мой красивый мальчик. Я очень боялась, что с ним вот-вот начнёт происходить что-нибудь страшное. А я ничего не смогу сделать, чтобы помочь, и даже проснуться не смогу.
Время от времени мне казалось, что меня кто-то хватает за руки, за плечи и живьём разрывает. Я поворачивалась, но рядом никого не было. Я снова начинала смотреть на сына, отчаянно боясь за него, не могла наглядеться, ловила каждую улыбку, каждый жест, каждый взгляд. И снова кто-то вгрызался в меня, а я опять отрывала от себя несуществующие руки.
Когда я проснулась, ещё только занимался рассвет. В комнате было довольно темно.
Я приподнялась с измятой подушки и взглянула за окно.
Над лесом, окружающим поместье, клубился туман, пронизанный почти горизонтальными лучами солнца.
Рядом тяжело вздохнул Олег и промычал что-то. Я повернула голову. Он смотрел на меня с соседней подушки.
— Ты жива? — хмуро уточнил он. — Болит что-нибудь?
— Всё нормально, — ответила я. — А что?
— Ты так кричала. Всю ночь. Это было нечто, — Олег тяжело поднялся с кровати. — Я пытался несколько раз разбудить.
— А, так это ты меня хватал?
— Да кто, кроме меня, решился бы рискнуть? Ты и меня чуть не убила. Я послушал тебя давеча и попросил Бертана уколоть только половинную дозу. Лучше бы я тебя не слушал.
В дверь энергично постучали.
— Это Юрка, — нахмурился Олег, подошёл к двери и снял блокировку.
Брат ворвался в комнату, посмотрел на меня, потом на Олега и, выждав паузу, сказал:
— Мне очень жаль, ребята, что приходится об этом говорить. Но сегодняшней ночью тело Валериана пропало из холодильника.
Олег что-то невнятно простонал. Я тихонько рассмеялась.
Они оба уставились на меня с тревогой. Я отвернулась, уткнулась в подушку и опять рассмеялась.
— Не трогай её, — сказал Олег где-то за моей спиной. — Это сейчас пройдёт.
— Ну, тебе виднее. Я только хочу спросить. Катя, ты на это рассчитывала, когда запретила вскрытие?
Когда приступы смеха прошли, я отбросила подушку и встала с кровати.
Олег и Юра молча стояли посреди комнаты.
— Нет, — ответила я брату. — На это я не рассчитывала. Я вообще не знала, на что мне рассчитывать. Но я нисколько не удивлена. Это вообще многое объясняет. Вам так не кажется?
У меня опять вырвался непроизвольный смешок. Возможные варианты дальнейших событий комком спутались у меня в голове. От некоторых вариантов голова шла кругом уже сейчас, даже обдумывать их было страшно.