Риан… Сердце заныло. Черт. Вот почему я все еще мечтаю о несбыточном?
Заиграла нежная радостная мелодия, и я с улыбкой приняла руку своего нового знакомого. Так хорошо, что я его встретила, ведь…
— Я вижу, кто-то все-таки сжалился над вами и пригласил на танец.
Я вздрогнула, оборачиваясь.
Герцог Критт стоял в двух шагах от меня, скрестив руки на груди. Совсем близко. Слева от него, вцепившись в локоть и сладко улыбаясь, стояла Сильвия. Справа — хрупкая пышная блондинка, которой едва ли было больше восемнадцати.
— Я понятия не имею, кто вы и чего вы от меня хотите, — безразлично произнесла я. — Прошу меня извинить.
— Постойте! — повелительно уронил герцог. — Я желаю пригласить вас на этот танец. Думаю, я имею на это полное право.
Сильвия ахнула. Блондинка протестующе вспискнула. Я невольно сжала руку своего спутника. Неужели мне и впрямь придется танцевать с герцогом, а этот насмешник растворится в толпе?
Но тут незнакомец в черном, коснувшись моих пальцев, шагнул вперед.
— Мне помнится, на балах-маскарадах всегда были разрешены дуэли из-за прекрасных дам, — задумчивым хрипловатым голосом сказал он. — Мы могли бы обмотать рапиры мишурой и фехтовать на подоконниках, как вы думаете? Проигравший собирает выбитое стекло.
— Дуэль? — прозвучал презрительный голос герцога. — С чего бы? Мой вам совет — не стойте у меня на пути. Ухаживайте за дамами, веселитесь, пейте, но оставьте эту гостью в покое.
— Он прав, — тихо сказала я. — Вам стоит уйти, или у вас будут неприятности.
— Мама хотела назвать меня Неприятностью, если бы я родился девочкой, — светски заметил незнакомец. — Или Проблемой. Ближе к концу срока она даже склонялась к Катастрофе. Я, кстати, все еще жалею, что она остановилась на нейтральном имени: из меня вышел бы неплохой Апокалипсис. Ну, или хотя бы Катаклизм.
— У вас ужасные шутки, — вполголоса сказала я.
— Это ты самых плохих еще не слышала, — так же тихо отозвался он. — Когда я скажу, беги.
Я поперхнулась:
— Что-о?
Герцог с угрожающим видом сделал шаг вперед. Мы стояли почти вплотную.
— Снимите маску, — сухо предложил он. — Я предпочитаю видеть, кто тот наглец, с которым я сейчас имею дело.
— Я, кстати, не имею никакого понятия о том, кто вы, — беспечным голосом сказал незнакомец. Сейчас в его голосе почти не было хрипотцы, и я вдруг вздрогнула. — Но знаете, что еще мама рассказывала мне в детстве?
Он наклонился вперед к самому уху герцога:
— Что плохие парни всегда получают по заслугам.
Я ощутила холодный ветер, всколыхнувший юбку. Призрак ледяной зимы, крадущийся мимо.
Щегольские туфли герцога враз покрылись ледяными узорами. Миг, и я с изумлением увидела, как ледяная корка сковала его ноги до середины икр… до колен… вот она уже подбирается к бедрам…
— Бежим, — выдохнул маг-незнакомец.
Мы скользнули между танцующими и вылетели в боковую дверь. Зеркальные створки распахнулись передо мной — и только тогда до меня донесся крик Сильвии. — Долго же они, — злорадно произнес незнакомец.
Мы взбежали на несколько пролетов по лестнице, прошли по открытой галерее, быстрым шагом обогнули дворцовую обсерваторию, и я не сразу поняла, что веду нас к знакомой мне с детства галерее зимнего сада.
— Что-то мне подсказывает, — выдохнула я, шагая под стеклянный купол, — что герцог сегодня больше танцевать не будет.
— Герцог? — поинтересовался мой спутник. — Так это был герцог Критт? Это он мечтал с вами потанцевать?
— И не только потанцевать, — пробормотала я, опустившись на ступеньку. — Дайте перевести дух, а? В бальном платье, знаете ли, не очень-то побегаешь.
— Без него бегать куда удобнее, тут я согласен.
Я хотела смерить его ледяным взглядом, но вспомнила, что на мне маска, и только вздохнула.
— Я его ненавижу, — вдруг призналась я. — Герцога. Он… в общем, его есть за что ненавидеть.
— Не сомневаюсь.
Незнакомец почти беззвучно уселся рядом со мной. Я пораженно смотрела на него. Он был магом, иначе он не смог бы обездвижить герцога ледяными сапогами. Но я почти не чувствовала его магии. Словно передо мной было озеро, глубоко скрытое озеро… такое знакомое. И я не знала, что таилось на дне.
Мы сидели на узкой лестнице под стеклянным куполом, сквозь который светили яркие звезды. Вокруг все утопало в зелени. Журчала вода в одиноком фонтане, матовые светильники разгоняли тьму в углах галереи, и царил уютный полумрак.
— Я рисовала здесь, — тихо сказала я. — В детстве. Потом… потом перестала. Не помню почему, но сейчас, кажется, понимаю. Рисовать — это слишком мало, когда тебя манит совсем другое. — Я улыбнулась. — К примеру, умение одевать герцогов в ледяные сапоги.
Незнакомец тихо засмеялся:
— Хотел бы я им поделиться. Увы.
— Увы.
Сумрак галереи. Звезды и тихое журчание воды. Я отвела цветущую ветвь жасмина от лица — и ахнула, случайно коснувшись маски незнакомца.
— Простите.
— Ерунда.
Мы помолчали, исподволь разглядывая друг друга.
