Возможно, отчасти таким образом проявлялась естественная реакция на ту роль, которой продолжал придерживаться ее муж. Большую часть времени, а в присутствии посторонних — всегда, Дамиан обращался с ней довольно сдержанно и прохладно, скорее как с любовницей, нежели супругой. Хотя теперь она все понимала и верила ему, в какой-то степени ее это уязвляло. Утешала только надежда на их скорое возвращение в Англию, в свой дом. Она мечтала о спокойной жизни — такой, как до начала трагических событий.
Размышляя о себе и муже, Александра вспомнила об одном эпизоде, прочно засевшем у нее в мозгу.
Это произошло в тот вечер, когда они с Дамианом были в опере, где давали «Les Deux Journees»[19] Керубини. В персональной ложе Лафона, кроме них и самого полковника, находились господин Селлерье и некий гусарский капитан Франсуа Кино, не придумавший ничего лучшего, как привести с собой пышногрудую актрису Габриэлу Бомон, бывшую любовницу Дамиана. Сластолюбивая блондинка весь вечер откровенно игнорировала капитана и, пренебрегая приличиями, заигрывала с мужем Александры. Она то и дело со смехом нашептывала ему что-то на ухо, прикрывая их двоих своим веером с ручной росписью.
Александра сидела в синем бархатном кресле и пыталась не обращать на это внимания. Дамиан внешне тоже никак не реагировал на выходки развязной женщины. Но время от времени сжимал Александре пальцы, переплетенные с его собственными, как бы прося о понимании.
«Я понимаю», — отвечала она мысленно. Он играл свою роль, и она должна ему подыгрывать.
В какой-то момент по ее лицу, на которое падал отраженный свет рампы, пробежала улыбка. Если ее муж так хорошо справляется со своей задачей, чем она хуже его? Может быть, ему это и не понравится, подумала она, но существуют же границы дозволенного. Александра выдернула свою руку из смуглых пальцев мужа, поднялась со своего места и подошла к невысокой грудастой блондинке, сидевшей между ним и капитаном Кино.
— Мадам Бомон, — сказала она, смерив взглядом бесцеремонную даму, — я понимаю, что вы с майором Фэлоном были очень близко знакомы. Но те времена канули в Лету. Не забывайте, он женат на мне. Поэтому я прошу вас, соблюдайте хотя бы элементарные приличия. Уберите, пожалуйста, вашу руку с его ноги.
Возмущенная женщина вскочила так резко, что тиара на ее пышной прическе съехала набок.
— Как вы смеете!
— Смею, потому что имею на это право. Может быть, в этой стране женам положено закрывать глаза на подобные вещи, но в моей — нет.
— Хватит, Александра, — строго произнес Дамиан, вставая между ними в полный рост. В глазах у него были заметны смешинки и, пожалуй, даже намек на одобрение. — Оставь в покое мадам Бомон. Достаточно оскорблений. — Он повернулся к Габриэле и с чопорным видом наклонился к ее руке. — Извините, мадам. Моей жене обычно не свойственна подобная невоспитанность. — После этих слов он повернулся к Александре и сказал: — Спектакль почти закончился. Я думаю, нам лучше вернуться домой.
Александра окинула блондинку взглядом, полным холодного презрения.
— Сделай одолжение. Доставь мне это несравненное удовольствие.
Не обращая внимания на даму, испепелявшую ее взглядом, она вздернула подбородок и с гордым видом вышла из ложи.
Он молча повел ее по улице Ришелье. Когда они свернули за угол, Дамиан внезапно увлек ее в сторону и остановил в темном месте возле стены. Затаив дыхание, Александра приготовилась выслушать упреки. Но вместо этого увидела, как у него изогнулся угол рта и в глазах вспыхнули озорные искорки.
— Это что, ревность?
Александра повела темно-каштановой бровью.
— Возможно. Впрочем, может быть, это только игра.
— Ты правда ревновала? Почему?
— Потому что ты позволял ей вести себя так нагло.
— Но я делал это потому, что Лафон и вся компания ожидали от меня именно такой реакции.
— Тогда от англичанки, являющейся твоей женой, они тоже должны были ожидать соответствующих действий. Значит, их не должно удивлять, что я положила конец этой сцене.
Он засмеялся. Александра давно уже не слышала такого смеха.
— Пожалуй, ты права.
— Надеюсь, ты не сердишься?
Дамиан наклонился и поцеловал жену. Когда он властно закрыл своим ртом ее губы, у нее подкосились колени.
— Нет, дорогая, я не сержусь. — Он и вправду выглядел довольным. Раз она так поступила, значит, он ей далеко не безразличен. — Поедем домой.
Знакомая хрипотца в голосе выдавала графа с головой. У нее же эти последние слова вызвали другие мысли.
Она подняла глаза и, посмотрев ему в лицо, сказала:
— Я хочу домой, Дамиан. Безумно хочу, как ничего другого на свете. — Она говорила не о том доме, что находился в пригороде Сент-Оноре, и рассчитывала, что муж понимал это. — Когда мы вернемся к себе?
Он нежно погладил ее по шее.
— Я отправлю тебя, как только смогу. Но нужно переждать опасность.
— А ты сам?
