"Дальше" означало "вниз".
Им очень не хотелось перемен. Всё складывалось лучше некуда. Маша разыскала "свою" комнату. Отто поселился у неё. Любовь, так долго сдерживаемая ими и обстоятельствами, прорвалась наружу. Первые несколько суток они вообще не выходили из комнаты, даже чтобы поесть. У них, наконец, было всё, что нужно для жизни: укромный угол и огромная ванна горячей воды. Они принадлежали друг другу. Пережитый ужас и печаль потерь понемногу стали сглаживаться.
Здесь не было времени. Не было очевидной опасности, которую следовало бы остерегаться. Не было трудностей, которые следовало преодолевать.
Как-то после очередного любовного марафона и неудачной попытки открыть дверь шлюза, Отто задумался: "Может, это и есть рай? Все признаки налицо: я счастлив, моя жена тоже. Без труда добываем пищу, сухо, тепло и уютно. Кроме того, с учётом движения Луны, Земля у нас всегда под ногами. А уж более адского места, чем Земля, не придумаешь".
Они прошли в зал управления к центральному пульту, заняли свои места и некоторое время смотрели на помаргивающие непонятными символами индикаторы.
Отто протянул руку и в который уже раз включил карту-схему Лунного города. Вот они — челноки. Вот маркер. Вот загораются кнопки. Отто нажимает все три. Они не гаснут.
Взгляд скользит по периферии схемы. Вот ещё один синий мостик. Здесь стоит транспорт раза в три побольше челнока. Это крейсер. Рядом с ним пустой шлюз, сюда должен был причалить "Гнев Бога".
Отто наводит курсор на шлюз крейсера. Зажигается новая лампочка, Отто нажимает кнопку.
Никаких изменений…
— Вот здесь, — он провёл ладонью вдоль прямых красных артерий, уходящих от Лунной Базы вниз, вглубь Луны. — Это лифты. Здесь мы спустимся.
— Зачем?
— Посмотрим, что там.
Маша молчит, а Отто не может оторваться от карты. За этот месяц она стала частью его жизни. Во многом Лунная база копирует земную. Но есть и существенные отличия. Лифты, например. Это тебе не шестёрка спаренных шахт, несущих своих пассажиров к вершине небоскрёба. Это два десятка тоннелей, отвесно уходящих в бездну. Самый маленький может поместить человек десять, самый большой — двести, и, судя по креплениям, несколько тяжёлых танков. Все лифты "встречаются" в огромном зале, от которого до шлюзовых камер крейсеров рукой подать: сто пятьдесят метров прямого широкого коридора. Коридор тоже не нравится Отто: достаточно широк, чтобы рядом с танком, на безопасном от него расстоянии, маршировала в четыре колонны пехота… Нечего гадать, нужно спускаться!
Он вздыхает и нарушает затянувшееся молчание:
— Необходимо искать выход. Если не получилось проникнуть в челнок или в крейсер, значит, не там искали.
— Мы не смогли открыть дверь шлюза, откуда ты знаешь, что получится запустить лифт?
Он молчит. Он не знает, как это ей объяснить. Теперь она поворачивается к нему всем телом. В её глазах — ужас.
— Отто, не собираешься же ты туда спускаться…
— Вручную, — кивнул Отто. — Я проверял, до самих шахт добраться легко. Если не получится опустить вниз кабину, — полезу по фермам.
Маша долго рассматривает красные нити.
— Но здесь даже не показано, насколько далеко штольни уходят вниз. Лезть можно целую вечность.
— А что делать? — неожиданно для себя вспыхнул Отто. — Сидеть и ждать, когда придут хозяева Лунного города? Сказать им: "Извините, ребята, мы тут случайно, проездом. Сошли не на той остановке". Так, что ли?
— Нет, не так, — спокойно возразила Маша. — Мне показалось, что мы с тобой неплохо устроились. У меня есть ты, у тебя есть я. У нас есть крыша над головой, нам не угрожает ни голод, ни жажда. Я не понимаю, куда и зачем нам нужно торопиться. Возможно, ты не заметил, что жизнь наша уже налажена. Без всяких "блицкригов" и революций мы обеспечены интересной работой на тысячу лет вперёд. Чего стоит изучение одного только пульта, например.
— Что тут может быть интересного? — спросил Отто угрюмо и добавил. — Кроме того, что он не может открыть шлюз…
— Сейчас покажу, — обрадовалась Маша.
"Как студентка, — подумал он, — которой на экзамене попался билет с известными вопросами".
Она набрала команду, и перед ними развернулось трёхмерное изображение Земли. Разноцветные замысловатые маркеры покрывали густой сетью голубые океаны и зелёные с жёлтыми пятнами континенты.
— Я думаю, что это места, которые по каким-то причинам представляют для них особенный интерес, — сказала Маша.
— В таком случае, список их интересов достаточно широк, — заметил Отто. Потом, выдержав минутную паузу, неохотно признал: — Ещё бы догадаться, что всё это значит?
— Эти отметки-маркеры привязаны не только к географическим координатам, но и к временной шкале. Сейчас я включу временную развёртку…
Все маркеры пропали. Изображение Земли чуть повернулось, и Отто увидел единственную точку почти в центре Евразийского континента.
— Пятьдесят лет назад, — сказала Маша.
— Правильно, — откликнулся Отто. — Вот к этой точке и была отправлена ваша экспедиция.
