– Если бы стали отказывать мне в сексе, чтобы получить поблажки по работе, я бы сделал все возможное, чтобы вы передумали. Я бы постарался соблазнить вас и тут бы уже использовал все средства.
Тяжело дыша, они смотрели друг на друга. В голове у Беллы возникали жаркие, волнующие сцены. Оба немного подвинулись друг к другу. Затем отпрянули.
– Об этом бессмысленно спорить, – выдавила Белла.
– Тогда перестаньте говорить такие вещи – если бы мы спали вместе. Черт! Это…
– Вы правы, – прервала она его, не желая слушать продолжение. – Берите кофе, – сказала она и пододвинула ему чашку.
– Спасибо.
Оба стояли не шелохнувшись.
– А почему вы девственница?
В его голосе слышалось расстройство, и она закрыла глаза.
– Извините, – пробормотал он спустя мгновение.
Белла обхватила чашку обеими руками.
– Я не думаю, что у вас не было возможности, – добавил Доминик.
Она рассмеялась над его ироничным тоном.
– Нет, Марко не запирал меня в монастыре или башне из слоновой кости.
В голубых глазах Доминика заиграли искорки.
– Я подозреваю, он знает, что эффект бы получился противоположным.
Белла снова засмеялась, потому что он был недалек от истины.
– В отличие от вас, Доминик, – наконец произнесла она, – у меня были самые лучшие примеры для подражания в любви и браке. Мои родители очень любили друг друга. Они обожали друг друга. – Она посмотрела на него и увидела, как в его глазах отражаются ночные огоньки с улицы. – Это было… здорово. И я всегда знала, что тоже хочу таких отношений.
– Вам сколько – двадцать пять? – Она кивнула, и он продолжал: – Вы хотите сказать, что за двадцать пять лет никогда не были влюблены?
– Никогда. – Он удивленно заморгал, и она подняла подбородок. – А вы?
– Я тоже нет, но я никогда и не верил в любовь.
– Ох, Доминик. – Белла печально покачала головой. – Если бы я не верила в любовь, моя жизнь была бы тосклива и беспросветна.
Он дернулся. Она отпила кофе.
– Я не говорю, что вы не правы. Просто… это не мое.
– Я это всегда понимал, Белла.
Но голос его звучал жестко, и ей снова пришлось нервно сглотнуть комок в горле.
– Перед ее смертью я много времени провела с мамой. Поскольку мы знали, что она умрет, мы могли сказать друг другу такое, что, вероятно, не смогли бы при других обстоятельствах. Ее потеря была для меня ужасна, но у меня осталась замечательная память о ней.
– Мама попросила вас пообещать, чтобы вы хранили невинность до замужества?
Она изумленно уставилась на него, а затем расхохоталась:
– Вы, видимо, полагаете, что мои родители из Средних веков. Я думаю, результат был бы такой же, как и в башне из слоновой кости, нет? Мы говорили с ней и о сексе. Она хотела, чтобы я не допускала нежелательной беременности. Просила помнить про безопасный секс, и все.
– Тогда почему? – всплеснул он руками.
Мгновение она молчала, затем произнесла:
– Однажды мы предавались воспоминаниям, и она сказала, как счастливы они с папой. Вы знаете, что они познакомились в Ньюкасле?
Он отрицательно покачал головой.
– Поэтому папа и хотел открыть первый отель здесь. Мама работала здесь медсестрой. А он приехал по делам. Она едва не сбила его велосипедом.
– Без сомнения, ее медицинские навыки пригодились.
– Папа всегда повторял, что полюбил ее с первого взгляда. – Белла улыбнулась. – А мама говорила, что это ерунда и он просто сильно ударился головой.
Он рассмеялся:
– Мне она нравится.
Белле стало интересно, что бы мама сказала о Доминике. Он ей, вероятно, тоже понравился бы.
Она заставила себя продолжить:
– Мама говорила, что папа был ее единственный мужчина. И лицо ее при этих словах было…
– Каким?
Доминик подался вперед с напряженно-заинтригованным видом.
– Лицо было таким счастливым. И благодарным. – Она не могла более точно описать его. – Может, это и корявое описание, но вот так.
Он наморщил лоб:
– И?..
– И я тогда поняла.
– Что?
– Что хочу того же. Хочу настоящей и вечной любви, как у моих родителей. И я готова ждать ее. Я считаю, что иногда не стоит торопиться. Я не буду тратить время на пустые интрижки. Мне не интересна череда ни к чему не ведущих встреч.
Он в изумлении открыл рот.
– Откуда вы узнаете, что они ни к чему не ведут, если не попробуете?
– Если мужчина не готов ждать меня, значит, он просто не заслуживает моего внимания.
– Это правда, но ведь надо поцеловать много лягушек, прежде чем встретишь своего принца.
– Поцеловать, не переспать. – Она скрестила руки и нахмурилась. – Кроме того, любовь не требует постоянных тренировок.
– А что, если вы выйдете замуж и обнаружите, что секс отвратителен?
Она закатила глаза:
– Надеюсь, вам не надо объяснять, что брак – это не только секс.
– Секс важен.
– Хорошо. Если предположить, что мы займемся любовью, – вы сомневаетесь, что это будет приятное занятие?
