ереальности происходящего. Очень грустной сказки, если ничего не изменится.
Ведь окружающее великолепие меня совсем не радовало.
Я плыла сквозь толпу в серебристой полумаске, одетая в открытое серебряное платье с длинным шлейфом. Мои плечи были совершенно обнажены; я предложила более закрытый фасон платья, но меня не стали даже слушать. На руках красовались тончайшие перчатки из серебряного кружева, доходящие до локтя: на них я настояла. Собственно говоря, в последние две недели без перчаток я не выходила вообще никуда. По очень простой причине: татуировка, нанесенная Пресветлой, никуда не делась.
И мне совершенно не хотелось, чтобы кто-нибудь о ней узнал.
«С этой минуты, если ты захочешь близости с другим мужчиной, страсть пронзит тебя болью».
Ну, Пресветлая, берегись. Потому что как только ко мне вернется Риан, он сотрет твоего Юнгена в пыль.
Вот только вернется ли он вообще?
Я запретила себе возлагать надежды на кого-то еще. Я была одна: к этому стоило привыкать. И я привыкала. Все эти дни я непрестанно упражнялась под предлогом, что я хочу побыть одна. К счастью, никому не было до меня дела: дядю, похоже, вполне устраивало, что я заперта в покоях, а герцог так и не осуществил своих угроз повидать меня в спальне. Я подозревала, он получил хорошее внушение от его величества.
Моя магия просыпалась. Огненные шары уже не с наперсток — с крошечное яблоко; ледяная вода текла по полу ванной, поднимаясь волнами; молнии потрескивали между пальцами, и я однажды чуть не расколола раковину пополам. К счастью, обошлось здоровенной трещиной, и я соврала, что неудачно упала. Кажется, горничные решили, что я устроила истерику, пока была одна. И не то чтобы они были далеки от истины: отчаявшись, пару раз я забивалась в угол и плакала, прижав к себе подушку.
Но каждый раз поднималась — и начинала вновь.
Резонанс. Та ночь на маяке, когда моя магия сплеталась с магией Риана вновь и вновь, дала мне куда больше, чем сотни часов упражнений. Во мне словно что-то открылось: я ощущала себя так, будто моя магия бушевала за тонкой каменной преградой, готовая пробить ее и хлынуть лавиной. Пока ее держали печати и запреты, но я начинала серьезно опасаться, что Люций и его люди поймут, что я начала возвращать себе магию. Риан предсказал, что это было невозможно, пока моя магия слаба, но он не видел, с какой скоростью я расту.
Не видел. А как я бы хотела ему показать!
Я качнула головой, отвлекаясь от своих мыслей. Бал-маскарад был в разгаре. Вокруг кипела жизнь: смеялись гости, кружились в танце пары, сверкали скрипки оркестра, и стихийная магия обволакивала зал то огненными гирляндами с вплетением живых молний, то стенами морской воды, готовящимися вот-вот обрушиться на танцующих.
К моему великому удовольствию, меня не узнавали. Впрочем, неузнанными оставались большинство гостей: маски были наложены умело и со знанием дела.
Блистательный вечер. Незабываемый вечер. Я бы искренне радовалась жизни на этом балу, если бы не повод, по которому он был устроен.
Выход его величества был назначен на полночь, и он, как и его супруга, разумеется, собирался быть без маски. Герцога я еще не видела — и весьма радовалась этому.
Вновь заиграла музыка, и к молодой особе, обмахивающейся веером у соседней колонны, подскочили аж три кавалера. Было очевидно почему: броское, на грани вульгарности, черное с золотом платье спускалось так низко, словно еще мгновение — и грудь останется обнаженной. Черная с золотом маска почти не скрывала лица…
…И я вдруг ее узнала.
— Сильвия, — вырвалось у меня.
Сильвия Рейстерс с насмешливым видом сделала мне реверанс. И, легко качнув головой на приглашения своих кавалеров, выступила вперед.
А навстречу ей ступил коренастый лучник в темно-зеленом костюме, окруженный свитой таких же лесных разбойников, одетых в зеленое и коричневое. В ужасно глупых коротких раздутых штанах и чулках по моде позапрошлого века.
Что ж, я всегда знала, что у герцога Критта плохой вкус.
В следующую секунду герцог обхватил Сильвию за талию, и они закружились в танце. На меня мой жених даже не взглянул. Хотя я была абсолютно уверена, что ему доложили, в каком наряде я буду. Он знал, кто я.
Явное и незавуалированное оскорбление. Кажется, до герцога так и не дошло, что любое отсутствие внимания с его стороны будет принято лишь с благодарностью.
Я отступила к колонне, теряясь в тени. И чуть не отскочила, когда увидела неброско одетого гостя в черном костюме и изящной полумаске, с небрежным видом стоящего на месте Сильвии.
— Скучаете, прекрасная незнакомка? — хрипловатым голосом поинтересовался он.
— Ну что вы, — вежливо сказала я. — Я получаю море удовольствия. Разве по мне не заметно?
Короткий смешок:
— Ни капельки. Я вижу, что кто-то хочет блистать и быть звездой бала и совершенно не желает стоять в углу. Что ж, я могу в этом помочь.
Я подняла брови под маской:
— Вы не слишком самоуверенны?
— Допустим. Но что вам терять? Еще три часа скуки?
