Следующие несколько недель были каким-то театром абсурда.
Я пыталась найти на доступных территориях какое-то подобие мембран. Хотя бы самых слабеньких и неявных. Ничего такого и близко не было. Похоже, что Валера был действительно прав, стопроцентно прав. Времени было потеряно очень много, а единственный результат состоял в том, что я убедилась: клапан работал в одну сторону.
Лерка с нами почти не разговаривал, предпочитая держаться подальше. Только бросал на нас злобные взгляды. Он часто уходил то в поле, то в лес. Приносил оттуда какие-то неожиданные, но в общем-то бесполезные предметы, которые сваливал в комнате прямо в угол. Еда ему почему-то не попадалась. «На охоту» они ходили вдвоём с Валерой, куда-то довольно далеко, и приносили обычно всякую ерунду, которую и в рот-то было взять нельзя. Хотя Лерке удавалось скормить мне всё, что угодно. Он по-прежнему оставался верен своему обещанию держать всё под контролем, и хоть ярость и ревность раздирали его на части, он терпеливо опекал меня, кормил, грел воду для мытья, не забывал прохладным вечером принести мне накидку. Я чувствовала себя древней старухой одной ногой на пороге дома престарелых, за которой требуется постоянный присмотр. На мои «спасибо» и «не беспокойся» Лерка не реагировал.
Ночами Лерка часто позволял себе за нами подглядеть, и каждый раз натыкался на парочку голубков, которые мирно спали в объятиях друг друга. Днём я ходила за Валеркой хвостом, подолгу с ним разговаривала, трепала его по волосам, старалась побольше улыбаться, делала вид, что я пай-девочка, не дающая волю чувствам в присутствии взрослого сына.
Валера, кажется, медленно сходил с ума от этого притворства. Он послушно делал всё, что я ему приказывала, и всякий раз цепенел, застывая, как камень, когда я его касалась.
Когда мужчины в очередной раз ушли искать пропитание, и я осталась в доме одна, пришла пора действовать.
— Примар! — сказала я вслух. — Надо поговорить.
Через несколько секунд раздался стук в дверь.
Примар стоял на пороге с обычной своей искрящейся улыбкой.
— Привет, Катерина! Ну как, усвоила правила?
— Давай к делу, — отозвалась я.
— С удовольствием. Что ты хочешь от меня?
— Хочу, чтобы мой сын вернулся обратно, в Первый мир, к Олегу.
— Так. Это я понял. А какие планы насчёт себя самой? — уточнил Примар.
— Я тоже хочу вернуться, но это не обязательно. Главное — мой сын.
Примар улыбнулся:
— Согласен и не возражаю. Могу перенести его туда сию секунду.
— Нет. Открой мембрану здесь поблизости.
Примар прищурился:
— Зачем так сложно?
Я замялась с ответом.
— Не советую мне лгать, — усмехнулся он. — Это повышает цену.
— Я не хочу, чтобы сын узнал о нашей сделке. Хочу, чтобы это выглядело так, будто я открыла мембрану сама.
— Понимаю. Хитро… Слишком сложно закручиваешь, но я тебя понимаю.
Он помолчал немного и хлопнул в ладоши:
— Значит так. Мембрану я сейчас открою. Подозреваю, что у тебя будут некоторые трудности. Твоего мальчишку так просто не проведёшь. Но я добрый. Мембрана будет открыта до полуночи.
— Твои условия?
— Пройти через мембрану сможет только Валериан. И больше никто. Ты останешься здесь и расплатишься. Я больше не ставлю условий вперёд. Выставляю счёт потом. Устраивает?
— Да.
— Договорились, — подытожил Примар, встал и исчез за дверью.
Когда через несколько минут я выглянула наружу, в двадцати метрах от входа переливался и искрился плотный сгусток воздуха. Оттуда проникали потоки Первого мира, который я уже не могла ни с чем спутать.
«Возвращайтесь!» — сообщила я Лерке. — «Я смогла открыть мембрану».
