заметны, и что-то неуловимо знакомое показалось мне в его довольно приятной, стройной и высокой фигуре, в наклоне головы…
В боковой стене образовалась дверь: она бесшумно открылась, отъехав в сторону параллельно стене. В палату вбежал человек в синем балахоне, из-под которого торчали босые ноги в широких шароварах, стянутых у щиколотки манжетами. Он взглянул на меня, весело улыбаясь и плотоядно потирая ладони друг о друга, и спросил:
— Как дела? Вижу, что неплохо!.. Что ж, отлично, Одер!
Мне показалось, что я ослышалась. Я взглянула на изуродованного человека, и как бы мне того ни хотелось, я не смогла не признать, что его немного ссутулившаяся фигура и вправду напоминает мне именно Одера…
Человек в белом повернулся к вошедшему, и я увидела его правый профиль. Обезображенная ожогом кожа не влияла на силуэт…
— Молодец! Спасибо, — человек в синем мягко коснулся плеча бедняги и доброжелательно добавил. — Отдыхай, сегодня ты мне не понадобишься.
— Могу я сегодня побыть с ней? — глухо произнес человек в белом. Это был голос Одера.
— Если хочешь.
Изуродованный человек на секунду повернулся ко мне.
Одер… Да, Боже мой, это был Одер! Он слегка поклонился и тихо вышел, бесшумно ступая по белому полу босыми ногами. Проводив его задумчивым взглядом, человек в синем снова повернулся ко мне и улыбнулся во все тридцать два зуба.
Это был широколиций худощавый мужчина. Наверное, от постоянной энергичной мимики его невероятно подвижное лицо покрылось целой сетью так называемых «ложных» морщин: на лбу, у глаз, у губ, у крыльев носа и на переносице.
Его возраст совершенно не поддавлся определению. Где-то от тридцати до пятидесяти. У него была смуглая кожа, до смешного тонкая шея, крупные уши, кажущиеся полупрозрачными от подсветки. Круглая большая голова была некоторое время назад обрита наголо, и теперь отросшие волосы цвета пыли торчали ежиком.
Мужчина оперся согнутыми локтями о пластиковый барьер, окружающий мою постель и произнес:
— Ну, здравствуй, Катя.
— Простите… Кто был этот человек?
— Я не сомневался, что ты сразу узнаешь его. Будь спокойна, с ума ты еще не сошла. Это, действительно, Одер Виттмар. Конечно, он несколько изменился… — мой собеседник пожал плечами, и невозмутимо и бодро закончил: — Но как не всем везет в жизни, так же не всем везет и в смерти. Обычные дела.
— Значит, он жив? — я не верила ни своим глазам, ни ушам.
— Да, теперь он жив. Ювелирная работа, здесь есть чем гордиться! отозвался улыбчивый мужчина. — Ты тоже теперь жива, правда, это всего лишь совершенно обычное мероприятие.
— Где я? Что это за клиника?
— Это не клиника. Вернее, клиническое оборудование, которое у меня есть, я использую на цели, сходные с медицинскими, но это не клиника, и я не врач, — он внимательно посмотрел на меня. — Я никого не лечу. Иногда, когда мне этого хочется, я возвращаю душе ее тело.
Все это можно было бы вполне списать на бред, но я чувствовала себя прекрасно, за исключением слабости и усиленного сердцебиения. Виной последнего был, несомненно, Одер.
— Кто же ты? — я сделала попытку поднять голову, но сил не было. Заметив это, мужчина протянул руку к барьеру и нажал какую-то кнопку. Подъемный механизм сработал, и через несколько секунд я уже полусидела, по-прежнему опираясь на подушку.
— Меня зовут Примар, — последовал ответ. — Некоторые зовут меня богом.
«А не клиника ли это для душевно больных?» — мелькнула мысль.
— А на самом деле? — уточнила я.
— На самом деле они правы, те, кто зовет меня богом. Только я никогда не дам им того, чего они от меня ждут и о чем просят в своих молитвах. Я даю только то, о чем никто не просит. То, о возможности чего никто даже не подозревает…
Примар замолчал, видя, что я начала оглядывать себя.
На мне был светло-голубой балахон точно такого же «фасона», что и у Примара. Под тонкой простыней угадывались и широкие шаровары с манжетами. Руки по локоть были оголены, и ни сиреневых ожогов, ни шрамов от пересадки кожи не было. Ладони показались мне странно маленькими, и поверхность их была нежно-розовой и гладкой. Но ведь мои руки были грубыми и жесткими…
— Чьи это руки? — ужаснулась я.
— Ну не мои же! — засмеялся Примар. Я подняла голову и увидела, что он наблюдает за мной с невероятным интересом.
Я подняла руку и поднесла ее к лицу, пошевелила пальцами. Рука отлично слушалась. Я посмотрела на то место, где только что лежала моя ладонь и увидела каштановую прядь волос. Я потянула ее, и поняла, что дергаю за волосы саму себя. В моей руке оказался кончик длинной толстой косы, заплетенной из моих волос. Я поднесла руку к затылку и убедилась в этом. Опуская руку вниз, я по пути провела ладонью по левой щеке… Гладкая мягкая кожа. Никаких рубцов…
— Я ничего не понимаю… Кто же я? Разве я не Рэста?
Примар опустил голову и отрицательно замотал головой. Он силился произнести что-то, но его душил смех.
— Нет, не Рэста, — выдавил он, наконец. — С воскрешением тебя, Екатерина!
