– Ну, так пусть приходят, – сказал Аскольд.
– Хазарские полководцы не только приведут свои рати, но и призовут нас, своих рабов, встать в ряды их воинства. И тогда мы станем врагами. На одного вашего воина придётся сотня врагов! Вы все падёте, и ваши головы насадят на пики, а тела бросят на съедение псам! Моё сердце содрогается только от мысли об этом! У вас времени не больше десяти дней! Думаю, хазары пожалуют до того, как опадут последние листья.
– То есть в город вы нас не пустите? – наконец спросил Дир. Он аж рассмеялся, увидев, как вновь поморщилась Лыбедь, делая вид, что пытается понять, о чём говорит варяг.
– Мы рады оказать вам помощь, – повторила девушка, словно так и не расслышала варягов.
– Тогда завтра утром я со своими людьми буду пировать в Киеве, а тебя я утоплю в той реке, в честь которой тебя назвали, – произнёс Аскольд, – а головы твоих братьев я пошлю хазарам, чтобы они спросили с них.
– Норманн, – изменившись в лице, с которого тут же исчезла приветливая улыбка, произнесла Лыбедь, – тебе никогда не взять Самватас! Я не сказала тебе, что всего в дне пути верхом от того лагеря, что вы разграбили, находится воинский лагерь хазар! Вы уже мертвы, а дерзко угрожаете смертью другим! Хазары придут сюда на следующий день, а вы вместо того, чтобы послушать своих настоящих друзей, ищете ссоры и с нами! О, вы и вправду настоящие дикари!
– Иди, Лыбедь, домой и скажи братьям, что если до рассвета они не откроют ворота и не сдадут город, то я возьму его, – произнёс Дир.
Лыбедь повернулась и зашагала в сторону своего города. Варяги не препятствовали ей уйти, и когда ворота за ней затворились, все рассмеялись ей вслед.
– Она пыталась притвориться, что она наш друг и что её сердце скорбит о нашей преждевременной кончине! – со смехом сказал Аскольд. – Они и вправду считают нас глупцами, если думают, что мы верим каждому их слову.
– Ну чего, брат, настало время взять Киев на щит.
– А до утра, думаешь, не ждать?
– Нет, конечно, пусть думают, что мы тут развлекаемся. А мы ударим по тому месту, где укрепления подзавалились.
Когда Лыбедь вошла в город, её прямо у ворот встретили братья.
– Братья, готовьтесь к штурму! Норманны ударят сейчас, в ночи! Они пытались схитрить и сказать, что дают нам время на раздумье, но по тому, как горели их глаза, я поняла, что времени у нас нет. Они вовсе не глупы!
Кий посмотрел на сестру и на своих братьев, а после на воинов.
– Может, это и хорошо, что варяги вступят с нами в борьбу, так как в этом случае хазары только уверятся в нашей верности. Щек, подготовь конницу, ударишь по норманнам, едва те достигнут стен. Хорив, ты с пехотой встретишь варягов на стенах.
Щек и Хорив кивнули головами и поспешили занять свои места. В полумгле Хорив видел, как варяги приближаются к городу, при этом ни лестниц, ни других приспособлений у них не было. «Как они собираются взять нас на щит? – подумал он и усмехнулся. – Они никогда не сталкивались с настоящими укреплениями, поэтому думают перелезть через стены с помощью товарищей».
– Óдин! – раздался дружный возглас прямо в том месте, где стены были не в самом лучшем состоянии, а наступающие варяги вместо того, чтобы полезть на стены, построившись прямо перед ними, стали наносить удары топорами по щитам.
Хорив был удивлён, как он так прозевал отряд варягов, который, по всей видимости, обрушился на город с другой стороны, но сильно не испугался, ведь у него там стояла почти сотня воинов, а значит, даже если им и вправду удалось преодолеть стену, то они обречены. Но чтобы не рисковать, Хорив спустился со стен, вскочил на коня и поспешил к тому месту, где стена нуждалась в ремонте.
Ужас охватил его, когда он увидел бегущих навстречу ему людей. Это были те воины, которых он оставил для защиты того участка стены.
– Поляне! Остановитесь! Стойте и сражайтесь! – закричал Хорив, но те бежали, не слушая его.
С коня Хорив увидел, как, сомкнув щиты, медленно двигаются варяги. Как они тут оказались, подумал Хорив и, надеясь, что его храбрость остановит бегущих воинов, он пустил коня прямо на врагов. В глубине души он верил, что если его конь проломит стену щитов, то тогда его люди вступят в бой.
Хорив ошибся, думая, что варяги никогда не сталкивались с конницей. Вместо того чтобы разбежаться или хотя бы постараться выдержать удар коня щитами и повалиться от него, кто-то выставил перед собой копья, которых всадник не заметил в полумгле, но которые пробили его животное. Слетев с коня, Хорив обнажил меч и бросился на стену щитов, но тут же был сражён несколькими ударами. Поляне так и не остановились и бежали дальше в город, а варяги неспешно шагали по улице, словно они тут прогуливаются.
Щек постарался исправить положение, обрушившись со своей конницей на тех варягов, что стояли перед стенами, но и там поляне потерпели неудачу. Варяги быстро построились в кольцо и ощетинились копьями. Хотя сначала казалось, что конники сметут своих врагов, но этого не случилось. Потеряв множество людей, Щек отвёл своих людей в город. Велико же было его удивление, когда дорогу в город ему преградили всё те же варяги.
