Свадебная церемония с немногочисленными гостями состоялась в тихой крошечной церквушке. Свечи на алтаре горели очень ярко, остальное помещение тонуло во мраке. Свадебное платье Кристины было непревзойденным в своей простоте. Пошитое из серебристо-кремовой парчи, оно ниспадало до лодыжек, тесный корсаж был расшит золотой нитью. Голову украшал кружевной капор, ленточки которого были отброшены на спину. Единственными драгоценностями были янтарное ожерелье и серьги.
Едва держась на трясущихся ногах, она смотрела на будущего мужа. Лицо его в свете свечей на мгновение показалось холодным и жестким. Ей очень хотелось сбежать. От взгляда серебристо-серых глаз она дрожала еще сильнее. Саймон протянул ей свою сильную руку, она неохотно вложила в нее холодную ладонь.
Глядя на нее сверху вниз, он думал о том, какое у нее милое лицо и как элегантно смотрятся их соединенные руки. Внезапно он почувствовал себя пленником ее глубоких голубых глаз. Гости были позабыты. Ему показалось, что они с Кристиной одни в целом мире. Он стоял подле нее, высокий и сильный, в остановившемся мгновении настоящего.
Всем своим существом Кристина восставала против присутствия этого мужчины рядом. На секунду ей даже почудилось, что он сам дьявол, красивый, безжалостный, опасный. Будь она смелее, развернулась и сбежала из церкви, до того как они принесут брачные обеты, но ноги будто налились свинцом. С начала времен женщины во всем мире рожали незаконных детей. Отчего же она не может последовать их примеру? Не потому ли, что ее влечет к человеку, который никогда ее не полюбит?
Мысленно споря с самой собой, она опустилась на колени рядом с ним и стала молиться о благословении Господнем. Они принесли клятвы. Никто из собравшихся не обратил внимания на то, что сдавленный голос невесты дрожит. В поле зрения Кристины замаячила худая ухоженная рука Саймона, надевшая ей кольцо на палец. Его близость действовала на нее подавляюще, как и свежий мужественный запах одеколона.
Их объявили мужем и женой, они снова склонили головы. Поднимаясь с колен на трясущихся ногах, будто вытаскивая себя из зыбучих песков, Кристина услышала голос священника:
– По традиции жених должен поцеловать невесту.
– Верно, – негромко согласился Саймон, поворачиваясь к ней.
Внутренне она вся дрожала, а когда он взял ее за руку, решила, что лучше умрет, чем даст ему понять, как себя чувствует. Он провел длинными, тонкими пальцами по ее щеке, другую руку положил ей на спину под свободно свисающий шлейф платья. Внезапно в ее душе мучительно всколыхнулось все, что она таила против него. Одних этих мыслей оказалось достаточно, чтобы ранить ее. Он приблизил губы к ее рту. Она ощутила теплое дыхание и невольно захотела, чтобы он ее поцеловал. Боже помоги, очень сильно захотела! Мысленно она обзывала себя дурой, проклинала его за то, что с ней делает, а себя за безволие, не позволяющее даже отвернуться.
Когда он раздвинул ее губы своими, сердце у нее в груди заколотилось как сумасшедшее. Он пробовал ее на вкус и позволял ей пробовать себя. Чувствуя на себе взгляды гостей, Кристина недоумевала, как простой поцелуй может подарить столько наслаждения. Несмотря на это, Саймон не добился никакой ответной реакции. Она вообще даже не шевельнулась, стояла неподвижно и прямо, как статуя.
Первые минуты семейной жизни. Саймону меньше всего хотелось сопротивление со стороны жены. Он понимал: ее надо очаровать, чтобы потом наслаждаться радостями супружеского ложа. Поцелуй – это прелюдия ко многим восхитительным вещам. Воображение и воспоминания о занятии любовью безжалостно терзали Саймона с тех самых пор, как он покинул Кристину в подземелье Оукбриджа.
Как ни хотелось углубить поцелуй, позабыв о присутствующих, он напомнил себе, что он джентльмен, и заставил себя отстраниться от Кристины как раз в тот момент, как ее губы дрогнули и сделались более податливыми в ответ на его легкую, как перышко, ласку.
Они повернулись к гостям. Он прошептал ей на ухо:
– Идем! Все сгорают от нетерпения поздравить нас. Позже у нас будет много времени для поцелуев.
Кристина наконец смогла вздохнуть с облегчением. Подрагивающие губы еще ощущали жар поцелуя, и сердце не стало биться ровнее. Однако она сумела выдавить улыбку, когда к ним подошли Уильям и тетя.
Позднее, в особняке Селии, где был накрыт праздничный стол и молодожены должны были провести несколько дней до отъезда в Оукбридж вместе с Уильямом и Мирандой, Кристина принимала добрые пожелания гостей, чувствуя себя все более оскорбленной от расточаемых ее мужу похвал. Звучал смех и тосты, слышался звон бокалов. Она с негодованием осматривалась по сторонам. Они с Саймоном женаты всего несколько часов, а он уже успел завоевать расположение всех присутствующих. Кроме нее. Мысли о брачной ночи не выходили из головы, она испытывала огромное искушение удалиться на покой, сославшись на усталость, и притвориться, что сразу уснула.
