— Нужно вызнать след, в Питере и окрестностях. Надо установить, нет оплачивала ли одна особа услуги медицинских учреждений в последние три года. В первую очередь интересуют медицинские стационары, реабилитационные центры, пансионы с медицинским уходом. Частные и государственные. Также нелицензированные частные дома проживания… С последним сложнее, там почти вся документация налево идёт…
— Хо-хо, — вздохнул Зинченко. — Да, это интересная задача. Ну хорошо, всю нашу официальную базу данных я тебе прочешу, это вообще не вопрос. С леваком шанс есть, но очень много времени займёт…
— Я понимаю, Игорь, — согласилась я. — Ну пока хотя бы то, что официально, вдруг повезёт.
— Давай, диктуй данные.
— Паспорт сорок одиннадцать номер сто пять триста двенадцать… Орешина… Рина… Юрьевна.
— Что-что? — поперхнулся Зинченко. — Это шутка такая?
— Игорь, это такая проблема. Которую надо решить. Очень на тебя надеюсь.
— Понял… Шокирован, но понял. Жди звонка, постараюсь мигом.
Я отдала телефон обратно Олегу. Он молча положил его в карман и, отобрав у меня договор, внимательно его прочёл.
— Однако, — только и сказал он, возвращая его.
— Да, и не говори. Настолько в наглую. Это называется, сам ни в жизни бы не догадался. А Юрка-то мечется… Помнит ли? Знает ли? Возможно, и не помнит, но не знать уж никак не может.
— А вдруг она в иной ситуации другим именем воспользовалась? — предположил Олег.
— Думаешь, у них мешок с паспортами?
— Да вряд ли, конечно… А мы-то что пока делать будем? До дома сто метров, может, вернёмся?
— Нет, поехали в город. А там, глядишь, и Зинченко перезвонит.
Мы успели доехать до центра, пообедать и снова вернуться в машину, когда Зинченко всё-таки позвонил. Иногда удача тоже ходит парами. Повезло с договором — повезло и с базой данных. Записав адрес и телефон, я заверила Зинченко, что теперь я у него в неоплатном долгу. Положив бумажку перед Олегом, я уточнила:
— Это далеко?
— Не очень, — он пожал плечами. — Но сейчас пробки начнутся, час точно займёт. Направление не очень удачное.
— Тогда лучше сначала уточнить все детали.
Я включила телефон на громкую связь и набрала номер.
— Пансион «Забота»! — устало пробубнил в трубке мужской голос.
— Здравствуйте! Я звоню по поводу вашей пациентки Орешиной…
— Вы её дочь? — голос внезапно приободрился.
— Нет, не дочь. Я родственница.
— По поводу оплаты, я надеюсь?
— Именно. Мне поручено заплатить вам. Когда можно подъехать?
— Чем раньше, тем лучше. Сегодня мы открыты для посетителей до семи вечера.
Я посмотрела на Олега:
— Как думаешь, сколько у Юрки займёт дорога?
— Ну, кто его знает. Часа два, может, меньше, если поторопится.
«Юра!»
«Что?»
«Быстро, срочно, бери с собой Бертана и бегом в Комарово. Садитесь в машину и в город. Мы ждём вас на Солунской, пятнадцать».
Юра молчал.
«Юрка, ты понял?»
«Я понял. Но я выпил, а Бертана же за руль не посадишь…»
«Такси возьмёте! Ещё не забыл, что это такое?! Срочно, бегом!»
«Хорошо, мы будем. Ждите».
Я свернула контакт и посмотрела на Олега.
— Они приедут. Давай, трогай.
До места мы добрались уже в темноте. Снаружи частный пансион выглядел очень респектабельно. Отдельно стоящий дом, окружённый симпатичным двориком и вполне изящным забором. На въезде — охрана и шлагбаум. Машину пришлось оставить на улице, и пешком нас пропустили без проблем.
Обладателем усталого голоса оказался директор пансиона. Принял он нас немного настороженно. Видимо, уже не надеялся, что за пациентку Орешину кто-то всё-таки заплатит.
— Вы понимаете, мы четыре месяца содержим вашу бабушку в долг! — строго выговаривал он мне. — Мы ведь частное учреждение, государственного финансирования не получаем! И куда прикажете её, бедняжку, деть? Мы даже договор официально расторгнуть не можем. Ваша родственница оставила какой-то липовый адрес и липовый телефон. Хоть в полицию обращайся…
— Моя племянница уехала за границу и там попала в беду. Так что теперь все вопросы ко мне, — отрезала я. — Сколько она вам должна? Со всеми неустойками?
— Сейчас скажу точно… — директор углубился в компьютер. — Орешина Дарина Ивановна… Отдельная палата, медицинское обслуживание, сестринский уход, питание, услуги досуга… Сто сорок тысяч. Со штрафом за просрочку сто шестьдесят.
Я отсчитала деньги. Директор воспрянул духом. Дальше пришлось слушать про то, какой у него в заведении великодушный и внимательный персонал, что даже за неплательщиками ухаживают так же хорошо, как и за остальными…
— В самом деле? А если я сейчас проверю? — не выдержала я.
Олег, сидящий позади меня, положил руку мне на плечо.
«Не заводись, Катюша. Я так понимаю, мы рассчитываем пациентку забрать. Лучше его не злить, чтобы не упёрся».
«Это частная лавочка. Он отдаст любого пациента за деньги кому угодно».
— Проверяйте! — фыркнул директор. — Здесь, на первом этаже, третья палата.
