— Про кольцо ты, похоже, прав. А твой отец… Какое же у меня к нему отношение, по-твоему?
— Откуда я знаю? — буркнул Лерка. — Но не такое, на какое он рассчитывал. В этом всё дело. И теперь тебе стыдно. И страшно.
— Это так заметно?
Лерка тяжело вздохнул:
— Ну, не всем, видимо. Мне заметно. Раньше, до нынешней истории в кольце, тебе было больно. Всегда, везде был такой фон, очень сильный. А теперь тебе стыдно и страшно.
— Спасибо, хоть объяснил. А то никак не пойму, что меня трясёт, как эпилептика…
Я повернулась на бок и накрылась одеялом почти с головой.
Лерка поёрзал в кресле.
— Мам, а Рина тебе что-нибудь говорила обо мне? — вдруг спросил он.
— Мы с ней не так уж долго разговаривали. Ничего такого о тебе… Разве что я попросила её, чтобы она меня разблокировала на минутку. Она отказалась. Я ей: дай, мол, с Валардом поговорить. А она мне с вызовом: «Я зову его Леркой!» Вот и весь разговор о тебе.
Он тяжело и медленно вздохнул.
— Да, — сказал он, помолчав. — Она звала меня Леркой.
— Сын, ну какие слова могут хоть что-то добавить к тому, что она сделала?
— Никакие, я понимаю… Просто я знаю, что ты последние слова отца всю жизнь помнишь. А у меня даже этого не осталось.
Он согнулся в кресле, упираясь локтями в колени, запустил пальцы в отросшие кудри и замолчал.
— Лера…
— Не надо! — оборвал он меня. Несколько раз шмыгнул носом, потом опять тяжело вздохнул, встал и подошёл к окну. — Хочешь погулять, мам? Там погода хорошая.
— Хочу, — я несколько опешила от такого перехода. — Хочу, но мне нельзя.
— Ногами гулять я буду, а ты в кресле ехать. Идёт?
— Тогда мне нужна одежда. И чтобы ты меня до ванной проводил.
В ванную Лерка меня доставил в две секунды, а пока я там, не спеша, приводила себя в порядок, он куда-то сбегал и притащил одежду, кресло на колёсах и ту самую подушку нужного размера.
В кресле я чувствовала себя очень неловко и расслабилась только, когда Лерка увёз меня подальше от посторонних глаз и покатил по лесным дорожкам.
Мне показалось, что с тех пор, как я вместе с Маем считала тут мембраны, их количество очень заметно выросло. Со всех сторон я чувствовала пронзительные призывы и потоки разных миров.
— Лерка, я не пойму: мембран стало больше, или я теперь лучше их чувствую?
— Скорее всего, второе.
— Ещё один визит в кольцо, и для меня всё мирозданье станет дырявым как дуршлаг. Буду проваливаться в миры на каждом шагу.
— Нет уж, мам. Постарайся больше в кольцо не попадать.
Мы проехали ещё немного, и Лерка вдруг остановился.
— Слушай, мам, а почему…
— Что?
— Я вот думаю всё время, а почему, когда всё это случилось с тобой, мой отец не пришёл на помощь? Почему, мама? Что ему стоило, выйти из кольца прямо к тебе и забрать тебя оттуда? Просто забрать. Всего-то на всего. Он же не мог не знать, что произошло, — голос Лерки становился всё злее. — Он же говорил, что будет тебя защищать. Так где же он был, когда никто, кроме него, не мог помочь?
Вопрос застал меня врасплох. Почему-то мне он в голову ни разу не пришёл.
— Потому что он уже не Май. И даже не Валерий. Он уже вообще не человек, Лерка. Может быть, ему до нас и дела-то нет. Или, возможно, ему нельзя служебное положение в личных целях использовать. Есть же и над ним высшая сила, которая может этого не желать. А может, всё было не так уже критично, чтобы ему вмешиваться… Я не знаю. Я не понимаю, что он теперь такое.
— Поэтому и боишься?
— Наверное, поэтому.
Лерка обошёл кресло, наклонился ко мне.
— Но датчик-то он держит, — буркнул он. — Значит, ему есть дело. И он всё-таки человек, я это знаю. И, наверное, есть объяснение, почему он не помог. Только я не могу его найти, это объяснение.
— А позвать его и поговорить не пробовал?
— Да что его звать, когда-нибудь сам придёт… — пожал плечами Лерка, опять взялся за кресло и толкнул его вперёд. — Поехали в парк!
— … И тут он мне говорит: «Не вижу других способов выяснить истину. Только поединок». «Хорошо», говорю, «Если настаиваешь», — Бертан в лицах изображал свой диалог с наследником клана Фалео. — Тогда он так рукой махнул: «Выбирай оружие!» Я спрашиваю: «Любое?» «Любое», говорит, «Общеизвестное». А я ему тогда и заявляю «Выбираю партию в чарис»…
— И что? — уточнила я.
— Как что? Ясно дело, что, — ухмыльнулся Бертан. — Продул он! Дуэлянт…
Все засмеялись. Не столько, может быть, самой бесхитростной истории, сколько неутомимому азарту Бертана, с которым он рассказывал их одну за другой.
— Или вот ещё… — Бертан взмахнул рукой и сшиб под стол бокал своей матери, стоявший как раз слева от него. Бокал разлетелся вдребезги. — Ой, прошу прощения…
— Так, — Олег покачал головой. — Валериан! Вот этому, в кожаной жилетке, больше не наливай, пожалуйста!
