ди шаманов. А ведь большинство из них и сейчас смотрит на него волком… Нет, надо продолжать ритуал и попытаться довести его до конца. Он — орк и способен… а-а-аыг! Шаман стиснул зубы и глухо прорычал. Боль пришла снова и на этот раз прострелила ногу до колена. Да что же это такое?! Почему ритуал пошел вкривь и вкось! Он же все делал правильно, уж Малую-то боль любой шаман знает назубок… или дело в том, что Ахныуг еще никогда не вел ритуал столь многочисленного Малого круга? Да нет, не может быть — столь многочисленного не вел, но, в общем, как ведущий Малого круга, он провел уже не один десяток ритуалов. И все было норм… а-а-а-аыхг! Как же больно! Старший шаман «Криволапых» пошатнулся и едва не упал. Сердце похолодело. Он заканчивал четвертый круг вокруг тотемов. Впереди оставался еще один. Но теперь с каждым шагом промежутки между приступами боли будут все меньше и меньше, а ее сила и продолжительность — наоборот, все больше и больше. Не переоценил ли он свою способность терпеть боль? Сможет ли выдержать до конца? Потому что, если ритуал не закончить как надо, он вывернется наизнанку и ударит в противоположную сторону. Нет, ничего страшного или не поправимого не произойдет — Орда до конца ритуала должна оставаться на месте и лишь после его окончания начать штурм. Так что даже если ритуал и шарахнет по оркам, то ни к чему особенному это не приведет. В городе просто не может быть сильных магов, способных ударить сильно и далеко, а в атаку людишки идти точно побоятся. Даже если почувствуют что-то неладное. При таком-то соотношении сил… Так что единственное, что может грозит Орде, — это перенос начала штурма на пару часов попозже, ну пока орки очухаются. Но какой урон это нанесет авторитету шаманов! Да и откат будет жуть какой… а-а-а-оо-о-оы-ы-ыхг! Ахныуг застонал в голос и пошатнулся. На этот раз боль пронзила всю ногу и отдалась в живот. И это всего на третьем тотеме! Но ведь это последний круг! Нет, он должен, должен дойти…
— Эхмаг-га! — взревел хор луженых глоток шаманов. Мощно. Слитно. Даже два «оппозиционера» уже тоже провалились в шаманский транс и больше никак не диссонировали с остальными. Но Ахныугу уже было не до этого. Он стиснул зубы и, продолжая отчаянно колотить в бубен, пошатываясь, упрямо шел вперед. Шаг, еще шаг, ещ… что это? Старший шаман племени «Криволапых» вывернул голову и полными боли глазами уставился на стронувшуюся с места массу орков. Куда поперли эти идиоты? Как они… как он посмел бросить Орду в бой прежде, чем закончился ритуал Круга? Это было неслыханно!
— Ы-ы-ы-ыгх! — низким, слитным ревом разнесся над полем боя боевой клич Орды, двинувшейся на штурм. А земля задрожала под десятками тысяч ударивших в нее лап. Впереди неслись десятки орков, волокущие на себе штурмовые лестницы, сделанные из стволов деревьев с не до конца обрубленными крупными ветками и затесами в виде ступеней на стволах. Толпа орков мчалась вперед, ревя и размахивая топорами, готендагами, ятаганами. И, казалось, ничто не сможет остановить эту страшную волну.
— Заряжа-а-ай… — гулко разнеслось над стенами Сажегонта, а спустя несколько мгновений: — Залп!