Машинально я задрала к плечу правый рукав. От локтя до плеча тянулась ког да-то уже виденная, он основательно позабытая, штопка «крестом». Вот оно, отверстие от пули Валерия, а это разрывы кожи — подарки псов-оборотней… Все не просто стянуто леской, лески уже давно нет, все срослось и зарубцевалось, нет ни швов, ни свежей тонкой красной кожицы… Я провела рукой по шее. Вот она, еще одна «штопка»…
— Рубаху можешь не задирать, на теле тоже все зажило, — сообщил мне Примар. Он подошел к столику и взял лежащее там зеркало размером с книгу. Не давая мне его в руки, он поднес его к моему лицу.
Непривычно убранные в косу волосы не могли изменить общей картины. Разве же можно было себя не узнать? Это была Екатерина Орешина. Точно такая же, как и пять лет назад… Я оторвалась от зеркала и взглянула на Примара.
— Издевательство, в самом деле, какое-то, — проворчала я, чувствуя постепенно, как приходит твердая уверенность в том, что я не только жива, но я снова стала Катей. Я была жива, это не было пограничное состояние зомби, которое невозможно было забыть. Я чувствовала себя, биение своего сердца, свою кожу…
— Ну зачем же так уж сразу «издевательство»? — обиженным тоном отозвался Примар. — Рэста почти сгорела заживо, я бы не решился на воскрешение Рэсты из эстетических соображений…
— А… Одер?
— Одер? Этот красавец — часть моего плана, но об этом после… Тонизирующий раствор, который ввел тебе Одер, скоро поднимет тебя на ноги, и тогда я покажу тебе кое-что, что тебе, может быть и не понравится, но будет очень интересным…
— А где мы, все-таки, находимся?
— На том свете, — был ответ.
— А без шуток?
Примар широко улыбнулся:
— Я веселый человек, меня многое удивляет и смешит, но даже если я смеюсь над чем-нибудь, говорю я всегда серьезно, что бы я ни говорил и с кем бы я ни разговаривал. Ты у меня в главной резиденции, а она находится на том свете.
— На каком «том»?
— На «том» по отношению ко всей спирали миров. Мы в рассекающем кольце. А кольцо это во всех мирах сразу, и в то же время ни из одного мира нельзя ни увидеть, ни почувствовать рассекающее кольцо. И хотя все миры это мои владения, здесь то место, откуда я могу проникнуть куда хочу, и, самое главное, могу наблюдать за любым миром, любой территорией в этом мире и любым человеком на этой территории…
Что ж, если это и вправду тот свет, то это место не самое неприятное из тех, что мне довелось повидать. Только этот странный вечно веселый человек внушал мне совершенно необъяснимую тревогу и неприязнь. Судя по всему, он прав, и именно он воскресил меня. Но я не заметила, чтобы он ждал благодарности. Его что-то вдохновляло помимо того, что он просто сделал доброе дело. Скорее всего, у него, действительно, были какие-то планы, и я ему зачем-то понадобилась… Уже сама по себе попытка некой силы снова, как когда-то Валерий, заткнуть мной какие-то щели в собственных теориях и планах не могла меня обрадовать.
И хотя свое новое «старое» тело я приняла спокойно, это все было, конечно же, издевательством! Сколько же можно одному человеку умирать, воскресать, менять тела?! Почему?! За что, в конце концов? Видимо, было за что. Примару, если он, действительно тот, кем представился, в этом случае виднее.
Но вот за что это же самое Одеру?
Первым, кого я увидела, открыв глаза, был человек, для которого, пусть не впрямую, но я была причиной смерти. Можно было бы поспорить о правомерности моих ассоциаций, но мне это говорило о том, что Примар недоброе и изощренно хитрое существо. Не хватало, чтобы он и вправду оказался наделен некой сверхсильной властью. Супервласть в сочетании с вечно счастливым взглядом на все — ох, как это страшно…
— Я хочу встать, — сказала я.
— Ну, попробуй, — согласился Примар и подал мне руку. Я села, потом спустила ноги с постели.
Все оказалось очень легко. Словно бы и не было пятилетнего перерыва. Только коса непривычной тяжестью тянула назад голову.
Поддерживая меня под руку, Примар вывел меня из палаты в бесконечно длинный коридор, покрытый сводчатым зеркальным куполом.
Глава 6
Круглая полусферическая поверхность потолка, плавно переходящая в стены, была совершенно прозрачной. Помещение, находящееся где-то в пределах нескончаемого зеркального коридора, словно бы витало над поверхностью земли. Если верить Примару, ни нас, ни зеркального коридора не было видно с земли. Мы были невидимы и недосягаемы для них, хотя и находились практически под носом у людей.
— Вот таким образом я и наблюдаю за теми, кто мне интересен, пояснил Примар. Он сидел в кресле, привольно развалившись, и внимательно смотрел то на меня, то на картину жестокой и кровопролитной битвы, которая разыгрывалась прямо внизу под нами.
Две армии столкнулись друг с другом на степной равнине. Это была неизвестная мне реальность, безвременье и совершенно неопределяемый визуально уровень развития. Битва была рукопашной. Но оружие совершенно непонятным, то ли дубины, то ли кинжалы… И одежда людей была больше похожа на лохмотья, было даже странно, по каким же признакам воюющие стороны различают друг друга. Но это не были дикари в привычном мне понимании этого слова. То здесь, то там, оружие сражающихся испускало странный огонь, который узкой бездымной струей вылетал вверх и, изменив направление, такой же струей опускался вниз, меняя по пути цвета. В нашем прозрачном помещении негромко, но отчетливо слышались и все вопли, стоны, грохот и лязг, яростные кличи и предсмертные проклятия. Хотя подобная мясорубка уже не была для меня в новинку, я никогда бы не стала развеивать скуку подобным зрелищем.