"Выходит, Василий не соврал насчёт срока. Но старшей копии пять лет. Чем же он занимался всё это время?"
— А вот отметки, сделанные перед этим.
Число маркеров возросло. Египет, Боливия, остров Бахрейн, ещё несколько точек неподалеку от Тибета.
— Здесь отмечены места их посещений двенадцать тысяч лет назад. Тебе это ни о чём не говорит?
— Нет, — равнодушно сказал Отто. — Ни о чём.
— Ну, как же, пирамиды Гизе, обсерватория Тихуанако, Бахрейн — предполагаемое место зарождения цивилизации.
— Я где-то слышал, что пирамиды расположены в форме созвездия Ориона… — решил блеснуть эрудицией Отто.
— Теперь карта их посещений двадцать тысяч лет назад…
Маркеры сместились в Антарктиду. — Двадцать семь тысяч лет назад…
Очертания материков чуть изменились. Пять маркеров сидело на неизвестных Отто островах.
— Примерно раз в десять тысяч лет они приходят к нам с визитом. На той, первой картинке, с которой мы начали, нанесены географические точки, в которых они побывали на протяжении полутора миллионов лет…
— Миллионов?
— В том-то и дело. Они наблюдают за нами. Это величайшее научное открытие!
— …которое так и останется закрытым, если мы не выберемся отсюда.
Она выключила карту.
— Тебя всё это не вдохновляет…
— Нет.
— Ты твёрдо решил идти.
— Да.
Она закрыла лицо руками.
— Отто, ты же мечтал о счастье, о любви. Мечтал об океанской яхте или об острове. Вот же оно. Всё, что тебе было нужно. И даже лучше, — она опустила руки, её лицо было мокрым от слёз. — То, что ты получил, лучше твоих самых смелых фантазий. Ты убежал от людей не за сотню, и не за тысячу километров. За сотни тысяч! Впереди у тебя не праздное дожитие на песочке у тёплого океана, нет. Перед тобой загадки инопланетной цивилизации. Загадки ключевых моментов человеческой истории. Мы любим друг друга. И ты всё это бросаешь. Почему? Куда ты хочешь вернуться? Что ты будешь делать после того, как вернёшься? Зачем тебе возвращаться к людям, от которых ты мечтал уйти?
"А ведь она права, — подумал Отто. — Права в каждом пункте своих рассуждений. И тем не менее, я ухожу. — Он увидел, как Маша опять закрыла лицо руками. — По-видимому, моя проблема не может быть выражена словами. Она лежит где-то глубже, на уровне, где слова утрачивают значение, где здравый смысл уступает место интуиции. Я чувствую, что должен идти. Но объяснить "почему?", не могу. Более того, я осознаю, что поступаю нерасчётливо, неразумно, глупо. Поступаю вопреки своим представлениям о том, к чему мне следует стремиться. Это место — рай для меня. Рай, о котором я даже не мечтал…"
— Там, в челноке, Василий что-то кричал о двери, помнишь?
— Нет, Отто. Когда упала Лиля, я подумала, что схожу с ума. Ты ведь понимаешь, мы были не просто сёстрами…
— А что было дальше?
— Дверь открылась, и Катерина велела тебя вынести. Она сказала, что только проверит стояночные системы. Я могла бы догадаться, что она оставляет мне жизнь… и тебя. Она решила исполнить твой план.
"И ей это удалось, — подумал Отто. — Статистика не в мою пользу: из трёх Катерин две отдали за меня свои жизни. Из двух Пельтцев оба были готовы меня зарезать, лишь бы услужить своему хозяину. Конечно, выборка не совсем корректна. Пельтцев мне подсунули, но всё равно…"
— Ты помнишь, что-нибудь о своей прошлой жизни?
— Очень смутно, Отто, какие-то обрывки, и тебя в них нет.
— Ты была беременна, на третьем месяце…
— Да, я помню об этом.
— Где наш ребёнок, Маша?
— Я не знаю. После моего воскрешения ребёнка не было. Не было и месячных. Я стерильна.
— И ты ни о чём не спросила у своего "господа"?
Он сказал это резче, чем следовало. Ему стало неловко.
Ведь это была её беда в большей степени, чем его.
Но она не обиделась.
— Другие девушки спрашивали. Василий сказал, что в этом нет необходимости. Его колония пойдёт по другому пути развития.
"Надо же, он думал о путях развития, — устало подумал Отто. — Так что нет у меня ни внуков, ни правнуков… наверное, не заслужил…"
Он вздрогнул. Последняя мысль была чем-то новым в его понимании мира. "Потомство, как награда? Тогда, выходит, самая большая выслуга у китайцев. Впрочем, почему нет? Если смысл жизни в смирении и терпимости, а продолжение рода — награда, то получим непротиворечивую картину…"
— Когда ты думаешь идти?
— А зачем откладывать? — Отто был уже на ногах.
"Как можно словами объяснить это возбуждение, доходящее до экстаза? Когда мурашки по коже, кровь кипит, волосы дыбом? Вся жизнь в отказе от всего, что было достигнуто прежде! Феникс, вечно сжигающий себя, чтобы вечно возрождаться!"
Она смотрела на него, и в её глазах были любовь и слёзы.
— Отто, ты — самый несчастный человек на свете. Ты не просто не находишь себе места. Ты точно знаешь, что в этой жизни места для тебя нет. Никогда не было и никогда не будет. Вечный странник, забытый Богом и незамеченный людьми…