— Банг-с! — гулко хлопнули тетивы арбалетов, выплеснув в небо облако тяжелых болтов, сначала взлетевших над накатывающимся на стены города свирепым прибоем, а затем рухнувших вниз, впиваясь в бошки, шеи, загривки… но и отскакивая от щитов, шлемов, панцирей, наплечников. На таком расстоянии до орочьей волны арбалеты добивали только навесом, поэтому болты были уже на излете… Кто-то рухнул, кто-то покатился кувырком, кто-то завизжал и сбавил ход, шатаясь и уцепившись лапой за торчащий из брюха или ноги хвостовик болта, но все эти потери для накатывающейся на стены Сажегонта свирепой волны были каплей в море. А эти стены между тем становились все ближе, ближе, ближе…
— А-а-а-о-о-о-у-у-уыхг! — взревел Ахныуг, содрогнувшись всем телом, но сумев-таки удержаться на ногах.
— Бамс! — грохнули о камень стен верхние концы лестниц-стволов.
— ЫЫ-Ы-Ы-ЫХГ! — взревели тысячи глоток.
— Эхмаг-га! — взревели шаманы.
— Ры-ы-ыахг! — взвизгнул Ахныуг, сделав следующий шаг, и… повалился на землю, так и не сумев закончить последний проход. Несколько мгновений ничего не происходило, а затем из центра круга тотемов, аккурат из того места, в котором Верховный маг людей день назад закопал свой амулет, полыхнула яркая вспышка… сразу после которой над всем полем боя раздался дикий многоголосый вой. Почти законченный ритуал Малой боли развернулся в обратную сторону…
9
— Госпожа, госпожа!
Лиддит придержала коня и развернулась в сторону скачущего к ней воина.
— Госпожа, лорд сенешаль испрашивает дозволения становиться на ночлег.
Лиддит подняла взгляд к небу. Странно, до сумерек еще не менее двух часов. С чего это Дарголу пришло в голову так рано разворачивать бивуак? Неужто что-то произошло?
— Случилось что?
Гонец, совсем молодой парень, за плечами которого, однако, был весенний рейд за Южные ворота, поэтому его уже нельзя было называть так и просящимся на язык кому постороннему полупрезрительным словом «сопляк», недоуменно пожал плечами. Лиддит нахмурилась и, развернув Алэрос, легкой рысью поскакала к хвосту каравана. Вслед за ней тут же пристроился десяток эльфов, ненавязчиво прикрывая свою госпожу от зарослей слева. Десяток гномов, также входящих в ее личную охрану, проводил их ревнивыми взглядами, но остался на месте, то есть рядом с массивной каретой, оббитой листами гномьей «голубой стали», поверхность которой была испещрена множеством рун. А куда было деваться? Гномы и верховая езда — вещи трудно совместимые. Не невозможные, нет, но… Особенно если гномы в том виде, в котором сейчас пребывал этот десяток, то есть в полных гномьих латах и с ростовыми щитами. Причем «ростовыми» отнюдь не по гномьим, а вполне себе по людским меркам. Скажем, Лиддит за таким щитом укрывалась полностью…
Лорд сенешаль отыскался на обочине, причем в не очень-то лордском виде. Старый капитан наемников был облачен в одну нательную рубаху и, зажав между колен ногу здоровенного битюга, сноровисто прибивал к его копыту подкову.
— Что случилось, Даргол? — встревоженно спросила Лиддит, осаживая коня. Сенешаль замка Арвендейл разогнулся и, выудив изо рта зажатую губами пару гвоздей, улыбнулся своей госпоже.
— Ничего особенно серьезного, Ваше сиятельство. Сейчас поправим подкову и двинемся дальше.
— Но… мне сказали, что вы испрашиваете разрешения встать на ночевку.
