Да и с какой стати ему с ней дружить, когда даже собственная семья в ней разочаровалась? Раз уж самые близкие люди не считают, что она достаточно хороша, и потому постоянно заставляют меняться, то он и подавно.
Что ж, так тому и быть. Пора ей перестать цепляться за нелепые мечтания о том, что в мире есть хоть один человек, который сдержит данное ей слово. Единственное, что она хорошо усвоила, — это то, что не может ни на кого рассчитывать.
Джорджиана поднималась на ноги, когда услышала собачий лай. Мысленно убеждая себя, что это вовсе не означает приближение Эдмунда, она все же обернулась и увидела его, шагающего по тропинке — если это в самом деле был он — так быстро, что она едва не лишилась равновесия.
Пытаясь предотвратить падение в ручей, она замахала руками и угодила левой ногой прямиком в грязь у кромки воды. Бормоча себе под нос неподобающие леди ругательства, она попыталась высвободиться из чавкающей жижи, не лишившись при этом ботинка. Как это на нее похоже! Приложила огромные усилия на приведение в порядок своего внешнего вида, и теперь тот, кто к ней приближается, застанет ее либо балансирующей на одной ноге со второй — босой — в воздухе и увязшем в грязи башмаком, либо, что еще более вероятно, лежащей на спине в камышах.
Едва ей удалось высвободить ногу из грязи, не лишившись ботинка, как появился пес. Он быстро сбежал по склону к берегу ручья и принялся кружить у ног Джорджианы, приветственно виляя не только хвостом, но и всей задней частью тела.
— Лев? — Она нагнулась, чтобы потрепать старого спаниеля за уши. Раз это действительно Лев, то и Эдмунд не заставит себя долго ждать. Выпрямившись, она увидела мужчину, неторопливо шагающего по ведущей от озера тропинке. Его сапоги сияли в тусклом утреннем свете, полы сюртука развевались по ветру при ходьбе, являя взору притягательное зрелище — безукоризненно скроенный жилет и белоснежный шейный платок. Светло-русые волосы были так коротко подстрижены, что ни единая прядь не выбивалась из-под шляпы.
Глаза его были скрыты за стеклами очков, отражающих свет. Должно быть, он надел их специально, чтобы возвести между ними барьер. Будто ей требуется напоминание о разделяющей их бездонной пропасти! Потому что ни по какой иной причине очки Эдмунду на территории собственного поместья не требуются.
Если только с тех пор, как они последний раз разговаривали друг с другом, его зрение катастрофически не ухудшилось.
Лорд Эшенден остановился и окинул Джорджиану холодным, властным взглядом, предназначенным для того, чтобы указывать подданным на их место. Взглядом, вызывающим желание присесть в реверансе и, смиренно принеся извинения, поспешить вернуться домой. Взглядом, заставившим остро осознать свой неприглядный вид: растрепавшиеся волосы, испачканный ботинок и перчатки, заношенные чуть не до дыр.
— Поверить не могу, что ты заставил бедного старину Льва проделать столь долгий путь пешком! — воскликнула она за неимением другого оружия против него.
— Я и не заставлял, — ответил он. — До ольшаника мы доехали в экипаже.
— Ты прибыл сюда в экипаже? — Чтобы преодолеть расстояние в какую-то милю? И это при целой конюшне превосходных лошадей? Настал черед Джорджианы смотреть на него с презрением.
Голова Эдмунда дернулась назад, как если бы он услышал ее мысли.
— Решил, что Льву будет приятно повидаться с тобой, — сказал он, слегка выделив голосом имя спаниеля, точно намекая, что только псу встреча с ней и была в радость. — Бегать на такие дальние дистанции в его возрасте уже не по силам. Зато ему очень нравится ездить со мной в открытом экипаже.
Будто в подтверждение справедливости слов хозяина, Лев лег на спину, приглашая Джорджиану почесать ему живот, и она с готовностью склонилась к нему. Это дало ей возможность спрятать от Эдмунда лицо, пылающее от его замечания. Ей едва верилось, что его мнение до сих пор способно ранить ее. Особенно после многих случаев, когда он притворялся, что не замечает ее, стоящую прямо у него под носом. Ей давно пора научиться не обращать внимания на его презрение.
— Ты хочешь попросить меня о чем-то конкретном? — осведомился он скучающим голосом. — Или мне забрать собаку и вернуться в Фонтеней-Корт?
— Тебе отлично известно, что мне нужно попросить тебя кое о чем чрезвычайно важном, — парировала она и выпрямилась, с трудом сохраняя спокойный тон. — В противном случае не отправила бы тебе записку.
— Собираешься ли ты поведать мне о своем деле в обозримом будущем? — Он вынул часы из жилетного кармана и посмотрел, который час. — Меня ждет масса важных дел.
Джорджиана резко втянула носом воздух.
— Прошу прощения, милорд, — произнесла она, приседая перед ним в реверансе, настолько безукоризненно исполненном, насколько позволял путающийся под ногами пес и все еще перекинутый через руку шлейф амазонки. — Благодарю за то, что уделил мне несколько минут своего драгоценного времени, — процедила она сквозь зубы.