— О-кей, пап! — Лерка, сидящий справа от Бертана, встал и полез под стол убирать осколки.
— Ну ты посмотри на него, Юр, — Олег ткнул в сторону Бертана надкушенным маринованным огурцом. — Сдаётся мне, сын от тебя дурного набрался!
Юрка покачал головой:
— Ничего подобного! Тогда умел бы пить, а не напиваться.
Застолье уже медленно, но верно шло к завершению. По случаю моего дня рождения Олег решил собрать всю родню. Я была резко против. Не очень я себе представляла, как мы все сможем сидеть за одним столом и говорить о милых пустяках, когда за нашими спинами будут стоять и махать костлявыми руками скелеты из наших шкафов. Одно дело — совещания по делам иерархии или клана. Но пить, есть, петь песни, бузить и бить посуду в кругу обожаемых родственников… Я не представляла себе, как это устроить. К тому же последние три месяца мы с Олегом жили в режиме автопилота. Усталость сказывалась, и энтузиазма по поводу визита родственников у меня не было, а появления в моём доме Даррины я просто боялась. Мне казалось, что она по моему лицу догадается о том, что мы все сговорились от неё утаить.
В довершении всего, с утра зарядил нудный октябрьский дождь, который во второй половине дня превратился в ливень. Поэтому от первоначального плана расположиться на пикник во дворе пришлось отказаться, и Олег реализовал запасной вариант. Пирушка состоялась в кухне за круглым столом, куда все благополучно втиснулись.
Боялась я зря. Всё получилось очень мило. Знаменитое мясо в специях Олегу удалось, салатов было много. Кто мог себе позволить выпить, пили очень разумно… ну, за исключением некоторых особо ретивых рассказчиков.
Даррина спокойно сидела между Юркой и сыном, слушала разговоры, угощалась, улыбалась всем, и я постепенно перестала обращать внимание на её присутствие.
Когда из радионяни, которая стояла на столе между мной и Олегом в очередной раз раздался детский плач, мы оба вскочили на ноги.
— Сиди, Катюша, сиди, — Олег силой усадил меня обратно. — Я сам всё сделаю.
— Пап, я помогу! — Лерка убежал вслед за ним в спальню.
За столом сразу стало как-то сиротливо. Ларс с аппетитом жевал, Бертан пытался что-то ему рассказать, Даррина начала бросать на сына недовольные строгие взгляды.
— Хорошие у тебя помощники, — кивнул Юрка вслед моим убежавшим мужчинам.
— Хорошие, Юр. Очень.
Я настроилась на Олега и заглянула в спальню.
Эта комната была раньше гостевой. Таких гостей, чтобы оставались на ночь, у нас давно уже не бывало, поэтому в ожидании рождения дочки мы решили, что переберёмся сюда все. Комната была просторной и светлой, и места оказалось достаточно, чтобы поставить ещё детскую кроватку, пеленальный столик и шкаф и детским бельём. И всё это действительно оказалось очень удобно. И ванная отдельная под рукой, и в кухню не надо бегать с ребёнком туда-сюда по лестнице.
Когда я заглянула к ним, Олег склонился над столиком, и они с дочкой начали перешёптываться и переговариваться. Марьяшка чем-то возмущалась, а Олег что-то ей спокойно объяснял. Я их язык без переводчика не понимала.
Олег со сноровкой настоящего профессионала быстро поменял подгузник, надел на дочку штанишки и отдал её Лерке, а сам принялся перестилать кроватку.
— Ты, сын, уж прости нас с мамой за такое дело… — проговорил он.
— В смысле? — рассеянно отозвался Лерка, ещё не решивший, как будет правильно держать сестрёнку.
— Вот в этом самом смысле, что мы на старости лет тут ясли развели…
— Не понял, — нахмурился Лерка. — Мои-то какие проблемы?
— Если со мной что случится, это ведь всё на тебя ляжет, — вздохнул Олег.
— Что такое? Что ты вдруг? Опять результаты рентгена плохие?
— Да с чего им хорошими-то быть, — буркнул Олег.
— Пап, знаешь, что?! — возмутился Лерка. — Во-первых, если ты будешь все рекомендации врачей исполнять, как положено, с тобой сто лет ничего не случится! А во-вторых, ты меня за кого держишь-то? Я что, дезертир? Я какой-нибудь работы боюсь? Ты мне не доверяешь, что ли?!
— Ты тише, тише, Марьяшку напугаешь, — забеспокоился Олег.
— Да она не больно-то из пугливых, — засмеялся Лерка, когда Марьяшка всё-таки дотянулась до его носа, потом осторожно прижал её к себе и погладил по тонким волосикам. — Пап, а она сливочной тянучкой пахнет!
— Я тебе одну хитрость открою. Сам эмпирическим путём дошёл, когда с тобой возился, а тебе, так и быть, дарю на будущее, — усмехнулся Олег. — Если вовремя менять подгузники, то младенцы обычно пахнут всякими приятными вещами.
— Ага, я запомню, — кивнул Лерка.
— У тебя-то как на личном фронте?
— Никак. И я просил тебя больше об этом не говорить.
Олег закончил перестилать кровать и махнул рукой:
— Укладывай!.. Не так. На бочок!
Марьяшка, которую насильно удалили из весьма интересного ей общества, захныкала.
— Иди, Лерка, к ребятам. Я подожду, пока уснёт.
Олег придвинул к кроватке табурет и уселся.
Лерка немного постоял рядом, заглядывая в кроватку, потом тронул Олега за плечо и вышел в холл. Через секунду он уже входил на кухню.