Я уселась на травку неподалёку от мембраны и стала их ждать.
Они вернулись быстро. Лерка выглядел счастливым, он подбежал ко мне, поймал струящийся сквозь мембрану поток и обрадовался:
— Это же здорово, мам! Пойдём скорее!
«Катя, я же знаю, что это не твоя работа!» — заявил Валера.
«Надеюсь, ты не пытался убедить в этом Лерку?»
«Нет, не пытался».
«И не вздумай!»
— Мам, пойдём же! — Лерка протянул мне руку и поднял меня на ноги.
— Лера, — я улыбнулась, потрепала его по кудрявой макушке. — Иди. Иди, ты там нужен. Я останусь здесь.
Он сразу же посерьёзнел, глаза злобно сверкнули:
— Мама, не начинай! Мы уйдём только вместе!
— Силой меня потащишь? — уточнила я. — Ну, попробуй.
Я повернулась и пошла в дом, Валера помешкал немного и побрёл за мной.
Я села на лавку у стола и обратилась к Валерке:
— Ну, показывай, что вам сегодня подали на бедность.
Валерка развязал мешок, достал три куска чертячьего хлеба, два яблока и пять довольно больших картофелин.
— Ну наконец-то, хоть что-то приличное! — обрадовалась я. — Надо побольше дров набрать и картошку запечь на костре!
Лерка тоже вошёл и сел к столу, посмотрел на меня.
— Мама, это уже не шутки. Нам надо возвращаться!
— Это не шутки, Лера. Для тебя открыт проход, тебя ждут. Я остаюсь.
Лерка ударил по столу ладонью:
— Ну вот что! Мне наплевать на то, что я тут видел. Ваши отношения — не моё дело. Наверное, я не имею права вас судить. Но мама, ты не можешь тут остаться!
— Почему же?
— Это гиблое место! Оно мёртвое! Это не мир, это изнанка. Это чей-то дурной сон, здесь нельзя жить!
— Твой отец тут долго-долго живёт. А человек ко всему быстро привыкает. Всё упирается в привычку, Лерка. Если тебе надо — привыкнешь.
— Что ж, хорошо, — он посмотрел мне в глаза. — Хорошо. Тогда я тоже остаюсь. Я привыкну.
— А как же папа? Ты же сам говорил, нельзя его оставлять одного.
Лерка стиснул зубы, замолчал и свесил голову.
Валера подсел к нему и придвинулся поближе:
— Валард, ты нам руки выкручиваешь. А мы всего лишь пытаемся жить, несмотря ни на что. Пытаемся наверстать то, что у нас отняли. Подумай об этом. Постарайся посмотреть на ситуацию по-взрослому.
— А я как смотрю? — вскипел Лерка. — Ну уж если вам друг от друга не оторваться, почему нам всем троим не уйти? Что уж проще-то?!
— Я, Валард, пока «невыездной», — вздохнул Валера. — Я ещё жду своего счёта за то, что отправился тебе помогать. Меня Примар не выпустит.
— Я не могу маму тут оставить, когда ты вообще не представляешь, что ей необходимо, и как за ней присматривать!
— Я сделаю для неё всё, что потребуется! Не говори ерунды! — вспыхнул Валерий.
— Ах, это ерунда? Да ты всё пускаешь на самотёк! Как-нибудь рассосётся само, да? Надеешься в последний момент успеть? Как можно было снять ей блоки и тут же бросить её в лесу ночью? Ты что не знал, что рядом дверь на остров, что она обязательно туда пойдёт, что опять себя забудет? Я-то думал, откуда Маю было это знать, спасибо, что он вообще случайно проследил и тревогу поднял. А ты же всё знал! Лучше других знал! Как ты мог отпустить её?!
— Ты не понимаешь. Ей нужно было туда пойти, — спокойно возразил Валерий. — Нужно было дать этому выход.
— Ну и шёл бы следом, что ж ты её бросил?!