Он предложил мне руку. Маска скрывала его черты почти полностью, но мне вдруг почудилось в этом жесте что-то знакомое.
— Идемте. Покажу вам, как это делается.
— Делается что? — уточнила я, машинально принимая его руку.
Губы под маской изогнулись в насмешливой улыбке:
— Риск, танец и удовольствие. Разве вы достойны меньшего?
Незнакомец вывел меня к танцующим и обнял за талию неожиданно бережным жестом.
— Готовы?
Я на секунду задумалась и беспечно пожала плечами. А какого черта? Это мой бал, разве нет? Развлекусь.
Я с улыбкой положила руку ему на плечо.
— Более чем, — прошептала я ему на ухо. — Кстати, где-то здесь мой жених.
— Хм. Судя по всему, вы искренне его обожаете.
— Вы даже не представляете как.
Поворот, чуть отклониться назад, шаг в сторону, разворот… Я повторяла движения танца, уже не заботясь о грации и изяществе молодой леди: мне было слишком интересно.
— А вы? — спросила я. — Где-то в этой толпе есть и дама вашего сердца, верно?
— Сердце — совершенно ненужная штука, — беспечно отозвался мой собеседник прежним хрипловатым голосом. — Бесстыдным интрижкам оно, к примеру, только помешает. Кстати, у меня оно разбито вдребезги. Не то чтобы кому-то было интересно.
— Сочувствую, — неуверенно промолвила я.
— О, не стоит. Это же королевский дворец, в конце-то концов. Утешусь где-нибудь и как-нибудь.
Он задумчиво склонил голову, разглядывая мои плечи.
— Надеюсь, вы не собираетесь обратиться ко мне с подобным предложением, — спокойно сказала я.
Он хмыкнул:
— А вы будете так уж сильно против?
Вообще-то, не встреть я Риана, я была бы не против как следует наставить рога будущему супругу. Увы, проклятая щепетильность все равно бы помешала, а жаль. Уверена, из меня вышла бы превосходная порочная развратница.
Вот о чем только я сейчас думаю, а?
— Кто разбил вам сердце? — спросила я вслух. — Какая-то красавица отвергла ваши притязания? Может быть, две красавицы?
Он фыркнул:
— Невозможно. Меня все обожают.
— Кроме кого-то, — тихо сказала я. — Девушки, что разбила вам сердце.
— Ну, в общем-то, я сам виноват. — Он выпустил меня на секунду, позволив мне закружиться вокруг оси, как того требовал танец. — Проклятая неопытность. Побыть соблазнителем — нехитрая задача, а вот как поступить, когда ты встретил ту самую?
В следующей фигуре танца мы прижались друг к другу, и это было неожиданно приятно. Спокойно и уютно, словно вместо бального зала во дворце я оказалась на берегу тихой реки.
— Мне кажется, когда я встретила бы того самого, я бы не колебалась, — негромко сказала я. — Он и я, навечно. Никаких сомнений, никаких игр, никаких других мужчин. Прямота и откровенность.
Уголок его губ изогнулся под маской.
— Никаких других мужчин? Ваш жених, похоже, счастливчик. Или речь не о нем?
Я прикусила язык. Что, если это проверка? И этот обаятельный незнакомец подослан герцогом?
— А о ком еще я могу вести речь? — холодно проронила я. — Вы же не собираетесь оскорбить меня предположением, что, кроме жениха, у меня есть еще и возлюбленный?
— Вы никого не любите?
Я пожала плечами, двигаясь в танце:
— Никого из находящихся здесь.
— Как интересно. — Темные глаза внимательно глядели на меня из прорезей маски. — Должно быть, вы очень ждете этого брака. Вряд ли мне поздоровится, если я начну расписывать свое отвращение к навязанному браку. Точнее, со мной-то ничего не случится, а вот Гай вполне может пострадать, если его величество решит напомнить мне, чем обернется непослушание.
Что с ним сделают? Отравят? Сломают руку? Пошлют на невыполнимое задание, бросят в гуще боя, предоставляя выбираться самому?
— Мой жених знатен и богат, — произнесла я. — Его одобрили мои родные. Да, это не брак по любви, но он даст мне положение в обществе и прочие ужасно важные вещи вроде экипажей и бриллиантов. Кто я такая, чтобы спорить?
— Девушка, которая сдалась, очевидно, — без малейшей горечи произнес он. — И не мне вас судить. Ведь я тоже сдался.
Последняя фигура танца, и пары начали останавливаться, будто заводные фигурки. Мой визави сделал движение, будто собрался отстраниться и уйти, но я, сама себе изумившись, удержала его за рукав.
— Останьтесь. Я хочу узнать, почему вы сдались, когда нашли истинную любовь.
Губы под маской изогнулись в усмешке, но хрипловатый голос был холоден:
— Любите слушать сказки на ночь?
— Ну, после бала я отправлюсь к себе, где и пробуду до даты свадьбы, а потом меня ждет очень унылая, богатая и, возможно, недолгая жизнь, — бесстрастно произнесла я. — Так почему бы не повеселиться напоследок?
Незнакомец неожиданно крепко сжал мою руку.
— Да, — произнес он. — Пожалуй, я действительно расскажу вам свою сказку. Может быть, даже спою несколько народных песен.
Я невольно улыбнулась. Жаль, тут не было Риана. Он бы оценил шутку.