— Кузьмич, она сработала! — вопил Юра. — В ней камешек без зелёной метки!
— Ну, заяц, ты достал, — умелец сжал кулак, — поймаю — ноги выдерну.
— Глянь, он аккуратный: и камешек, и леску вернул на место, поправил колышек, а пятнышко прошляпил, — торжествовал Дима. — Кузьмич, ты корифей!
Подошёл Сергей, разобрал ловушку, на миг задумался.
— Пускаем зелёную и белую ракеты — те, что указывают на возвращение — пусть запомнит, а красную оставим на отъезд.
— Хитро, — разгадал замысел Кузьмич.
Прошёл день. Ночь. На столе две свечи. Идёт совет.
Сергей категоричен:
— Нам чужой не нужен. Его надо отвадить.
Юра брезгливо сморщился.
— Михалыч, лучше убрать совсем.
— Ты прав. Что скажешь, Дима?
— Конечно, но как-нибудь, чтоб по закону.
— Я понял, хотя сказано невнятно. Кузьмич, у тебя какие мысли?
— Я этому проныре покажу. — От негодования закашлялся, охрип. — Придумаю подарок… И жив останется.
— Приятно слышать. Полностью согласен. — Но тут же опомнился: — Сильно не травмируй. Договорились! Теперь подумаем, кто к нам повадился.
Ребята не сомневались:
— С той стороны, китаец, он золото наметил мыть, а тут мы образовались — вот проверяет, останется ему хоть что-нибудь, когда уедем.
Сергей, приняв решение, встал.
— Трудимся спокойно, как только обнаружим его присутствие, линяем за гору, прячемся недалеко. Оттуда наблюдаем. Мнимый отъезд — зелёные ракеты. Надеюсь, у пришельца уже выработался рефлекс и этот знак воспримет правильно. Дима, ты сейчас к Баяну — объяснишь, что ожидаем нарушителя, пусть из закромов Родины достанет карабин, Кузьмич, ты к Василию, узнай срок окончания его наряда, но только невзначай, как ты умеешь, результаты жду до вечера.
Егор и Дима доложили:
— Нам повезло: Василий будет находиться на посту ещё две недели, Баян всё понял, поможет, кочует совсем близко.
Осталось подгонять судьбу, чтобы пришелец проявил себя быстрее, поэтому мыть золото не прекратили. Блики от оптики опять заметил Дима — настало время веселиться! Егор собрал товарищей в кружок.
— Я заложу «мины-сюрпризы» нажимного действия, поранят до крови без шума.
Сергей поверил и распорядился:
— Иди колдуй, но только незаметно. Юра, ты при мне, перебродим реку, походим по склону туда-сюда, глядишь — и отпугнём варяга туда, откуда он не увидит лагерь. Дима, моешь золото один.
Кузьмич выбрал несколько дощечек, пробил насквозь гвоздями, а выступающие острия заточил, как иглы.
Во второй половине дня приготовились к отъезду. Рядом с жёлобом и на всякий случай у вагончика установили «мины», засыпали песком. Походили, а в тех местах, где притаились острия, осторожно прижали подошвы сапог, ботинок, кед — не отличить от окружающих следов. Забрались в машину, пустили зелёные ракеты и скрылись за бугром.
Прошли сутки, а подлец не появлялся.
— Ну, заяц, ты меня достал! — негодовал Егор. — Поймаю — будешь прыгать на трёх ногах.
И всё же долгожданный день, когда возмездие неотвратимо, наступил. Но как медленно распрямляется пружина! Нарушитель не спеша, словно невесом, легко скользя по склону, спустился к берегу, перебродил реку, осторожно, высматривая катапульту, приблизился к жёлобу, поводил пальцем по дну, по-видимому, заметил золотину и поместил её в пакетик, на четвереньках покрутился на отвалах пустых пород, выпрямился и, о чём-то раздумывая, замер.
Охотники передавали бинокль из рук в руки.
— Ну давай, давай, не стой!
И незнакомец сел! Не торопясь достал из рюкзака коробку и начал есть, из пластмассовой бутылки попил коричневую жидкость.
— Кузьмич, дай мне, — дёргал за ремешок бинокля Юра.
— Погодь, одзынь! Не мельтеши.
Сергей припал к оптическому прицелу охотничьего карабина: «Всё же китаец… Без оружия».
Нарушитель покоя сделал шаг, и наблюдатели увидели, как он раскрыл от боли рот, взмахнул рукой, поднял ногу, пытаясь рассмотреть прокол, и, ничего не понимая, аккуратно отступил в сторону. Присел, снял кед, вывернул стопу и чем-то смазал, подождал и, припадая, поковылял к броду. Не доходя вагончика, в куче древесных отходов нашёл палку. С трудом преодолев реку, достал бинокль и огляделся — опасности не обнаружил и, щадя раненую ногу, переступая кое-как, направился на юг, к границе, в гору.
— Сработало, — орал Кузьмич, — поймаю, сдеру шкуру! жене на шапку!
Молодые кричали, уже не опасаясь, что их услышат.
Сергей невозмутимо выстреливал команды:
— Егор, заводи! Быстрее к броду. Соколы, в машину, как переедем, пулей к Баяну… Егор, ты возвращайся — и за пограничниками.
Всё пришло в движение: пастух, велев сыну следить за стадом, поскакал перекрывать единственный подход к границе. Вскоре с поста в уазике вылетел наряд, за ним гудел КамАЗ.
