Обратный путь всегда короче и воспринимается несколько иначе. И не понять: то ли мир изменился, то ли ты.
Три всадника перегородили дорогу, лошадь к лошади, бритые черепа, за спиной карабины. Сергею на подъём, им на спуск. Нехотя, заглядывая в кабину, уступили. Несомненно, они кочевали здесь всегда, но раньше их не замечали: были, как все, — теперь, как басмачи из кинофильма.
Шлагбаум был опущен. Василия среди пограничников не оказалось. Старший, в звании лейтенанта, попросил выйти из кабины и предъявить документы, проверил их и заглянул в кузов.
— Где остальные, которые выезжали из зоны?
— Они уволились, вычеркните из списка.
— Можете следовать. Будьте наблюдательны, поглядывайте в сторону границы.
Река гремела, плясала и буйствовала, выгрызая на крутых изгибах куски податливого грунта.
Впереди у самого обрыва расположились двое мужичков.
— Привет, что поделываете?
— Здравствуй, коль не шутишь. Видишь снедаем. И дорогу мало-помалу сторожим, чтоб шофера не утопли — размыло, однако.
— Бичи, что ли? На сезонной?
— Есть помаленьку. Дорогу трактором чистим.
— И где же он?
— Трактор, что ли? А ты глянь вниз — увидишь.
Действительно, под обрывом на боку лежал трактор. Река, довольно урча, облизывала его правую гусеницу. Сергей и Кузьмич не могли понять, что произошло. Им объяснили:
— Да просто! Остановились мы перекусить. Ну, выпили, совсем чуток. Начали его заводить, а он упрямый, хоть убей, трещит зараза — и никак. Устали мы, сели передохнуть, ну, сам понимаешь, бутылочку до дна освободили, а он — тварь эдакая — возьми сам и заведись, да ещё поехал. Пока удивлялись, пока приподнялись, поздно стало — только и успели, что три шага сделать, а он уже в реку сползать начал — так на глазах и завалился. Жалко его… — Мужики посочувствовали: — А вы, ребята, видать, настырные, вам куда-то спешить надо, но будьте осторожней: оползень, да и берег подмывает, не дай-то бог, вслед за трактором ухнете.
Егор забурчал:
— Обратно, что ли, пилить задним ходом? Три километра до удобного разворота раком пятиться. А там подмоет? Извините! — Неуверенно спросил Сергея: — Прорвёмся? — И ещё больше пригорюнился: —А если за нами и впереди — в ловушке окажемся.
— Егор Кузьмич, — сказал с нажимом Сергей, — у нас выход один — вперёд, на риск, другого нет. Представь, Юра и Дима без еды, что им предпринять: нас ждать до последнего или навстречу идти километров тридцать?
— Ладно, была не была, бог не выдаст — свинья не съест, — вздохнул Кузьмич, — за две недели дорогу, глядишь, расчистят — обратно выберемся. Погнали, — закончил он бойким словом.
Осыпающиеся сланцы хрустнули под колёсами, как стекло. Река с наслаждением перемалывала выступающие из обрыва «косточки».
Сергей тронул шофёра за локоть:
— Остановимся?
Егор вышел, приблизился к краю, потопал ногой — хорошо бы обвалился и ехать не надо, посмотрел вправо на склон, влево на воду… Протяжно вздохнул. Перекрестился. Вернулся в кабину. Понизил давление в шинах, распластав их как можно шире, и тронулся с места. Вначале медленно, потом быстрее, а на средине опасного участка газанул так, словно вбил кол в сатану.
Пронесло!
КамАЗ влетел в открывшееся пространство. Кузьмич давил на газ, клаксон и голосовые связки. Сергей сдержанно улыбался.
Далеко впереди обозначились две ставшие чрезвычайно близкими фигуры. Юра и Дима махали и вращали руками, прыгали, свистели и кричали: «Ур-р-а-а-а», оглашая долину воплями радости.
Они вскочили на подножки, вцепились в открытые окна — команда неслась в распахнувшиеся ворота удачи.
А в лагере такая чистота, какой порядок! А на плите томится-дожидается обед, на сковороде накрыты полотенцем пышки, выпеченные из остатков чудом сохранившейся муки.
— Как догадались о времени приезда?
— Это не догадки — уверенность и расчёт.
В ознаменование приезда взлетели красная и белая ракета.
Ночь. На столе горят две свечи. Да больше и не требуется. Они трещат, чадят, напоминая, что за ними необходим уход, а о них забыли. Лица сжаты в круг.
— Друзья, товарищи, ребята, — Сергей заговорил негромко, с каждым слогом понижая голос: — Я вам верю. — Из тайного кармана достал пробирку, и всё, что было в ней, рассыпал по белому листу бумаги — матово блеснули изогнутые, скрученные, вытянутые, сдвоенные, по форме птиц и сказочных зверей знакомые чешуйки и бляшки. — Смотрите — это золото! Здесь пятнадцать грамм. А мы его намоем намного больше. Сдадим за деньги государству, но часть, к сожалению, оставим нужным людям.
— Михалыч, — несколько стесняясь, обратился к нему Юра, — можно вас так называть, а не по имени-отчеству?
Сергей на миг опешил, когда пришёл в себя, не возразил:
— Валяй.
— Михалыч, а риск, хоть какой-то риск предполагается? Вдруг они нас обманут?
— Не обманут, а кинут, — наставительно и довольно грубо перебил Кузьмич, — и не нас.
