— А как ты читаешь мои мысли?
— Я не читаю твои мысли, Отто.
— Сейчас, нет. Но там, на болоте, ты же не знал наречий Эль-Араб, ты просто понял, о чём я говорил. И когда я тонул, ты не мог меня слышать, и о том, что я учился на водолаза-спасателя, я тебе не говорил…
— Это неизвестные большинству людей чувства. Но они пробуждаются у копий, чьё сознание очень близко к оригиналу. Это и есть премия. Мы как-то коснулись этой темы. У всех по-разному. Чаще телепатия, а у меня, вдобавок, клонирование и регенерация. Одним только усилием воли. Классно? А ещё я вижу будущее…
— А-а, вот оно что! И как там, в будущем?
— Не разобрать, очень смутно. Это уже твой дар, Отто, дар большого перекрёстка. Ты даёшь миру альтернативу. Я это почувствовал сразу, как только ты пробудился. Одно только твоё присутствие уравнивает вероятности невозможных и запланированных событий. Очень интересное свойство. Это одна из причин, почему я предлагал тебе пост императора. И что бы дальше не произошло, моё предложение остаётся в силе. Это не банальная прослушка чужих мыслей…
— Ты так говоришь, будто вокруг тебя одни телепаты, от которых ни спрятаться, ни скрыться.
— Представь себе. Кстати, один из телепатов у тебя на борту.
— И кто же это?
— Ты предлагаешь мне решать твои проблемы? — он коротко рассмеялся. — Давай лучше обсудим, чего ты хочешь?
— Я хочу подороже продать свою жизнь. nbsp; — Удивил! Все только этим и занимаются.
— Как это?
— Очень просто. С рождением получают кредит — жизнь. Потом или разменивают её по мелочам, или, однажды, всё-таки подворачивается удачная сделка и удаётся вернуть ссуду.
— Да ты философ!
— Во всяком случае, не убийца.
— А тот миллиард?
— Это не убийство.
— А что же это?
— Вынужденная жертва. Придёт время, и ты убедишься в этом. Мне очень жаль, что ты не нашёл в себе веры…
— Ладно, хватит болтать, мне некогда, — ну, вот, опять "понесло". Так мило беседовали, и на тебе! Или это упоминание о вере меня взбесило? — Отпирай ворота, или я тебе сейчас так коллектор разнесу, что тысячу лет восстанавливать створ будешь…
— На тот свет торопишься?
— Точно. Там меня уже заждались! — и вдруг я заревел так, что даже солдатики потеряли свою невозмутимость и вздрогнули: — Ты будешь отпирать ворота, или нет?
— Да буду, буду… — да что же это, в самом деле: у него угоняют машину, а он спит?
— Заводи керосинку, сучья дочь, — ору насмерть перепуганной Маше.
Та немедленно взлетает вверх по лестнице, чувствую, как пол под ногами вибрирует.
— Эй, что ты там делаешь? — волнуется Василий.
— Готовь надувные лодки, приятель, сейчас мы тебе Венецию устроим.
— Я же сказал, открываю!
Жестом отправляю Первого с этим сообщением наверх, к Маше. Мне нравится экипаж. Все верят в мою готовность взорвать челнок, но никто и не думает перечить…
— Мне всё равно. Успеешь открыть — твоё счастье, не успеешь — моё. Надоело. Что-то я здесь подзадержался.
Катерина и Лиля поднялись наверх. Тут же спустился вниз Первый. Он застегивает на мне ремни, косится на уже успевшего пристегнуться Седьмого, садится рядом и возится со своей сбруей…
Пол под ногами слегка подрагивает, нас переворачивает, я судорожно хватаюсь за подлокотники. Но ремни держат крепко. Я смотрю на Первого. Тот поднимает большой палец правой руки: "всё в порядке".
— А ведь ты попался, супермен, — говорит Василий.
— Это почему же?
После нескольких секунд ускорения, пол выровнялся. Мы заняли нормальное положение.
— Ты забыл, что я могу включить автопилот, и МОЙ челнок вернётся назад. Только теперь я посажу тебя на острове. Вот и взрывайся на здоровье. Ты можешь подождать, пока я приготовлю аппаратуру? Хочу записать самое дорогое самоубийство в истории человечества. На память.
— Почему это самое дорогое? — и в самом деле интересно.
— Челнок вещь вообще бесценная. Таких в Солнечной Системе всего-то и было шестнадцать штук, пока обиженный на судьбу Отто Пельтц окончательно не взбеленился. Да ещё мой подарок, не забыл?
— Нет, не забыл, — говорю, и поворачиваю голову к Первому: — Расстояние от Базы, скорость?
Отвечает Катерина:
— Пятьдесят четыре километра, направление зюйд-зюйд-вест, скорость восемьсот двадцать километров в час.
Звук идёт откуда-то из подголовника. Где находится микрофон, спрашивать не хочется.
— Всё в порядке?
— Да, Отто, теперь всё в порядке.
— Что это ты с автопилотом сделал, Отто? Я не могу к тебе подключиться…
Я не отвечаю. У меня сейчас более важное дело, чем разговаривать с несостоявшимся мессией.
