— Валера…
Он слабо улыбнулся, не разжимая губ и сделал шаг вперёд. Я резко попятилась и налетела спиной на отвесную стену.
— Ты… Ты откуда здесь?
Он развёл руками:
— Даже странно, что ты спрашиваешь. Как всегда, огородами. Другого пути в случаях с тобой не бывает.
Я молча смотрела на него. Я пыталась убедить себя, что просто сильно зашибла себе мозги о камень. Человек, который умер от моей руки двадцать с лишним лет назад, не мог стоять рядом и заботливо придерживать мои дрожащие плечи.
И тут в меня ворвался стремительный ураган, и резкая выворачивающая боль полоснула по вискам, лишила возможности дышать. Я едва не потеряла сознание. Но зато сомнений больше не было. Такой зов мог прийти только от одного человека — от Валерия Извекова, и сколько бы ни прошло времени, я не могла его не узнать.
Он просто смотрел на меня и ждал.
Я чувствовала, как мне не хватает воздуха, как вязкая плотная волна распирает грудь, просится, но не может выйти наружу.
Я взглянула ему в глаза.
— Наш сын… Он…
Валера не отвёл взгляд, наклонился ко мне:
— Я знаю, черепашка. Я всё знаю.
Он не пытался унять мою дрожь, просто крепко держал.
— Это я во всё виноват, Катя, — произнёс он совсем тихо, что я едва расслышала его за шумом воды. — Это я не выполнил условие Примара. Я убил нашего мальчика.
Я затрясла головой, пытаясь сказать ему, что я не верю, что этого не может быть. Но он несколько раз молча кивнул, и я отшатнулась от него и разрыдалась в голос так, как не плакала никогда в жизни.
Валерий свинтил с фляги крышку, наполнил водой и протянул мне:
— Выпей, это хорошая вода. Из родника.
Я взяла, попробовала. Действительно, эта вода была вкуснее.
— А эта тогда откуда? — я кивнула вглубь коридора, откуда слышалась капель.
— Дождевая, скорее всего.
Меня всё ещё слегка потряхивало. У Валерки всегда был свой способ давать мне разрядку. Женщину нельзя утешать загодя, опасаясь, чтобы она, не дай Боже, не заплакала. Пусть сначала обревётся до бесчувствия, только потом утешения возымеют действие.
Видимо, этого мне отчаянно не хватало в последние дни, просто выплакаться.
После пары крышек воды стало полегче.
Я сидела на камне на самой границе коридора и выступа. Валера предусмотрительно сложил и подстелил свою куртку, а сам ёжился под ветром в одной тонкой чёрной водолазке.
— Скоро стемнеет. Пора выбираться отсюда.
— Ты знаешь, как?
— Знаю. Встать можешь?
Я поднялась с камня.
Крепко держа меня за плечо, он подвёл меня к правому краю площадки и указал вниз:
— Видишь, вон там, чуть дальше, тоже есть выступ.
— Да. Ты что, хочешь туда?..
Валера кивнул.
— Ты обалдел что ли? Ты хочешь, чтобы я туда прыгнула? Вот как ты сюда сверху?
Он ещё раз кивнул.
— Ты что, я не смогу!
Валера уверенно взмахнул рукой:
— На самом деле тот выступ даже шире, чем этот. И расстояние до него поменьше. Метров восемь, наверное. Это просто кажется, что мимо него так легко промазать. Не промажешь!
— Нет, Валера! Я не смогу.
— Ну тогда я должен тебя огорчить, — усмехнулся он. — Другого пути нет. А летать я, к сожалению, так и не научился.
— Я разобьюсь.
— Исключено. Я прыгну первым и буду ждать тебя внизу. Не разобьёшься.
Я стояла в оцепенении, глядя на узенький каменный карниз подо мной. Неужели всего восемь метров? Хотя, и с восьми метров на камень тоже не мягкая посадка. Зато вся моя проблема с положительным тестом на беременность улетучится в один миг, от таких-то прыжков…
— Нет. Я не буду прыгать.
— Катя, я тебе правду говорю. Нет другого пути отсюда… Я тебе обещаю, всё будет хорошо.
Я ещё раз посмотрела вниз, а потом на Валеру. Он с раздражением всплеснул руками:
— Ну, беда прямо с тобой! Ты как-то легче доверялась мне, когда…
— Когда что?
— Когда я был Маем.
Я застыла, раскрыв рот. Валера, несмотря на раздражение, даже рассмеялся:
— Черепашка, ну ты же давно всё поняла… Нет?
— Не давно. И не всё. Но…
Май. Его взгляд, его надёжные руки, его спокойствие и рассудительность, невероятная преданность и навязчивая опека…
— Значит, глубоко личный долг, говоришь? — вздохнула я. — Бесконечно обязан правящей семье?
— Именно, — подтвердил Валера. — Разве не так? Каждое слово — чистая правда.
Я снова посмотрела вниз.
— Май мне не предлагал, знаешь ли, сигать с восьми метров на камень. Только в яму с мембраной. Это большая разница.
— Мне кажется, если бы он сейчас был на моём месте, ты бы сразу согласилась, — усмехнулся Валера.
— Я вообще-то жду, когда ты мне всё расскажешь.
— Конечно, расскажу. У нас с тобой теперь времени на это хоть отбавляй. Но сначала надо выбраться отсюда.
— Нет, сначала ты мне всё расскажешь. Здесь и сейчас.