— Не стоит благодарности. — Он сделал грациозный, плавный жест рукой, говорящий: положение обязывает. — Однако буду признателен, если ты изложишь свое дело быстро.
Быстро? Быстро! Джорджиана четыре дня прождала его появления, четыре дня по его милости сгорала в огне неизвестности, а теперь, когда Эдмунд наконец здесь, он говорит, что желает как можно скорее завершить их встречу и вернуться в свой привычный мир. В свой ханжеский дом, к ханжеским слугам и ханжескому стилю жизни!
Ей снова захотелось вывести его из отталкивающего, высокомерного, самодовольного состояния, с каким он взирает на всех вокруг. Заставить его ощутить подлинные человеческие эмоции. Все равно какие.
— Очень хорошо. — Она скажет то, ради чего явилась сюда, без всяких предисловий. Доставив себе удовольствие шокировать его. — Видишь ли, я хочу, чтобы ты на мне женился.
Глава 2
Граф Эшенден вынул из кармана шелковый носовой платок, снял очки и принялся протирать линзы.
Он всегда так делал, когда старался выиграть время, чтобы взвесить свой ответ. Джорджиане удалось поразить его настолько, что он лишился дара речи. Он, Эдмунд Фонтеней. Человек, у которого всегда наготове умное замечание.
— Я, конечно, польщен твоим предложением, — проговорил он наконец, водружая очки обрат но на нос, — но, должен заметить, все же чуточку удивлен. Не соизволишь ли объяснить, с чего это тебе внезапно захотелось стать… — он выдержал паузу, и его обращенный на нее взгляд сделался холоднее обычного, — графиней Эшенден?
Джорджиана резко вскинула руку.
— Мне вовсе не хочется становиться графиней Эшенден. Все совсем не так!
— Разве нет? — Он вздернул бровь, точно сомневаясь в сказанном ею, но все же любезно предоставил ей шанс высказаться.
— Конечно нет. Я отлично понимаю, что меньше кого бы то ни было гожусь на эту роль.
По крайней мере, именно так сказала бы его мать. И ее собственная мачеха постоянно твердит то же самое. Что бесполезно пытаться поймать его в свои сети — даже будь она из тех девушек, кто может позволить себе подобное поведение, — поскольку следующая графиня Эшенден будет иметь вес не только в графстве, но и во всей стране, а Джорджиана ничему подобному не обучена. Не говоря уже о неподходящем характере.
— Вообще-то, было бы куда лучше, будь ты не графом, а просто… моим соседом. — К несчастью, он именно граф. А вот соседом уже несколько лет как не был, поскольку приезжал в Бартлшэм очень и очень редко, проводя время в Лондоне со своими новыми образованными друзьями. Настоящие соседи Джорджианы гадали, не будет ли новый граф, подобно его отцу, появляться в своем родовом гнезде для того лишь, чтобы воротить от него нос. — Эх, что толку сожалеть? Мне следовало бы догадаться, что я попусту потрачу время.
— Следовало бы, — согласился Эдмунд.
— Ну, не все же такие умные, как ты, — парировала она. — Некоторые по-прежнему совершают глупости, надеясь, что их не оставят в беде. Можешь также добавить, что некоторых жизнь ничему не учит.
— Некоторые, — проговорил он, медленно приближаясь к Джорджиане, — с куда большей охотой помогли бы… попавшему в затруднительное положение соседу, если бы тот соблаговолил четко объяснить ситуацию, не разбрасываясь эмоциональными обвинениями направо и налево. Если, например, ты не заинтересована сделаться графиней, почему попросила меня жениться на тебе?
Так близко он не стоял к ней с тех пор, как они были детьми, и Джорджиана отчетливо различала синие крапинки на его радужках, отчего глаза уже не казались выточенными из кусочков льда. Она могла поклясться, что видит в них скрытый интерес, а не холодное равнодушие, даже ощущает исходящее от его тела тепло.
У нее возникло совершенно неуместное желание протянуть руку и, хлопнув его по плечу, как при игре в салки, броситься бежать под укрытие деревьев. Вот только, разумеется, он не станет ее догонять, а лишь озадаченно нахмурится или наморщит свой аристократический нос в ответ на такую нелепую выходку и укоризненно покачает головой. Так обычно отец поступал всякий раз, как Джорджиана совершала неподобающий леди поступок — по мнению мачехи.
Тут Лев зевнул, заставив ее обратить на себя внимание. Она опустила глаза, отгоняя навязчивое желание вернуться в те беззаботные деньки, когда они с Эдмундом были товарищами по играм. На мгновение ей даже показалось, что он посмотрел на нее так, как раньше, когда она была ему небезразлична.
Но болезненная правда заключалась в том, что ему никогда не было до нее дела. Никому никогда не было до нее дела.
Похоже, однако, что ей все же удалось разжечь его любопытство.
Она украдкой бросила на него взгляд из-под полуопущенных ресниц. Он внимательно рассматривал ее, склонив голову набок, как обычно поступал, столкнувшись с некой трудностью. Сердце ее забилось быстрее. Она задумалась, стоит ли подробно объяснить Эдмунду, зачем сделала свое вопиющее предложение.
— Послушай, тебе, конечно, известно, что мой отец умер прошлым летом… — начала она.