Достаю из вещмешка телефон, включаю и смотрю на индикатор связи. Горят все четыре квадратика, аккумулятор заряжен, спутник висит на своём месте над горизонтом. Набираю три буквы "А", решётка, "315", решётка и посылаю вызов. На миниатюрном экране человечки сменяются бегущей строкой: "До взрыва осталось четыре минуты пятьдесят пять секунд. Клавишей "отмена вызова" предусмотрен отбой детонации. До взрыва осталось четыре минуты сорок секунд. Клавишей "отмена вызова" предусмотрен…"
Откидываюсь в кресле и закрываю глаза. "Хороший набор, легко запоминается. Особенно цифры — три часа пятнадцать минут. Утро, вычеркнувшее из жизни тридцать миллионов. Эти два месяца душу вынули, это точно!" Не открывая глаз, зову:
— Василий?
— Что-то надумал?
— Нет, взорвал.
Он неопределённо хмыкает и ничего не говорит.
— Я только что по телефону запустил программу детонации атомной бомбы. — Открываю глаза и смотрю на дисплей телефона. — Осталось четыре минуты…
— Отто, — заговорил Василий, я не слышу в его голосе беспокойства, только удивление: — Что за бред! Что за детонация? При чём тут телефон?
— Ядрёные лимонки, что лежат у тебя на складе, помнишь?
— Нет.
— Вспомни, ты ещё говорил, что консервированных лимонов не бывает, и отказывался от них.
— Припоминаю.
— Так вот, это не лимонки. Это ядерные гранаты, и я только что запустил по телефону программу детонатора.
— Ты не ошибся? — наконец-то слышу в его голосе неподдельный интерес.
Надо отдать ему должное. Этот человек мужественно встречал свой конец.
— Сейчас проверим. Правда, мы уже далеко, а мощность у гранат небольшая. Наверное, мы ничего не увидим.
— Зато у нас здорово шарахнет!
— У тебя есть время попытаться спастись.
— Как скажешь!
— Иначе ты даже ничего не почувствуешь!
— Ты дурак, Отто.
— Да ладно тебе. Что уж сейчас ссориться.
— Ты ничего не понял. Пришёл, увидел и взорвал. Герой!
— Расклад… всё это время нами управляли события, я лишь пытался поспевать за ними. Ты извини, так уж получилось…
Трубка молчала.
— Эй, товарищ бог, словечко для истории?..
Он не отзывался.
"Шеф, царствие ему небесное, был выдающимся человеком, — я чувствовал непонятное раскаяние. — Вот у кого надо было учиться организации и планированию. Подумать только, я взорвал атомную мину, заложенную пятьдесят лет назад. Всё это время программа с нечеловеческим терпением ждала моего звонка, до сих пор работает телефонный номер… ну, да, он так и сказал: "Оплачено на сто лет вперёд". И если бы я тогда хоть немного подумал, вместо того, чтобы заниматься водными видами спорта у разбитого вертолёта, то эта история даже не началась…"
На мгновение мне стало нехорошо. Если бы я привёл в действие детонатор сразу, как нашёл телефон, то ничего бы не было: ни Катерины, ни красивых девушек-пилотов, ни этих молчаливых парней, точных копий меня самого. Не было бы бриллиантов, челнока, а сам я к этому времени, давно бы уже сгнил в тюрьме…
Нас тряхнуло. "Что такое?" Желудок, сорвавшись с привязи, бодро замаршировал вверх по пищеводу. Челнок развернуло, бросило на бок. Теперь я висел на ремнях вниз головой. Я скосил глаза на своих двойников. Глаза круглые, лица бледные, но держатся… по всему видно, размышляют, что там у нас в пилотской происходит. Прекрасно! Теперь я смогу сэкономить на зеркале…
— Командир, мы потеряли управление! — голос Маши.
"Я уже научился их отличать по голосам!"
— Не трудно догадаться…
— Прекратилась подача энергии, — это Лиля.
— Почему молчит Катерина?
— Я… занята… — отвечает Катерина.
— Она пытается планировать… — отвечает Маша, но не успевает договорить.
Нас опять трясёт. И вдруг всё кончилось.
Пол и стены заняли свои места. Только ровный гул под ногами напоминает о движении.
— Включился автопилот! — голос Катерины.
— Какой автопилот? Всё, нет больше Базы, мы победили!
— Это не База, — опять Лиля. — Энергия идёт из другого источника. Мы к этому не готовы.
— И куда же мы теперь летим?
— Будет лучше, если ты поднимешься и посмотришь сам.
Первый уже успел встать с кресла и освободить меня от ремней. Я поднялся по винтовой лестнице, но в зал пилотов не зашёл: замер последней ступеньке. На фоне тёмно-фиолетового звёздного неба серебрился сталью изрытый оспами кратеров серп Луны…
Y
— Отто?
— Ха! Рад тебя слышать.
— Взаимно.
— Тесновато, наверное, у вас?
— Ты не представляешь, ЧТО тут у нас делается!
— Когда вас ждать?
После минутной паузы Василий ответил:
— Одному автопилоту известно…
Отто сидел в кресле пилота и понемногу привыкал к обстановке. Василий вышел на связь по бортовой сети, его трубка была брошена в одном из кресел в общем зале.
Катерина стояла за спиной. Отто чувствовал её тёплые руки на своих плечах, и море ему было по колено.
"Не высохло ещё, — пела душа. — Не высохло!"
— Почему он замолчал?
— Вошёл в тень Земли, — ответила Лиля. — Нет связи.
— Насколько они отстают?
Вместо ответа, Лиля прошелестела клавиатурой, и на огромном экране открылось окошко, на котором Отто увидел символическое изображение Луны, Земли, линии их орбит, и одинокую звёздочку между ними.