Она не понимала, отчего перспектива лечь в постель с Саймоном Рокли вызывает такой ужас. Любая женщина с радостью поменялась бы с ней местами! С самого начала Кристина считала его очень красивым и обходительным мужчиной, и то, как он любил ее, даже в гневе, потрясло до глубины души.
Но брачная ночь означает полную отдачу во власть мужу, а ей этого не хотелось, несмотря даже на то, что подарила ему свою девственность. Как отдаться человеку, вынудившему ее на брак с ним?
Саймон наблюдал за молодой женой во время праздничного приема, мысли были заняты только ею. Говорила она очень мало и все время держалась в тени, будто надеясь, что он позабудет о ней. Неужели не понимает, что он подмечает малейшие детали? Никогда ни к какой другой женщине он не испытывал того, что к ней. Он вообще не мыслит без нее своей жизни. Ему хотелось, чтобы и она испытывала по отношению к нему схожие чувства. Но ее страхи и сомнения вкупе с недоверием очень стойкие, поэтому придется приложить немало усилий, чтобы их победить.
Когда торжества подошли к концу, гости разъехались, огонь в камине затушили и погасили лампы, Кристина ушла готовиться ко сну, оставив Саймона допивать бренди. Ему пришлось заставить себя оставаться на месте и ждать. Наконец он отставил стакан в сторону и встал.
Одна в спальне в ожидании мужа, Кристина твердо пообещала себе сегодня лишить его супружеских удовольствий. Он говорил об уважении в браке, и она решила, что ее уважение ему еще нужно заслужить. Поверх тонкой ночной сорочки она надела толстый бархатный халат, словно кольчугу перед битвой.
Саймон не заставил себя долго ждать. Вошел без стука и плотно закрыл за собой дверь. Он не рассчитывал найти Кристину в постели, ожидающей его. Так и случилось. Она сидела в большом кресле у камина с ничего не выражающим лицом.
Он медленно приблизился, любуясь тем, как красиво свет свечей освещает ее фигуру. Длинные светлые волосы беспорядочно рассыпались по хрупким плечам, превратив ее в поистине неземное создание. Он скользнул по ней ласкающим взглядом. Она покраснела так густо, что щеки сделались почти одного цвета с халатом.
Саймон остановился перед ней, сверху вниз глядя в ее лицо, обращенное к нему.
– Рад видеть, что ты еще не спишь.
– Честно признаться, эта мысль приходила мне в голову.
Лицо его посуровело.
– Что же тебя остановило?
Кристина посмотрела на него, уперев руки в бока, точно ангел мщения, зная, что излишне провоцирует этого гордого мужчину, но ей не было до этого дела.
– Я лишь хотела сказать, что не пущу тебя в мою постель, подыщи другое место для сна.
– Понимаю. И как, по-твоему, мы начнем совместную жизнь, если будем спать порознь?
– Ты пока не завоевал моего уважения.
– Я это сделаю, – пообещал он, обнимая ее и прижимая к груди, – но ты теперь моя жена. И я не потерплю разговоров о том, что наш брак не консуммирован.
– Никому это и в голову не придет. В свете произошедшего я бы предпочла, чтобы наш брак оставался чисто формальным до тех пор, пока не научимся лучше понимать чувства друг друга. – Она взглянула на него. Он тоже смотрел на нее с загадочным выражением в глазах.
– У нас будет ребенок, Кристина. Какое еще понимание тебе требуется, чтобы начать супружескую жизнь? Вот что я тебе скажу. Если бы я не хотел на тебе жениться, никакая сила на свете не заставила бы меня это сделать. Я предпочел бы сгнить в тюрьме. Когда ты сообщила о своем положении, я говорил с тобой в гневе, обвинил в ужасных вещах и лишил себя того, что было мне желаннее всего. Назови это моей треклятой гордостью, ведь в действительности я хотел причинить тебе боль и отомстить за то, в чем ты не виновата. На деле отмщенной оказалась ты. Поэтому хватит играть в игры, из которых мне не выйти победителем. Я получу то, что мне причитается.
– А если я откажусь?
– В мои намерения не входит брать тебя силой, не таких отношений я ищу, но и монаха из себя изображать не собираюсь. Не стану жить под одной крышей с тобой, не вкусив радости близости. Едва ли ты сочтешь, что я плохо исполняю обязанности мужа. Я с радостью готов доставить тебе и себе удовольствие.
«Обязанности», – с горечью подумала Кристина. Вот что значили для него испытанная ею страсть, восхитительные ощущения, пробудившиеся в ней и доставившие незабываемое наслаждение, когда они занимались любовью.
– Я знаю, что, если позволю тебе отказать мне сегодня, завтра ты лишь прочнее укрепишься в своем решении. Мы будем спать в одной постели и эту ночь, и все последующие, с близостью или без.
Он снял сюртук и прошел в гардеробную.
– Я иду готовиться ко сну. Когда вернусь, хочу видеть тебя лежащей в постели.
Кристина была поражена подобным разговором. Когда за Саймоном закрылась дверь, она почувствовала новый приступ гнева. Как он посмел думать, что может приказывать ей, как и где спать? Она больше не наивная юная девушка, которой он овладел на полу подземелья. Однако при мысли о том, чтобы снова быть с ним, предательский р