В коридоре мы с Олегом увидели Юру и Бертана, которые явно только что вошли с улицы и с беспокойством озирались по сторонам.
Завидев нас, Юрка метнулся ко мне:
— Катя, что?!..
— Пойдём со мной, Юра! — я взяла брата за локоть и обернулась к Бертану. — А ты подожди пока, хорошо?
Мы подошли к третьей палате, и я открыла дверь.
Может быть, ухаживали за неплательщиками так же, как и за остальными, но палата оказалась сиротской. Койка, тумбочка да стул, вот и вся обстановка. Да и сама комната была узкой и длинной, как пенал.
Единственный стул был подставлен к окну, и на нём смирно, поджав ноги, сидела пожилая женщина в нелепо ярком фланелевом халатике и шлёпанцах. Она сидела неподвижно и смотрела в окно, на занесённый снегом двор.
Видимо, она услышала нас и медленно повернулась к двери. Близоруко щурясь, она вгляделась сначала в меня, потом в Юру, но на её лице ничего не отразилось. Выглядела она, как самая настоящая старуха. Седая, увядшая, с чуть перекошенным от инсульта ртом. Только зная, кто это, можно было отыскать хорошо знакомые когда-то черты.
А Юра, с окаменевшим лицом, бледный и растерянный, подошёл к женщине и склонился к ней.
На её лице проявился ужас. Она закрыла лицо руками и глухо завыла.
Юрка тяжело упал рядом на колени, взял её ладони и отвёл от лица.
— Дара! — тихо и ласково проговорил он. — Это же я, Дара! Ну посмотри на меня, пожалуйста. Дара… Девочка моя…
Она смотрела в полном оцепенении, но вдруг в лице её что-то дрогнуло и переменилось. Из глаз побежали крупные слёзы, и она просто повалилась со стула в Юркины объятия.
Я поспешно вышла.
— Иди, Бертан. Иди скорее…
Он рванулся в палату.
Я привалилась к стене рядом с Олегом и шумно выдохнула.
— День прожит не зря? — уточнил Олег.
— Ну, не зря, это точно. Но пока не прожит. Сейчас ещё заберём её. А для этого нужны как минимум какие-нибудь галоши.
— У меня в багажнике есть старые кроссовки.
— Тащи. Принеси им, пусть попробуют надеть на неё. Я пока пойду улажу формальности.
Директор особо не упирался. Конечно, не обошлось без пожертвования на заведение. Но, по-моему, большую роль сыграл намёк на то, что вся семья уезжает на ПМЖ далеко-далеко, поэтому с оплатой за пациентку могут снова наступить проблемы. Охрана получила распоряжение пропустить всю нашу компанию на выход. Потом мы с Олегом долго сидели в машине и ждали, пока Юра и Бертан доведут Даррину, еле передвигающую ноги. Она шлёпала по снегу в огромных кроссовках Олега, закутанная в куртку Бертана, и с опаской озиралась по сторонам.
Пока Бертан загружал мать на заднее сидение, Юрка открыл мою дверь и сунулся внутрь.
— Катюша, как тебя благодарить, не знаю. Как вообще такое возможно? Сделать за полдня то, что я не смог за три года…
— Я не подумала, что она может быть жива. Но раз ты это допускал, я просто отработала всю информацию, до которой смогла добраться. Дело техники.
Я вытащила из кармана то, что осталось от денег, и протянула Юрке:
— Сдачу забери.
Он затряс головой:
— Не надо! Оставь себе.
— Ты спятил что ли?! Чаевые суёшь? Так я к тебе не нанималась вроде! — меня затрясло.
— Орешин, сгинь с глаз! — рявкнул Олег. — Не выводи меня!
Юра забрал деньги и полез на заднее сидение.
Когда Олег двинулся в обратный путь, Даррина начала испуганно мычать, бормотать, плакать. Юра и Бертан хлопотали над ней с двух сторон, а я вжалась в переднее сидение и призывала на помощь всё своё терпение. Выносить всё это было совершенно невозможно. Когда мои нервы оказались на пределе, я плюнула на всё и полезла в её голову.
Это был какой-то кромешный ад. Я видела два типа повреждений. Одни явно были следствием инсульта. Другие — целенаправленное воздействие. Её ментальное пространство было разодрано в клочки. В этих клочках бились и умирали остатки потока, равного которому когда-то не было во всём Первом мире. У Даррины уже не могло быть никаких сканерских способностей. Да и обычная мозговая деятельность, скорее всего, была очень сильно нарушена. Я принялась обходить по очереди все разрозненные участки её пространства и гасить возбуждение. Даррина перестала мычать и выть и, наконец, уснула, привалившись к Юрке. Я ещё раз прошлась по руинам её сознания. И теперь, когда всё успокоилось, я чётко увидела то, что в панике было неочевидным: сначала Даррина перенесла разрушительное внешнее воздействие, а кровоизлияние случилось уже потом.
— Ребята, дело было так. Сначала её порвали. Это не блоки, это намеренное разрушение. Нет больше единого потока. А потом она перенесла обычный инсульт. Судя по всему, не очень тяжёлый. Всё-таки ходит и что-то соображает. Речь, может быть, получится восстановить, если возьмётся хороший невролог. Но она больше не сканер.
— Это мог сделать Бэст? — проговорил Бертан.
— Ты меня спрашиваешь? Не знаю, на развалинах подписи не стоят. Но если так рассуждать, то кому она сдалась, кроме него? Спрашивай свою сестру, может быть, она что-то тебе скажет.