— Ваша история, — негромко сказала я. — Любовь, которой вы лишились. Расскажите мне.
— Ну… — Незнакомец задумался. — Вот как бы вы назвали чудака, который является к прекрасной даме, чтобы поцеловать ее пальцы и признаться в любви, а потом разводит руками, прыгает с балкона и оставляет ее на ночь нелюбимому мужу? Если бы вы были этой прекрасной дамой?
— Треснула бы его по голове зонтиком и велела бы больше не приходить, — мгновенно ответила я. — Возможно, даже не возражала бы, если бы он заодно получил сапогом от нелюбимого мужа.
Незнакомец кивнул:
— Примерно так я и думал. А если бы этот негодяй вернулся, размахивая каким-нибудь предметом нижнего белья на древке, и сообщил бы, что… ну… что сейчас немного война и враги и некоторых прекрасных леди чересчур сложно похитить, не выдав себя, но через месяц-полтора у него может появиться шанс?
— Как раз через полтора месяца я выхожу замуж, — проронила я. — Впрочем, конечно же, речь не обо мне.
— А обо мне, — согласился он. — И о том, что будет, если меня поймают на балконе моей прекрасной дамы, что было бы очень на руку войне и врагам. Они будут весьма счастливы, если меня вдруг пригласят на плаху. Не говоря уж о том, что я буду немного несчастен, если меня все-таки треснут по голове зонтиком. Хоть балладу пиши о выборе между любовью и долгом, честное слово.
Любовь и долг. По мнению Пресветлой с ее чертовым «благословением», для меня эти понятия должны слиться. Моя любовь к моей «истинной паре» — и мой долг освободить прекрасную богиню.
Повинуясь внезапному порыву, я резко стянула перчатку с руки. Рывок, и я освободилась от второй. Татуировка на запястье засияла темным золотом.
— У вас, по крайней мере, есть выбор между долгом и любовью, — проговорила я со злостью. — Меня же приговорили любить какого-то неизвестного мне идиота-южанина, Юнгена. И запретили приближаться ко всем остальным. Вот мой жених удивится! Жду не дождусь.
Незнакомец резко выдохнул, глядя на мою руку:
— Что за черт?.. Джен, откуда это у тебя?
Я не успела среагировать: мое запястье мгновенно оказалось в его руках. Я почувствовала прикосновение магического огня, сначала робкое, потом жадное… ужасно знакомое…
— Мне приснилась Пресветлая, — прошептала я. — Она сказала, что южане хотят распечатать алтари и выпустить ее на свободу, а она освободит других богов. И Юнген… их главный жрец, он… в общем, чтобы освободить ее, он должен прийти к алтарю и взять… и взять там…
— Тебя в жены, — хрипло произнес он. — Вторая татуировка у него? — Должно быть, да. — Я запнулась. — Почему я тебе об этом рассказываю?
Он не отрывал взгляда от моего запястья:
— Потому что я единственный, кто может тебе помочь, Дженис Флэйтри.
Я нахмурилась, глядя на своего ночного гостя, который только что назвал меня по имени. Он по-прежнему был в маске, скрывающей черты почти полностью. Все…
Кроме едва заметного шрама на виске, скрытого черными волосами.
Я помнила этот шрам. Я видела его раньше.
И я должна была узнать этот голос. Хриплый, искаженный, но я слышала его раньше. В ту ночь, когда он прогонял музыкантов из-под моих окон.
— Риан, — выпалила я. — Это ты, черт подери!
Тяжелый вздох.
— Точно? — поинтересовался он из-под маски. — Может, все-таки не Риан? Я могу оказаться кем угодно, честно! Вдруг у тебя был еще один брат, пропавший в детстве?
— Риан… — угрожающе начала я.
— Ладно, ладно. Я понял, на брата ты не согласна. Я, кстати, тоже не очень-то хочу, чтобы ты была моим братом, — проговорил Риан, снимая маску. — И уж точно не сестрой.
Темные смеющиеся глаза уставились на меня.
— Я сейчас побегу за зонтиком, чтобы как следует тебя отколотить! — выдохнула я, умирая от облегчения. — Какого черта ты сразу не признался!
— В основном потому, что срочно придумывал способ оказаться в твоих глазах не подлым трусом, — просто сказал Риан. Теперь в его глазах была нежность. — Поверь мне, я уже придумал семь планов, как тебя отсюда вытащить, но, боюсь, рассчитаны они не на сегодняшнюю ночь. А это значит, что мне придется поцеловать твои пальцы и бежать.
— Сейчас ты здесь, — тихо сказала я. — Мне этого достаточно.
Риан фыркнул, вновь надевая маску:
— Достаточно? Нет уж. Плевать на несбыточные планы, Джен: что бы там ни говорил Гай, я забираю тебя отсюда. Сегодня. Через полчаса сменится стража, и будет самое время. Избежать патрулей не удастся, но и плевать: полежат немножко в лазарете, им полезно.
— Гай просил меня не похищать?
Риан покачал головой:
— Наоборот, но он очень настойчиво просил меня придерживаться плана. А план, как ни странно, гласит, что сегодня было бы очень здорово себя не выдавать: просто повидаться с тобой и обсудить детали побега.
— Тогда не выдавайте себя, — решительно сказала я. — Я подожду. До свадьбы еще полно времени.
— Судя по тому, как рьяно твой жених хотел с тобой… потанцевать, я бы еще поспорил насчет времени. Он вполне может пожелать навестить тебя сегодня, если как следует напьется. — Взгляд Риана упал на татуировку. — А судя по этой дряни на твоей руке… ты в курсе, что она излучает магию богов, не нашу магию? Что я вообще вижу такое впервые в жизни?