Польщенный мужчина заулыбался. Его немолодое морщинистое лицо осветилось радостью.
— Вы совершенно правы, миледи.
— Может быть, сначала посмотрим кухню? Наверное, это самое интересное место для хозяйки.
Дворецкий кивнул.
— Сейчас я познакомлю вас с мсье Бутелье, нашим шеф-поваром. А он представит вам своих помощников.
В течение нескольких дней Монтегю показал Александре весь дом, и она получила полное представление о хозяйстве. Теперь она знала не только каждого из слуг, но и их обязанности.
— Миссис Беккет, — сказала она экономке, маленькой педантичной женщине, проявлявшей, как ей показалось, особое расположение к дворецкому, — я вижу, что восточный флигель пустует. Хорошо бы привести его в жилой вид.
— Мы специально не трогаем его, — сказала маленькая женщина и, как бы в оправдание, добавила: — Так распорядился его светлость. Положение безвыходное. У нас не так много средств. Простите, миледи, что приходится говорить об этом. Но ничего не поделаешь.
— Я понимаю, миссис Беккет. Но я предпочитаю правду, какая бы она ни была. Я очень признательна вам за то, что вы ничего не утаиваете. Но это дело поправимое. Теперь у графа достаточно средств. Мы откроем тот флигель, К нам будут приезжать мои родные. Какое-то время они будут жить у нас. Мне хочется, чтобы им было удобно.
Маленькая женщина совсем растаяла и заулыбалась:
— Я немедленно займусь этим, миледи.
С каждым новым днем Александра с изумлением отмечала, как легко у нее складываются отношения со слугами. А вот леди Таунсенд, по ее наблюдениям, явно не пользовалась у них уважением. Всякий, кто недолюбливал мать графа, был ей особенно симпатичен. Приятное окружение немного скрашивало ее жизнь и придавало бодрости.
— Я собираюсь поговорить с мужем о ремонте замка, — сказала она Монтегю. — Нужно кое-что подправить.
Величественного вида дворецкий засиял ярче солнца.
— Я уверен, что его светлости это будет очень приятно. Граф обожает Фэлон.
— Да… — согласилась Александра, представив красивое смуглое лицо мужа и предвкушая скорую встречу.
Сегодня вечером он предложил ей составить ему компанию. Им предстояло еще раз отужинать с его матерью и сестрой.
Что бы она ни чувствовала, ей не оставалось ничего иного, как согласиться.
— Какое наденете, моя красавица?
Сара показала на алое платье с золотой каймой и другое, кремового цвета с черной отделкой.
— Только не это. Упаси Бог. Они и так считают меня падшей женщиной.
Сара покатилась со смеху, так что у нее запрыгала ее пышная грудь.
— Это вас-то? Ничего себе падшая женщина! До сих пор ходите девушкой нетронутой.
Александра залилась краской.
— Пусть говорят, что им хочется, — сказала Сара. — Вам нечего стыдиться. Вот и его светлость тоже так думает.
— Он тебе нравится, правда?
Горничная подняла шелковое кремовое платье, придирчиво рассматривая, не смялось ли оно.
— Граф — душка, хотя мог бы быть еще лучше. Мог бы. Но я должна вам сказать, моя ненаглядная, такой уж он человек. Граф не из тех, кто сразу падает к ногам женщины. Ждать придется очень долго. Во всяком случае, мне так кажется.
— Я знаю, Сара. У меня хорошая память. Я не забыла, как влипла в первый раз, в гостинице. Этот человек совсем не прост.
— Мужчина с несколькими лицами. Это я вам точно говорю. Иногда он так смотрит на вас… Я прямо вижу, что у него на уме. — Она ухмыльнулась, и ее круглое лицо стало совсем как решето. — Он захочет вас. Еще как захочет. Я в этом не сомневаюсь. Придет время… Вот увидите, дорогая. Просто сейчас ему что-то мешает. Я вижу, он все думает и думает.
— Что здесь думать, — сказала Александра. — Это же не брак по любви. До нее нам далеко. Он хотел отомстить мне. Может быть, ему еще были нужны мои деньги. — Она невольно потупила взор. — Но что бы им ни руководило, он — мой муж. И я хочу, чтобы все было как полагается. Постараюсь стать ему хорошей женой, но умирать от любви не собираюсь.
В ее словах была лишь половина правды, потому что любовь уже настигла ее.
— Умница! — сказала Сара.
Александра мысленно возблагодарила Бога, что он подсказал Рейну отправить вместе с ней маленькую белокурую горничную.
— Что бы я делала без тебя, Сара? Служанка довольно закудахтала:
— Вы говорите то же, что и леди Джо. А на самом деле она прекрасно справляется со всем и без моей помощи.
Александра подумала о брате и невестке. Внезапно ее охватила тоска по дому. Если бы можно было что-то изменить! Надо было послушаться Джейн и рассказать Рейну о проигрыше. Брат помог бы расплатиться с графом. Тогда она попросила бы лорда Фэлона забыть о той ночи в гостинице. Если бы она поступила таким образом, то сейчас находилась бы в родном доме. Александра чувствовала, как горячие слезы подступают к глазам, и собрала все силы, чтобы не расплакаться. Плакать было уже слишком поздно, сожалеть — тоже. Она вспомнила про весточку от Джослин. Письмо невестки пришло в день приезда в Фэлон, и Александра не откладывая написала ответ. Она ничего не сообщала о неприятностях в замке. Рейн и без того тревожился за нее. Если бы ему стало известно, насколько ей худо, он бы немедленно примчался и разнес здесь все в пух и прах. Перекладывать на близких людей свои трудности ей хотелось меньше всего.