Сергей с ребятами залёг у подножия хребта. Увещевал:
— Соколики, помедленнее, притормозите, спустите пар, пусть он достигнет вершины ближнего хребта, нам без пограничников ничего предпринимать нельзя.
Возле вагончика затрещал УАЗ. На ходу выпрыгнул Василий, за ним двое солдат, они бросились к Кузьмичу:
— Нарушитель вооружён?
— Ствола не разглядели. Садитесь в мой вездеход, так надёжней, я перевезу.
Как только передние колёса коснулись другого берега, лейтенант стал на подножку, заглянул в переднее окно кузова, выкрикнул команду:
— Сержанты, ко мне. Догнать геологов, дальше цепью, я посредине.
Сергей приотстал.
— Василий, смотри, нарушитель уже почти достиг вершины, но у него ранена нога, не уйдёт, где-то впереди Баян, он отсечёт путь отступления.
Лейтенант тут же принял оптимальное решение:
— Я со своими ближе к границе — пастуху на помощь, вы нарушителя гоните нам навстречу, постараемся взять в кольцо. У вас ружьё и карабин, но их ни в коем случае не применять!
— Михалыч, — уговаривал Егор, — натянем вожжи, дадим паскуде понять, что потеряли его из вида. Он дальше двигаться не в силах. А если сможет, то только до вершины, не дальше. У него там схрон: вспомни, как он странно исчезает.
— А вдруг на самом деле потеряем?
— Не дрейфь, я его почую нюхом.
— Лады. Теперь рассыпались, слились с травой — штормовой костюм поможет. Запомните: как только беглец окажется на вершине, делаем рывок, но такой, чтоб дать ему возможность исчезнуть в схроне. А если он задумает продолжить ковыляние, рывок двойной. Повторяю ещё раз — мы неприметны. Кузьмич, береги нюх!
Команда достигла вершины… голой, как бывает голым пустое место. На склонах пришельца нет, он будто растворился в прозрачном воздухе. Егор закружился, как щенок за убегающим хвостом. Поодаль Дима с Юрой, словно наткнувшись на ведьмин круг, на корточках искали примятую траву. Но тщетно — нарушитель оказался легче пуха.
Сергей движений, суеты не замечал, безучастный сел на камень и погрузился в полусон… Из памяти всплыла картина: «Он на краю заросшего ещё с войны окопа, отдыхает в тени деревьев, его родители недалеко, послышались их голоса, он смотрит под ноги и видит гриб, за ни другой — осталось лишь протянуть руку и сорвать…»
Сергей очнулся. Взгляд перемещался от одной скалы к другой. Трава желтела равномерно и только возле утёса, нависшего сторожевой башней над обрывом, немного больше, чем везде. Там был заметен воздух, он слегка струился вверх.
— Кузьмич, будь милостив, покружи возле утёса — там воздух виден!
— Михалыч, ну ты даёшь! Экстрасенс хренов. Так не бывает.
— А ты поползай… и понюхай. Чем чёрт не шутит, вдруг там обнаружится такое, что тебе понравится.
Неожиданно Егор согласился, за что-то ухватился двумя руками и, как ковёр, свернул огромный пласт земли — обнажился щит из досок. На возглас удивления сбежались все. Подняли доски — на дне ямы забился в угол нарушитель.
— Вылезай. — Сергей для убедительности повёл дулом карабина.
В ответ тоскливый неподвижный взгляд.
С южной стороны хребта подошли Василий и Баян, с северной — сержанты. Нарушитель уяснил приказ, лишь когда в него уставились два автомата. Ему поочередно помогали спускаться с гор, почти несли. Кузьмич умилялся:
— Ты глянь, как хорошо хромает наш клиент — удачно наступил. — И ему в спину: — Я думал, ты шустрый заяц, а ты хромой китаец.
Нарушителя бережно, как восточного божка, погрузили в вездеход, на другом берегу реки поднесли к УАЗу. Василий наладил рацию.
— У нас нарушитель… Взяли… Возле вагончика… Сейчас доставим. — И сержанту: — Подсади его, видишь не хочет лезть.
Егор не утерпел:
— Китаец, не поминай лихом!
Тот оглянулся, часто заморгал.
— Я постараюся, софёр, сы-пи спокойна, есё не время. — Зло скривился. — Карачуна тебе рёбрыски пересчитает.
Василий попрощался с Сергеем, и машина пограничников бесшумно тронулась с места.
Когда вошли в вагончик, Серей был непреклонен:
— Растапливайте печь, еду готовьте на два-три дня — работы до осени невпроворот.
И снова, как прежде: грунт в ведро, на тачку, в жёлоб сепаратора, золотины в банку… Никто не беспокоил.
В выходной поехали в посёлок, на почте, в окошке до востребования всем выдали конверты. В письме на имя Крутова всего лишь несколько слов: «Я свои рецепты не меняю».
Артель трудилась до конца августа в поте лица, в ледяной воде, пока россыпь окончательно не истощилась. Сергей собрал совет.
— Ну как? — Две пары глаз вопросительно и с надеждой ласкают Сергея Михайловича. — Уже можно подвести итог?
— Вполне. — Но дальше ответил иносказательно — так случается, когда устанешь. В голове вертелись какие-то рифмы, он едва удержался от декламации стихов. — Путь открыт, стрелки выверены, закреплены, не свернуть, встреча со случайностями маловероятна. Смазки у нас достаточно, буксы не загорятся.
Ребята поняли не очень: вроде бы всё путём, но тогда зачем так замысловато. Юра попросил разъяснить.
— Друзья, у меня контакт с надёжным человеком, он обеспечит сдачу драгметалла без осложнений.