— Ты ослаб, мне за двоих отдуваться придётся, поэтому свой паёк уполовинишь, на цельный заработать не сможешь, а носки мне чаще менять будешь.
На следующий день, рано утром, когда все спали, Даша обследовала верхний край рудника и обнаружила едва заметную тропинку, даже не тропинку, а следы, ведущие в глубь тайги, подумала, что Гриша ещё раз по ней пойдёт на встречу с лесником, тщательно осмотрела это место и нашла окурок сигареты «Азерит». После завтрака незаметно шепнула Сергею, что у неё есть чрезвычайно важная новость. Тот, не поворачивая головы, тихо сказал, чтобы приходила к машине в полночь, а остальных товарищей он предупредит сам.
Взошла луна. Сергей ждал, расположившись в тени колеса. Даша заметила его ещё издали, приблизившись, скороговоркой сказала, что засекла Гришу вместе с лесником, и взошла по ступенькам в приоткрытую дверь кузова. Бесшумно один за одним за ней проследовал Дима, затем Юра и вскоре Денис, он успокоил, что соседи реально спят. Сергей закрыл дверь кузова, зажёг синий ночник. Все сели в кружёк на расстеленную на полу кошму.
— Мы прямо как заговорщики, — подал реплику Дима.
— Типа того, — согласился Сергей, показав в сторону палатки, где остались ещё двое, — обстоятельства вынуждают: Даша обнаружила, что Гриша о наших делах леснику сообщает, а тот из банды Карачуна. Дима и Юра о нём услышали от китайца, его бывшего наводчика, тот за нами следил, возле границы крутился, мы его пограничникам и сдали, а в прошлом году карачуновцы напали на артельщиков, перевозивших золото, кстати, намытое на месте нашего рудника. — Сергей замолчал и после непродолжительной паузы многозначительно спросил: — И как вы думаете, по чьей наводке?
— Гришиной, — убеждённо сказал Денис, — он мне это нападение так подробно обрисовал, будто свидетелем был, но скорее от лесника слышал, сам-то он трусоват.
— Всё сходится, — удовлетворённо подтвердил Сергей, — в той засаде участвовал лесник! В прошлом году он по заданию Карачуна за нами следил, мы бандита в дурдом определили, а его отпустили, да, получается, зря, но сфотографировали, Даша эту фотку видела у подруги (та с нами в прошлом году была) и узнала, когда он прошлой ночью с Гришей встречался, даже имя расслышала: Филей назвался, запомните, может, пригодится.
— Окружают нас, — констатировал Юра и забеспокоился: — Как бы Толик и Гриша, эти ночные крысы, друг с другом не столкнулись?
— Столкнутся не столкнуться — это их проблемы, у нас другие заботы, — напомнил Денис и обратился к Даше: — Ты покажи мне эту тропинку, буду к ней наведываться.
— Тебя обнаружат, — попытался отговорить от рисковой затеи Дима.
— У меня военный опыт, — возразил Денис, — они не догадаются, что человек крадётся, за лесные шумы примут, а зрение у меня ночное.
— Да-а, — почесал затылок Дима, — мы, как партизаны на оккупированной территории, как бы банды не сговорились и совместную облаву на нас не устроили.
— Думаю, — стал рассуждать Сергей, — что такой сценарий маловероятен: характеры у их боссов различные, да и времени для спевки недостаточно, скорее всего, они станут действовать по отдельности, когда работу закончим. — Он лёг, положил руки под голову и мечтательно сказал: — А ведь сложившаяся ситуация нам выгодна, Юра беспокоится, как бы негодяи ночью не столкнулись, а мы рискнём по-крупному: устроим так, чтобы сшиблись их банды. По нашей наводке и в том месте, какое укажем мы!
— И где? — спросила Даша таким тоном, словно уже всё решено и расписано в деталях.
— Безусловно, вне лагеря. Вспомни место у подошвы холма, на него показал Денис, когда мы возвращались после сдачи золота.
— Кстати, — добавил тот, — на обратном пути после Гришиной бани, я опять там остановился, так, на всякий случай, для проверки реакций и не прогадал — Толик и Гриша повели себя на удивление одинаково, словно место выбирали для лёжки-засады.
Даша вынула фотографию лесника, повернула, чтобы лучше разглядели:
— Я уже не надеялась встретиться с этим акционистом-примитивистом, а он сам заявился, — засмеялась, — его явно не хватает в моей коллекции. — Пояснила, что это его пеной облили из огнетушителя, чтобы драйв сбить, когда он воспылал желанием девицу в заложники взять. Посмотрела, как бы извиняясь. — Я понимаю, что ещё не подошло время для выставки, но потом, когда поймаю, обязательно попрошу изобразить что-нибудь ещё эдакое, нетривиальное.
— Не отвлекайся, — погрозил Сергей.
— Так точно, мой генерал, — весело откликнулась на замечание Даша, — уже исправилась. — Бодро добавила: — Заманим крыс и перебьём.
— Дело опасное, а у некоторых игра, — укоризненно покачал головой Сергей.
— Теперь все войны у тех, кто их затевает, игрой называются, — заступился Юра и поднял руку. — Идею поддерживаю, осады нам не выдержать: оружия мало.
— Учту, — пообещал Сергей, — а теперь по домам.
Отработка россыпи завершалась, и предателями овладел страх разоблачения. Это сказалось на ночных разговорах. Первым не выдержал Толик:
— Место здесь колдовское, — стонал он, — как бы с нами чего не случилось: бандиты засады устраивают, нападают…
— А их убивают или дураками делают, — испуганным эхом откликнулся Гриша.