Воспоминаниями о прошлом ничего не поправишь. Эту истину она давно усвоила. Лучше подумать, как самой найти выход из создавшегося положения.
— Послушайте, что я вам скажу, моя хорошая, — уговаривала Сара. — Запаситесь терпением и не расстраивайтесь. Впереди у вас еще длинный вечер. А если ваша свекровь не уберется восвояси, то завтра еще и длинный день.
Александра мысленно застонала и покорно позволила Саре помочь ей надеть платье.
Тем временем в Стоунли тоже наметились перемены. Рейн расхаживал по ковру в спальне с массивной мебелью и отделанным мрамором камином. Он перечитал послание, затем скомкал бумажку в широкой ладони и швырнул в сторону.
— Не знаю, Джо. Я не могу уехать. Не сейчас. Александре может потребоваться моя помощь.
— Тебе надо ехать, Рейн. Ты должен сам определить на месте, насколько велик урон. — От сильнейшего урагана пострадала кофейная плантация Рейнов на Ямайке. Как сообщалось в депеше, несколько работников, в том числе их друг — управляющий Паоло Батиста, получили увечья. — Напрасно ты волнуешься за сестру. У них с лордом Фэлоном все прекрасно. Она сама пишет.
— Я не уверен.
Джо заправила за ухо длинную прядь и положила руку на мускулистое плечо мужа.
— Александра теперь самостоятельный человек. Ты должен понять это, Рейн.
— А что, если с ней что-нибудь случится в мое отсутствие?
— В наше отсутствие.
— Я уже сказал, что ты не поедешь.
— Рейн, разве ты не хочешь, чтобы у маленького Эндрю появилась сестричка?
— Хочу, но…
— Тогда имей в виду, у тебя не будет дочки, если ты будешь там, а я здесь. — Джослин привстала на цыпочки и поцеловала мужа в щеку. — Я уже не говорю о том, что, наверное, Чита соскучилась.
Чита, красивая испанка, жена Паоло, была близкой подругой Джослин.
— А об Александре ты не думаешь. Вдруг лорд Фэлон станет ее обижать?
— Возможно, у лорда Фэлона много недостатков, но я не думаю, что он позволит себе жестоко обращаться с женщиной.
— Откуда у тебя такая уверенность? Ты же почти ничего о нем не знаешь.
— Я предполагаю, что у них могут быть трения. Это в порядке вещей, пока они будут привыкать к совместной жизни. У нас тоже так было. А кроме этого, не следует ожидать ничего дурного.
— Я надеюсь. Не приведи Бог им пережить то же, что и мы.
Джослин вспомнила дни, проведенные в Ньюгейтской тюрьме, и подавила дрожь отвращения.
— Я уверена, с ними не произойдет ничего похожего. Но что бы их ни ожидало, они должны научиться доверять друг другу. Муж и жена должны сами строить свою жизнь.
Рейн вздохнул. Затем притянул жену к себе и прижал к груди.
— Ты верно говоришь, — согласился он наконец. — Я и сам это понимаю. Но только она еще такая молодая.
— Младшие сестры в глазах своих братьев всегда выглядят маленькими девочками. Предоставь ей свободу, Рейн. Пусть живет своим умом.
Рейн пригладил длинную прядь ее густых черных волос.
— Ты права. Как всегда. Как бы я существовал без тебя? Вместо слов Джослин наградила мужа поцелуем и тотчас получила ответ. Горячая рука обхватила ее. Ее обдало жаром, и, улыбнувшись; она потянула мужа к широкой кровати с четырьмя столбиками. Тем временем она уже прикидывала, что брать с собой на Ямайку.
Дамиан остановился перед дверью. Гостиная по-домашнему называлась «Крылышки». Она располагалась как раз напротив столовой. Это был необычайно большой салон, выдержанный в нежно-розовых тонах. Места здесь было достаточно, и женщины могли держаться друг от друга на значительном расстоянии. Они воспользовались этой возможностью, отметил Дамиан, войдя в комнату. Александра стояла в дальнем конце салона возле очага, мать и сестра — на противоположной стороне, у камина.
— Добрый вечер, леди. — Настроенный начать встречу в духе вежливости, Дамиан размашистым шагом уверенно прошел в комнату. Он собирался предпринять последнюю попытку свести их для достижения согласия. — Не желаете ли выпить что-нибудь перед ужином?
— Рэтефи[6], — сказала леди Таунсенд, — если есть. — Когда она повернулась к сыну, в отблесках огня вспыхнуло серебро ее волос. Она все еще оставалась эффектной женщиной, и в ней было изящество, какого была напрочь лишена ее дочь. Дамиан знал, что мать до сих пор имеет любовников намного моложе ее. Интересно, какой из них последним побывал в ее постели? — Я думаю, Мелисса хочет того же.
В конце концов, подумал Дамиан, личная жизнь матери — не его забота. Рэчел Мелфорд никогда не заслуживала упреков в неблагоразумии. Покойный лорд Таунсенд ничего не знал о ее многочисленных связях. Дамиан предполагал, что его наивная младшая сестра тоже ни о чем не догадывалась.