– Не сомневаюсь, – промычал он.
– Тогда я надеюсь, что будет то же самое, когда я встречу своего принца.
– А пока будете упускать…
– Что? – резко спросила она. – Что именно вы получаете от ваших бесконечных встреч?
– Удовольствие, – резко парировал он.
– А как насчет неловкости? Смутного чувства разочарования? Вины? Может, вы ничего такого и не чувствуете, но я бы почувствовала. Удовольствие, ха! – Белла взмахнула рукой. – Я получаю удовольствие от хорошего красного вина, торта с шоколадной глазурью, от горячей ванны с душистой пеной, и все это не заставляет меня испытывать неловкость, разочарование или чувство вины.
Она слегка лукавила: ей иногда бывало немного стыдно, если она слишком налегала на торт с шоколадной глазурью.
– Кроме того, – внезапно перешла она в нападение, – вы знаете, женщина может сама доставить себе удовольствие.
Доминик обомлел. Щеки Беллы пылали. Она не могла поверить, что сказала это вслух. Ей стыдно было смотреть ему в глаза. Только прятать глаза будет еще хуже.
– Вы обещали, что не будете хмыкать, – наконец выдавила она.
Он поднял руки, как бы сдаваясь:
– Я не хмыкаю. Но, Белла, вам не кажется, что вы поднимаете отношения ваших родителей на нереальную высоту?
– Высоту, да, – признала она. – Но не нереальную.
Он скрестил руки и неожиданно прищурился:
– А вы не используете свою девственность как своего рода оружие, как щит?
– Щит?
– Чтобы не подпускать к себе мужчину.
– Конечно нет! Зачем это?
– У нас у всех есть свои секреты, Белла, комплексы. Когда любишь, то делишься ими, открываешься.
У нее пересохло во рту.
– Конечно, это просто признак незрелости, – добавил Доминик.
Она вскинула голову:
– Какая мужская точка зрения! Заниматься сексом не значит быть взрослым.
– Взрослость подразумевает умение отличать хорошее от плохого. Быть взрослым означает знать себе цену. Вы хотите порадовать папу, Белла, но какой ценой для своей личности? Кроме того, быть взрослым – значит уметь отличать реальность от фантазий. Мне кажется, вы не очень хорошо представляете себе реальность.
– Что? – Она в недоумении посмотрела на Доминика и вдруг разгадала его игру. Теперь уже она скрестила руки на груди. – Вы просто пытаетесь перевести стрелки. Вы правы, секс важен. По крайней мере, он должен значить что-то. Поэтому такие мужчины, как вы, бегут от таких девственниц, как я. У нас слишком много ожиданий, розовых грез… Поэтому вы и не проводите больше недели с одной женщиной. Вы хотите, чтобы секс ничего не значил. Только, убегая от правды, ее не изменишь, не так ли?
Они долго смотрели друг на друга. Наконец Доминик пожал плечами:
– Давайте остановимся на том, что у нас разное мнение.
Она неожиданно погрустнела.
– Боже, Доминик, неужели вам не надоело?
Он ничего не ответил. По его лицу ничего нельзя было понять. Она покачала головой.
– Мы как день и ночь, – пробормотала она. – Такие разные.
– День и ночь, – согласился он.
– Интересно, мы оба относимся к одному виду?
Он рассмеялся. Белла вдруг вскочила:
– Торт с шоколадной глазурью?
– Отличная идея.
Доминик мысленно выругался, когда услышал, как поворачивается ключ в замочной скважине. Проклятие! Он собирался уйти еще задолго до того, как Белла вернется. Он выключил ноутбук и засунул его в чехол.
Он привык работать допоздна и перекусывать у себя в кабинете. Он всегда приходил в номер, когда Белла уже спала.
Он ненавидел эти чертовы апартаменты. Прошло три недели, а его по-прежнему раздражали херувимчики, диваны и позолоченная мебель.
Доминик сжал кулаки. Три недели ему приходилось подавлять в себе искушение.
Он обернулся, когда она вошла в комнату. Увидев Доминика, Белла остановилась как вкопанная.
– Привет! – Она пыталась улыбаться, но он не увидел ее улыбки. Она положила сумочку и портфель на журнальный столик. – Как дела?
Он попытался ответить так же непринужденно:
– Привет! Хорошо. А как ваши дела?
– Хорошо. Мы с Луиджи только что переговорили с поставщиками скатертей и мебели, которые декорируют столовый зал. – Она потерла руки. – Я рада, что вас застала. Мне надо кое-что обсудить с вами.
– Что?
– Я… – Она посмотрела вокруг и нахмурилась. – А где Минки? Обычно она сразу начинает мяукать, как только завидит меня.
– Может, она замышляет какую-то месть за то, что провела взаперти целый день.
Белла заглянула под журнальный столик и за телевизор. Она указала на обеденный стол:
– Она не там?
Он посмотрел под стол:
– Нет.
– И на стуле не прячется?
Он проверил:
– Не-а.
– Секунду…
Доминик начал копаться в своей папке, изображая сильную занятость, но при этом следил за каждым движением Беллы. Она тщательно обследовала гостиную и кухню. Он слышал ее негромкие шаги, когда она шла по коридору к ванной. Эта была последняя неосмотренная комната.