— Ах, вы об этом? — Даргол ловко перехватил гвоздь и легким ударом молотка наживил его. — Через полчаса мы должны подойти к довольно удобному месту — мысу, вокруг которого река делает поворот, — сенешаль несколькими ударами молотка загнал гвоздь на положенное ему место и отпустил копыто, после чего продолжил: — На этом мысу хватит места, чтобы разместился весь караван. Лучшего места для ночлега не будет на пару дней пути в любую сторону. Только… — Он задумчиво пригладил своей лапищей слегка взъерошившуюся шевелюру, — я бы предложил не ограничиваться одной ночью, а устроить бивуак на пару дней. Надо развернуть кузню и заняться перековкой лошадей. У многих подковы на соплях держаться. Да и повозки подремонтировать не мешало бы. За последнее время дорогу через Темный лес, конечно, натоптали, но сильно лучше она от этого не стала. Да и вообще… запасных тележных осей совсем не осталось. Не дай бог, снова какая лопнет — повозку придется бросать. Так что стоит поискать несколько деревьев поровнее и хорошенько подсушить срубленные слеги у костров. Они, конечно, все равно будут довольно сырыми и долго не протянут. Но до первого города с этой стороны леса должно хватить…
Лиддит нахмурилась. Опять задержка! А с другой стороны, Даргол дурного не посоветует. Так что, если он предлагает, значит, действительно наиболее разумным будет встать на долгую дневку.
— Хорошо, дневка так дневка!..
Зиму герцогство пережило вполне сносно. Несмотря на наплыв беженцев. А все благодаря скоту, который удалось захватить в рейде. Хотя перегнать в Арвендейл в целости и сохранности удалось всего лишь греть захваченного. Впрочем, это еще был очень хороший результат. Потому что десятая часть захваченного пала еще в предгорьях, на подходе к Южным воротам. А почти большую часть оставшегося пришлось срочно забивать прямо в Южных воротах — то есть ставить лагерь, обустраивать коптильни, вырубая окрестные рощи, вызывать из Каменного города на помощь гномов и забивать всех ослабленных животных, которых к тому моменту было почти две трети от числа тех, что дошли к Южным воротам. А то бы потеряли всех. Потому что, после того как Фодр с охотниками запустили в прибрежных степях огненный пал, стада приходилось гнать достаточно скорым ходом и по кратчайшим маршрутам. Ибо полыхнуло неожиданно знатно. Если бы знали, что степь так загорится, сначала бы отогнали стада и отары подальше. А так — даже на расстоянии трех дневных переходов от разгоревшегося степного пожара глаза и нос слегка резало от запаха гари, а в горле першило от мелкого пепла, висевшего в воздухе… Да и орков сбрасывать со счетов не стоило. Степной пожар, конечно, распространяется широким фронтом, но в нем всегда могут появиться те или иные разрывы — овраг там на пути огненной волны попадется, или солончак, или болотце… да просто полоса наметенного ветром за увал слежавшегося снега. Хоть его пока в степи скопилось еще очень немного. Ну да иначе ни о каком пале и речи не было бы… А орки — опытные степняки и с пожарами в степи сталкивались уже не раз. Так что при малейшей возможности точно попытаются прорваться за огненный фронт и увести свои стада в обратную от пожара сторону. Ну, или как минимум, бросив стада, проскочить самим… Причем вот такие обездоленные орки были намного опаснее тех, кто прорвется со стадами. Потому что если те, при стадах, будут в первую очередь обихаживать и обустраивать животных, то лишившееся всего кочевье, стоит ему заметить хотя бы небольшой след от стада, тут же пойдет вдогон. И драться будет свирепо и насмерть. А куда деваться? Скот в степи — это жизнь. Особенно зимой. Нет скота — нет пищи… нет кизяка — значит, нет тепла в юртах, нет шкур — значит, нет одежды… да ничего нет, кроме смерти! Вот поэтому стада и гнали, и гнали, стараясь как можно быстрее набрать между собой и вероятными преследователями максимально возможное расстояние. Но именно из-за этого животные быстро теряли силы, не успевая достаточно подкормиться. Да и где там кормиться-то было? По тому маршруту, по которому гнали стада, уже прошла не одна тысяча животных, захваченных при разгроме тех кочевий, которые попались в предгорьях, напрочь выевшая пожухлую осеннюю траву, оставив после себя только голую землю, взбитую десятками тысяч овечьих, лошадиных и бычьих копыт. Так что тем стадам, что шли последними, пищи уже не осталось…