— Тебя ещё раньше сделали, — отметил Толик и продолжил нагонять ужас на себя и слушателей: — А москвичей не трогают… — Перекрестился. — Им приведения помогают, своими глазами птицу Сирин с головой девы видел, на пне сидела, крыльями взмахивала.
Денис даже приподнялся, удивившись такому бреду, посмотрел презрительно:
— Выпить любишь, вот и привиделась. Во что веришь, то и мерещится.
— Неправда ваша, — встрепенулся Гриша, — я с русалкой столкнулся, к себе завлекала, но я не дался.
— В штаны наложил, вот и побрезговала тобой, — нервно захихикал Толик.
— Только без оскорблений, — остановил Денис, — лучше послушайте, что я читал о «Снежном человеке»… — Помолчал, наблюдая за реакцией, и добавил: — Говорят, он и в наши места наведывался. — Соседи по палатке притихли. — Так вот один учёный, зоолог, изучавший миграцию пушных зверей, писал: «Куниц там всяких, лисиц рыжих и чёрно-бурых… однажды, в начале лета, на востоке Ленинградской области заприметил в бинокль странных существ, ни на человека, ни на обезьяну не похожих, трое их было, словно семейство: самец, самка и детёныш». Учёный сразу смекнул — это «снежные люди». Стал за ними следить, но сфотографировать не сумел, далеко они были, и тайга мешала. Долго так продолжалось, едва с голоду не помер, хорошо у него малокалиберка была, стреляет почти бесшумно. Прошёл за ними по следам Вологодскую и Архангельскую области, потом потерял самца, подумал, что тот заболел, наверно, воспаление лёгких подхватил, всё в воде отсиживался, жар снимал, по-видимому, в одном из болот утонул. — Денис на минуту прервал рассказ. — Думаю, потому их скелеты и не находят.
Толик не испугался, ведь далеко это было, закидал вопросами:
— А какого цвета у них шерсть?
— Да вроде у детёныша бурая, у родителей потемней.
— А рост, следы какие?
— Рост выше нашего, а следы в два раза длиннее. — Денис, будто вспомнив самое важное, перешёл на зловещий шёпот: — Глаза у самца красным горят. — Сказал в шутку, а ему поверили, замолчали. Попросил Гришу свечу погасить. Тот медлил, наконец дунул и зарылся с головой в спальник.
На следующий день Толик выпросил у Дениса гирлянду из цветных светодиодов, чтобы обозначить выход из палатки, а то по ночам застёжек не видно. Денис ею украшал кабину, но снял, пожертвовал из интереса, что дальше будет.
Глубокой ночью Гриша, стараясь не скрипеть раскладушкой, встал и крадучись выскользнул из палатки. «Наверно, к леснику на доклад навострился», — подумал Денис сквозь сон, но сразу за ним не последовал, решил выждать. Минут через пятнадцать полуночник с воплями, что Это уже здесь, едва не оторвав полог, с разбега нырнул в спальник, сжался в комок и затих. Вскоре, пригибаясь, просочился Толик, Денис сделал вид, что не заметил его отсутствия.
За завтраком Гриша постоянно озирался и даже отказался идти на рудник. Сергею такое поведение не понравилось, чтобы не вспылить, спросил, в чём дело. Тот, заикаясь, ответил, что боится, потому что встретил лешего: рычит, свистит, зубами скрежещет, вместо волос трава.
— Может, тебе повезло, — съехидничал Толик, — «Снежного человека» видел?
— Конечно, «Снежного», — воскликнул Гриша, вспомнив рассказ Дениса, и даже застонал от обиды, что его не жалеют.
— А глаза, глаза у него какие? — допытывался доморощенный следак.
— Страшные!.. Так и сверкают!
— Я о цвете спрашиваю, — раздражённо уточнил Толик.
— Да я ж говорю: яркие, бежевые, — в свою очередь разозлился свидетель.
— Врёшь, красные! — выдал себя мистификатор.
Тут Денис вспомнил, что не досчитался в гирлянде двух красных светодиодов, и спокойно попросил Толика их вернуть, но, посмотрев на хитрована, не сдержался, закончил угрожающе:
— Больше свои шаловливые ручонки к чужому не протягивай, отобью, не сможешь ложку держать, будешь из плошки лакать, как собака.
Но артист уже в такой раж вошёл, что отмахнулся от предупреждения, продолжил допрашивать в конец перепуганного свидетеля, уж очень хотел подтвердить свою догадку.
— А скажи, дорогой Гриша, какого цвета огнетушитель? А кружка?
— Он, как обычно, бежевый, только бледней, чем глаза у «Снежного человека», а кружка совсем бежеватенькая.
— Она зелёная, — поправила Даша и задала контрольный вопрос: — А золото?
— Бежевое, только блестит.
— Да ты — дальтоник! — обрадовался Толик.
— Я, может, и дальтоник, — с обидой согласился Гриша, — но хорошо вижу, что нутро у тебя чёрное.
«Ну и работнички, — брезгливо скривился Сергей, — и сачки, и стукачи — всё сразу».
Даша увидела недовольное выражение и поняла, что пора вмешаться: «А то ещё потеряет Михалыч контроль над собой, выгонит лохов к чёртовой матери, а ведь они в намеченном плане играют ключевую роль». Она громко хлопнула в ладоши.