Те норманны, что стояли у стен, перешли в наступление и принялись методично истреблять его воинов. Щек понял, что это конец. Он не знал, много ли воинов потеряли варяги, но видел, как один за другим падают его всадники. Это было просто немыслимо, так как норманны безжалостно разили коней. Славяне никогда себе такое не позволяли, а вот варягам, по всей видимости, были безразличны эти звери.
Зажатые с двух сторон конники Щека так и не могли пробиться сквозь стену щитов и копий, которой их встретили варяги, захватившие город. О том, куда делась вся пехота, Щек уже и не задумывался.
– Я сдаюсь в плен! – прокричал Щек, но, видно, норманны не услышали его. Его коня пробило копьё, и когда обезумевшее животное встало на дыбы и повалилось на землю, то Щек оказался придавлен им. В этот же момент сильный удар копыта заставил его потерять сознание.
Лыбедь и Кий вместе стояли у реки, в честь которой когда-то назвали девушку. Кий знал, что город пал, но до сих пор не верил, что такое возможно. Двое его братьев, по всей видимости, погибли, а эти посланные Чернобогом норманны уже идут к нему.
Лыбедь достала кинжал и с силой пронзила себя им, а после бросилась в реку. Кий посмотрел на сестру и хотел, наверное, сделать так же, но после передумал. Перед ним появились варяги, которые улыбались, глядя на него.
Аскольд и Дир подошли к нему. Кий уже не казался им каким-то могучим и властным. Он трясся от страха и не мог произнести ни звука. Аскольд расхохотался, и его смех поддержали все варяги.
– Твоя сестра намного храбрее тебя, Кий, – сказал Аскольд, ещё больше рассмеявшись, когда правитель города разжал свою безвольную руку и из неё выпал кинжал.
Аскольд, дурачась, подобрал кинжал и протянул его Кию.
– Ну так ты будешь предавать свою жизнь богам? – спросил он у Кия. Тот бросился на колени.
– Пощади меня!
Аскольд под смех всех варягов скривил лоб, словно не понимая слов Кия.
– Повтори, что ты хочешь, мне плохо понятны слова!
– Смилостивись надо мной! Пощади меня! Я с самого начала хотел быть тебе другом, но мои сестра и братья настраивали меня против вас! Пощади меня!
– Други, – обратился Аскольд к своей дружине и к брату, – этот человек просит меня о пощаде, так как он ни в чём не виновен! Что мне делать?
Варяги дружно рассмеялись.
– Ну, раз он хочет жить, то пусть живёт! Пусть только будет полезным!
– А что ты умеешь, Кий? – спросил Аскольд у бывшего правителя, который рыдал, словно ребёнок.
– Я умею скакать на коне!
– Но у меня нет коня, о великий Кий! У меня есть только лодки! Я решил, что ты будешь плавать с одного берега на другой и перевозить людей! Ты согласен, Кий? Ты в любой момент сможешь уйти из жизни, и поэтому я оставлю тебе кинжал, но прикую тебя к лодке, чтобы ты не сбежал! Это достойная работа для тебя? Если ты будешь хорошим перевозчиком, то ты будешь сыт, а если будешь таким же, каким был правителем, то сдохнешь от голода!
Кий закивал головой, давая понять, что он согласен, а все варяги вновь разразились смехом.
Глава 5
Вести о том, что неведомые мореплаватели захватили Самватас и победили Кия и его братьев, разнеслась среди родов полян, вожди которых поспешили к неведомым не то захватчикам, не то освободителям. К тому же во многие роды вернулись освобождённые из рабства люди, которые рассказали о том, что на самом деле прошлые властители Самватаса отправляли их вовсе не на ратную службу, а продавали в рабство.
Между тем Аскольд и Дир вместе со своими людьми ждали, когда к Самватасу подступит армия непобедимых хазар, готовясь отстоять это место с оружием в руках или пасть в сражении.
Когда перед братьями предстали родовые вожди, то они несколько удивились, не понимая, чего хотят эти люди, которые, как им казалось, должны ненавидеть их.
– Славные воины, – обратился к ним один из славянских вождей, уже старый годами, но, видно, с острым умом, – мы рады тому, что вы освободили наших родичей и свергли проклятых родопредателей, которые, чтобы сохранять свою власть, пошли на торговлю людьми. Но как мы можем наслаждаться свободой, которую вновь обрели, если знаем, что хазары и их великий вождь Каган вот-вот пошлёт свои рати, чтобы опять поработить нас?
Аскольд и Дир слушали родового вождя молча. Они видели тревогу на его лице и не знали, как к ней отнестись. Кто стоит перед ними, трусливый землепашец, которых они видели целые сёла во Франкии или Алемании, или всё же могучий вождь, сердце которого разрывается из-за страданий народа?
– Наши мужи готовы взять свои топоры и копья и сесть на своих коней, чтобы выйти против хазарской рати, но кто поведёт нас? Среди нас много славных вождей, но не многие обучены биться, как ваши воины. Но если хазары увидят наше единое воинство, то и их уверенность в своей победе может пошатнуться.