Дима на реплику не среагировал и, о чём-то задумавшись, не очень уверенно поддержал Юру:
— Риск должен быть оправдан.
Егора понесло:
— Оправдываться будем в полиции. Заглохни! — И тут же опомнившись, ударил себя по губам. — Это я так, не со злобы, вылетело, извините за резкость. У нас дело! Зарылись здесь. Как в норе, ничего не видите. Михалыч, подтверди — жизнь меняется к лучшему. Кинут, продинамят — эка печаль! — на месячную зарплату. А ты не боись! Прикинь — у нас лицензия! Рыжьё намоем — в «Националь» сходим, как белые люди!
Егор впервые назвал золото по блатному — приоткрыл завесу своих прошлых лет.
Дима не обратил внимания на происходящие метаморфозы. Он перестал слышать. На его лице, о котором обычно говорят «кровь с молоком», появлялась и вновь терялась какая-то озабоченность. Наконец он набрался смелости:
— Михалыч, мне не хочется выглядеть подозрительным, но я всё же скажу: за нами следят. Это не Баян — он на коне и не скрытный, и не его дети — они заняты овцами. А кто-то другой с биноклем, я уловил блики, они появляются в полдень, на юге погранпост, а в километре наблюдательная вышка с окопами — он пришёл с востока, с дальнего хребта, где не кочуют пастухи.
— Незнакомец, что ли, который сидел на горе, а потом исчез, — вслух рассуждал Сергей, — его что-то притягивает, не одинаковые ли у нас интересы?
Поочерёдно согласились:
— Возможно, не исключено, почему нет — блеск золота далеко виден, вот и прилип к нашему месту.
Сергей повернулся к Кузьмичу.
— Как мыслишь?
— Брод только у нас. Ждите — сюда придёт…
— Ладно, закончим. Хвалитесь, что насобирали в наше отсутствие.
Сергей повертел пробирку.
— Чудненько! Десять граммов не меньше. Завтра работаем со всей спортивной злостью на какую способны. Зло работаем! — И мягко завершил: — А чтобы не заныли косточки, обеденный перерыв на полчаса дольше… — Выждал паузу: — И еще: для ловли золотин будем использовать винтовой сепаратор. Всё! Разговоры окончены. Отбой.
Проснулись рано, позавтракали. Сергей передал ключ Юре:
— Возьми аппарат, похожий на змею, он в кузове машины, в длинном ящике, наконец удовлетворишь своё любопытство, а то хочешь в него заглянуть, да замок мешает.
Юра принёс аппарат. Кузьмич достал два железных короба, попросил Диму взять ведро. Пошли к реке, остановились у выступающих из воды сланцеватых гребешков. Сергей подобрал прутик.
— Слушайте внимательно: сейчас я объясню, как устроен сепаратор и как с ним работать. Видите — он представляет собой вертикальный, скрученный винтом алюминиевый жёлоб. Его наружный борт немного выше внутреннего. Сверху через воронку насыпают песок и льют воду. Внизу два слива: в том, что ближе к оси, накапливаются тяжёлые частицы, их мало, но среди них возможно золото, а лёгкие под влиянием центробежной силы устремляются к более удалённому. Под сливами поставим короба: для лёгких минералов большой, для тяжёлых — плоский. Чтобы исключить потери драгметалла в лёгкой фракции, её промывают дважды. Выявленные золотины складывайте — пинцеты я дам — вот в эту стеклянную банку с крышкой. — Выждал паузу — пусть осознают — и утвердительно спросил: — Перелопатим реку?! Усердно?!
— Усердно! — подтвердил хор небольшой, но спаянной команды.
Остаток дня работали, как на конвейере.
Юра выскребал из-под гребешков песок, Дима лил воду, Егор складывал в стеклянную литровую банку тяжёлые минералы, Сергей проверял.
С последними лучами солнца ушли в вагончик.
Настала ночь. Для яркости зажгли мощный электрический фонарь. Сергей высыпал на оконное стекло намытые за день тяжёлые минералы и разровнял, вылавливать золотины доверил Диме. Он взял пинцет и приступил к священнодействию — через полчаса дно пол-литровой банки скрылось под золотом.
— Улов неплохой. — Сергей пожал каждому руку. — Вам кажется, что мало, так не сразу Москва строилась. Терпите, ждите и воздастся. Если завтра намоем больше, Москва в кармане. — И добавил: — Шучу, конечно, но каждому на задумки хватит.
Рассвет. Завтрак. В одно ведро грунт, в другое — вода. Осторожный слив. Внимательный взгляд.
Ночь. Душа трепещет — пинцет вынимает золотую рыбку. Сергей вращает банку в колеблющемся свете свечи.
— Всем видно?! От дна полсантиметра!
Утром снова заученные движения. Заходит солнце.
Рассвет. Работа. Хлюпает вода. Жёсткие брызги в лицо. Обед. Навык увеличивается. Солнце заходит. Ужин. В печи красным ещё мерцает уголь. Благодать. Высота золотого слоя достигла сантиметра!
Завтрак. Автоматизм движений. Обед. Автоматизм. Заходит солнце. Ужин. Слой полтора сантиметра — всеобщий восторг.
Неделя пролетела быстрее дня.
Три свечи освещают усталые лица. Сергей втиснулся между Димой и Юрой.
— Завтра для промывания грунта сколотим и установим наклонный жёлоб. По днищу прибьём сантиметровые поперечные рейки, перед ними будут накапливаться золотины, их вытаскивать пинцетом и складывать в стеклянную банку. На плотницкие работы и обучение один день.