— Катя, это очень долгий и очень тяжёлый разговор. Лучше нам его отложить, пока не окажемся в надёжном безопасном месте.
— Хорошо, давай выбираться.
Валерий взял с камня куртку, надел её и застегнул.
— В общем, действуем так, — решительно сказал он. — Я сейчас прыгаю вниз, прижимаюсь подальше, чтобы дать тебе побольше места. Ты прикидываешь сама расстояние, длину прыжка, силу толчка. Просто поставь себе цель: тебе нужно вот туда. Не вбок, не дальше, а вот именно на тот выступ. И прыгай. Места хватит.
— А если я всё-таки не смогу? Не решусь?
— Тогда ты останешься здесь одна, потому что я вернуться не смогу точно.
— А если я промахнусь?
Валера вздохнул:
— Придётся мне нырять следом, убьёмся вместе, тогда уже какая разница.
Я покачала головой.
— Ты просто вспомни, что ты ведь здесь не просто так, — сказал он, видимо, поняв, что исчерпал все ресурсы убеждения. — Если ты останешься на этом каменном балконе, твой план потеряет смысл.
— Хорошо. Прыгай.
Он отошёл подальше от края… Два размашистых шага, толчок — и он уже летел вниз.
Я видела, как он приземлился точно посередине выступа и встал на ноги. Потом задрал голову и что-то мне прокричал.
Я показала на уши: не слышу, мол, ничего. Валера отошёл к самой скале, прижался там куда-то так, что его почти не было видно, весь выступ остался в моём распоряжении.
Я подошла к краю. Ничего не поделаешь, какой-то из моих планов всё равно обречён. Не тот, так этот. Но я пришла сюда за сыном, и все другие обстоятельства никакого значения не имели.
Мне двух шагов не хватило бы, а трёх, пожалуй, достаточно. Я отошла к дальнему краю площадки, разбежалась…
Падать-то секунду, ну полторы. Но я успела увидеть, как Валера выпрыгнул из своего укрытия на середину выступа и вытянул руки, чтобы принять на себя летящее тело. Он словил меня в объятия, я сшибла его с ног, и он повалился на спину, группируясь, чтобы не треснуться затылком о камни.
— Ты с ума сошёл! Дурак! Я же могла тебя убить! — заорала я, убедившись, наконец, что он уцелел.
— Ну я же обещал, что ты не разобьёшься, — проворчал он, отпуская меня.
Я изо всех сил ударила его кулаком в плечо.
— Да ладно тебе, драчунья, — примирительно отмахнулся он, тяжело поднялся и сел, морщась от боли. — Я ведь знаю, что тебе сейчас нельзя так прыгать. Не волнуйся, с ребёнком всё будет хорошо.
— Слушай, а откуда ты взялся такой… всевидящий?! — рассвирепела я.
— Я тебе потом объясню.
— Нет, сейчас! Откуда ты знаешь про ребёнка?
— Мне показали, зачем ты ходила в Комарово последний раз.
— Что значит «показали»?
Валерий тяжело вздохнул:
— Рассекающее кольцо — странное место, Катя. У нас нет связи с мирами. Мозг совершенного, который заперт в кольце, способен проявить себя только здесь. Я могу связаться с тобой, ты со мной. Но мы больше не можем дать о себе знать туда, в миры. И установить визуальный канал тоже не можем. Но нам здесь показывают кино… — при этих словах Валера передёрнулся. — Примар решает, что кому стоит увидеть. Поверь, я бы предпочёл лучше не видеть ничего из того, что он мне про тебя показывал.
— Ну, зато за последние пять лет ты, видимо, оторвался. Смотрел только то, что хотел…
Он промолчал, задумчиво отряхнул руки, посмотрел по сторонам.
— Пойдём, пора отсюда уходить. Скоро станет темно, нам нужно успеть дойти до места.
На этой площадке тоже был коридор, и Валера уверенно пошёл по нему в темноту.
— Иди за мной. Это выход из ущелья. Тут не должно быть неожиданностей.
Глава 13
— Тебе не холодно?
— Да ничего, терпимо. Даже хорошо, что не слишком жарко. У меня на холоде голова лучше соображает, — я попробовала отбрехаться, но Валера снял с себя куртку и набросил мне на плечи поверх одеяла, в которое я уже и так была укутана по самый нос.
— Ты раньше не была такой мерзлячкой.
— А ты раньше не заставлял меня прыгать со скалы без парашюта.
— Тебя не надо было заставлять, прыгала сама, да ещё вместе с автомобилем… — Валера тяжело вздохнул. — До сих пор себе не прощу, что не уследил тогда.
— Нашёл, о чём вспоминать.
— Я всё-таки разожгу огонь. Здесь дым хорошо уходит, не задохнёмся. Меня некоторое время не будет, надо дров собрать. Ничего не бойся, я поставил на тебя датчик.
Он встал и вышел через узкую дверь на улицу. А я ещё раз оглядела какой-то странный сарай, в который Валера привёл меня уже по кромешной темноте.
В единственной комнате было длинное узкое окно под самым потолком. Точнее, это был оконный проём, без стекла. Всё пространство было заставлено непонятными ящиками или просто обломками каких-то досок. Сбоку от входа на стене висела в металлической петле кривая толстая свеча. Валера сразу же зажёг её, когда мы пришли.
В середине помещения, на единственном расчищенном пятачке, было постелено что-то вроде старого слежавшегося гимнастического мата. Рядом на земляном полу в большом металлическом тазу лежали обгоревшие головешки.