— Стоп, стоп! Ребята, только не подеритесь! — я встала, обошла стол кругом, подошла к ним сзади и обняла обоих. — Прекратите!
Лерка нервно дёрнул плечом, сбрасывая мою руку. Валера, наоборот, тихо сжался.
— Мальчики мои, перестаньте!.. — я обняла сына за шею. — Послушай меня, Лера. У всех вас есть свой способ, как мне помогать. Валерка позволяет мне делать то, что я хочу, и знает, как смягчить последствия. Это его способ. Тебя папа научил другому, и это тоже работает. Вам не надо злиться друг на друга… Я с каждым из вас чувствую себя в полной безопасности.
— То есть, мам, ты хочешь, чтобы я ушёл один? Это будет по-взрослому?
Я села на скамейку между ними, обхватила их за плечи.
— Вот что, сын, — проговорила я, собирая силы. — Давай по-честному. Сейчас я кое-что тебе покажу. Это будет тебе неприятно, но многое объяснит про нас… Валера, ты ему про датчики рассказывал?
— Да.
— Тогда вот что. Каждый из нас ставит по датчику на остальных, и открывает вдоль датчиков два визуальных канала. Создаём общее поле воспоминаний.
Лерка недоверчиво прищурился:
— Я не понял, что ты хочешь. Но давай, делай, я скопирую.
Я поставила два датчика, открыла каналы. Валера сделал то же самое с отставанием на какие-то секунды. Лерка немного повозился, но вскоре понял, что от него требуется. Я почувствовала и его датчик, и его канал.
— Лера, ты когда-то хотел знать, почему я себя наказываю. Ты узнал?
— Да.
— Ты понял, что я с собой делала после того, как потеряла его? — я кивнула на Валерия. — Ты понял, что для меня значит этот человек?
— Понял, — коротко вздохнул Лерка.
— Как ты думаешь, могу я снова его потерять? Вот сейчас, когда я его нашла? Когда выяснилось, что он столько меня ждал? Ты считаешь, я могу сейчас бросить его, уйти обратно и доживать остаток жизни опять на автопилоте?
Лерка тяжело вздохнул:
— Мам, а как же… Как же папа?
— Лерка, ты уже взрослый. Пойми же меня… Я никогда не любила Олега. Он замечательный, добрый, преданный, самый лучший друг. Он тебя вырастил, он лучший отец на свете, и я ему благодарна. Но благодарность — не любовь. Я не люблю Олега. Я думаю, ты и сам это знаешь. Ты много раз меня в этом упрекал, разве нет?
Лерка молча смотрел вниз, не поднимая головы.
— Лера, ты не уговоришь меня и не уведёшь меня силой отсюда. Я хочу остаться с твоим отцом. Смотри, мы тебе кое-что покажем. Ты это видел, возможно, но с датчиками ты должен ещё и почувствовать нас обоих.
Два ветра ворвались в меня с двух сторон. Такие похожие потоки, такие сильные, властные ветры, и оба с болью.
Или я это смогу, или всё, что я сделала до этого, будет напрасно. Сын должен это увидеть, почувствовать и поверить. Главное — поверить.
Назад во времени… В разрушенный зал совета кланов… Туда, где я только что встретилась с ребятами после безнадёжно долгой разлуки… Туда, где на пороге стоит запылённый парень с кейсом в руках, и только я одна вижу, какие жестокие блоки он выставил, и как эти блоки его убивают. А ему всё равно, потому что он думает, что потерял меня навсегда… Я помню, чего мне стоило эти блоки взломать, и чёрная гнилая волна смертельного горя, вылившаяся в пролом, чуть не смыла меня. Но он увидел меня и узнал, и это вернуло его из небытия. И вместо этой мутной гнили и непереносимой боли пришёл звенящий ветер, энергичный и нежный, о существовании которого я до этого не подозревала. И мне ничего больше не нужно было, и никто больше не был нужен. Только этот ветер, только эти глаза и эти руки. И когда Валера кружил меня, прижимая к себе, я думала, что никто больше не сможет нас ра