— Мне придется задержаться. Пока не перестану представлять для них хоть какую-то ценность. Как только они увидят, что от меня нет пользы, мое пребывание здесь закончится. А тем временем я хочу добыть что-нибудь полезное для англичан, чтобы захватить с собой.
— Но ведь…
— Не надо, Александра. Ты дала мне слово.
Она не стала возражать и покорно пошла к экипажу. Дамиан подсадил ее, сел напротив и откинулся к стенке. Александра потянулась и поцеловала его. Он тотчас возвратил поцелуй, а потом усадил ее к себе на колени и проник рукой за корсет. До самого дома он не оставлял ее в покое, прервавшись лишь на минуту, пока они поднимались по лестнице.
Держась за руки, они вошли в спальню и тут же сбросили с себя одежду. Услада продолжалась до трех часов, сон сморил их только под утро.
Ближе к полудню Дамиан предложил отправиться на прогулку. Александра обрадовалась возможности побывать в городе в такой погожий день. Небо очистилось от облаков и сияло прозрачной лазурью. Бриз не давал воздуху прогреться слишком сильно. Улицы были меньше обычного запружены экипажами, потому что многие предпочли гулять пешком в многочисленных садах и скверах.
— Невероятно, — сказал Дамиан с неподдельным восхищением, выглядывая в окошко кареты. — В целом мире не увидишь ничего похожего. Красиво, правда?
Александра внимательно посмотрела на него. Его слова навели ее на странные размышления.
— Не думала, что тебе так нравится здесь. Мне казалось, тебя никогда не прельщала жизнь в центре большого города. Дома ты был не в восторге от столицы.
— Париж — совсем другое дело.
— Да… я вижу. Наверное, трудно жить, когда не знаешь, где у тебя больше привязанностей.
Дамиан слегка угас.
— Любовь к прекрасному городу и мои привязанности — разные вещи, — сказал он. — Я не думаю, что нужно устраивать дискуссию на эту тему. — Чтобы смягчить свои слова, он наградил жену поцелуем. — Прошу тебя, дорогая, скажи лучше что-нибудь приятное. Трудностей нам и так хватает.
Она только кивнула. Ей хотелось многое знать и задать массу вопросов. Но ей было велено молчать, и она решила сдержать слово.
Дальше все происходило мирно и спокойно. Прогулявшись по садам Тиволи, они зашли на ленч в «Кафе Годе» на Бульвар-дю-Тампль. В кафе было полно солдат. Повсюду мелькали головные уборы с пестрыми кокардами. За отдельными столиками сидели барышни, лакомившиеся мороженым и апельсинами. Потом они пошли по улицам Пале-Рояль, укрываясь под тенью низких ветвей платанов. В конце квартала им встретился небольшой бродячий цирк.
— Зайдем? — возбужденно спросила Александра, заинтригованная потешным коричневым мишкой у входа.
Рядом с медведем перед собравшейся толпой стоял раздетый по пояс человек и глотал гальку.
— Зайдем, если хочешь, — ответил Дамиан и улыбнулся ей так тепло, что у Александры перехватило дыхание. — Хотя здесь есть кое-что поинтереснее.
Он нагнулся и провел ее под тент, поцеловав на ходу в шею.
Ночью они предавались любовным играм, но не слишком бурно — после длинного и насыщенного дня. На следующее утро Александра чувствовала себя умиротворенной. Теперь у нее было гораздо больше надежд на будущее.
Мари-Клер помогла ей с туалетом, после чего она сошла вниз. Дамиана дома не было. Как сообщил Пьер, ее мужу нужно было выполнить кое-какие дела, связанные с предстоящим приемом в генеральском доме. Вечер должен был состояться в конце недели, и она подумала, что ей тоже не помешает съездить в город. После разговора с дворецким Александра вспомнила, что собиралась приобрести несколько нужных вещей. Узнав, что Дамиан оставил экипаж дома, она решила им воспользоваться. Пообещав быстро вернуться, она поехала в небольшой магазинчик недалеко от улицы Пти-Шанс, где раньше приглядела веер, подходящий к синему с серебром платью, и необыкновенные комнатные туфли.
— Вы не хотите, чтобы я поехала с вами? — спросила Мари-Клер.
— Ах нет, — сказала Александра, настроенная побыть некоторое время одна. — Я вернусь через час.
— Тогда пусть Клод-Луи довезет вас. Ваш муж рассердится, если вы поедете одна.
Александра охотно согласилась. Она с большой симпатией относилась к русоволосому мужчине, служившему у ее мужа камердинером, и любила его семью. Наверное, с ним будет даже удобнее, решила она. Это было действительно так, потому что Александра еще плохо знала город.
Вместо запланированной часовой поездки ее отсутствие продолжалось три часа. Когда их нагруженный коробками экипаж подъезжал к дому, навстречу им разворачивалась наемная карета, тогда как вторая осталась стоять у подъезда. Раньше Александра не видела этой упряжки из четырех вороных коней, подобранных один к одному, и блестящей черной коляски с богатыми золотыми украшениями. Когда на фронте не хватало лошадей, такую роскошь могла позволить себе только очень важная птица.
Александра вошла в дом без всякой тревоги. Она лишь гадала, что за высокий гость пожаловал к ее мужу, и надеялась скорее на благо, чем на неприятности от этого визита.