Впереди в лунном просвете появились очертания КамАЗа. Даша увидела, что бандиты, прячась в тени деревьев, приблизились к нему на расстояние нескольких шагов. Толик, находясь во власти накопившегося адреналина, не замечая сюрпризов, бросился к раскрытой двери кузова, споткнулся о кабель и с грохотом повалился на лист оцинкованного железа. Матерясь поднялся. Внутри машины ни смеха, ни возгласа, ни звука — ничего! Для проверки он выкрикнул имя Сергея. Чёрный зев кузова не реагировал. Повторил ещё раз с оскорблениями — показалось, что из кабины выскочила женщина. «Испугалась, сучка, сделала ноги. — Толик зло выругался и похолодел: — А если все смылись?! С золотом! Устраивать облаву ночью?.. Бесполезно! Через два-три дня оперативники на побоище прикатят, сюда доберутся…» В бешенстве дал длинную очередь поверх машины: боялся, а вдруг там всё же москвичи прячутся — гора трупов, тогда вообще не отвертишься. Пули скосили ветки. Из кузова послышался слабый голос Димы:
— Не стреляйте. — Ему вторил Денис: — Сейф с металлом под рукомойником, Сергея здесь нет, он сбежал, без золота, его мне оставил, чтоб перепрятал, ключ выкинул. Ящик тяжёлый, далеко не унесёшь. Пытался замок открыть, да не успел, вы нагрянули. Пацаны район не знают, здесь хоронятся.
Водитель УАЗа наблюдал, держа автомат наизготовку. Толик положил свой на лист железа и стал нащупывать ящик.
— Дима, — тихо приказал Денис, — возьми пистолет, а ты, Юра, посвети.
Тот выстрелил из ракетницы.
В этот момент подоспевшая Даша метнула в шофёра прихваченную по пути сапёрную лопатку — остро отточенное лезвие пропороло куртку. Бандит заорал и выронил оружие. Денис кинул гранату ближе к Толику, взрывной волной того бросило на спину. Оглушённый, он с минуту лежал, потом потянулся за автоматом, поднялся, воспользовавшись светом догоравшей ракеты, попытался выстрелить, но его сильно шатало, чтобы удержаться, он опёрся ладонью о ствол дерева — тут-то Даша её и пригвоздила метко брошенным тесаком. Толик взвыл. Она посоветовала заткнуться, потому что её уши не переносят мужских воплей, и попросила подождать. Даша усадила шофёра на лавку, сорвала куртку, осторожно сняла напитавшуюся кровью рубашку, майку… и удивилась:
— Да у тебя только лоскут кожи срезало, а голосишь, как недорезанный хряк. — Она протёрла рану перекисью водорода, наложила тампон и перебинтовала.
Толик продолжал вопить, с ним пришлось повозиться: тесак вошёл в дерево глубоко, кисть освободилась лишь после раскачивания. Даша подвела предателя к столу, приказала сесть и положить ладонь на столешницу; не обращая внимания на вой, вылила на сквозной прорез всю оставшуюся в аптечке перекись.
— Видишь, как хорошо пузырится, значит, обеззараживает. — Затем неторопливым движением взяла щепотку соли и неожиданно высыпала на рану. Толика подбросило, словно в его задницу вонзился острый конец распрямившейся пружины, рот раскрылся от крика, как у персонажа на картине Мунка. Правой рукой она жёстким толчкам усадила неженку на место. — Не рыпайся, для тебя стараюсь, я этим тесаком еду готовлю, надеюсь, ты не хочешь заражения крови или там какой-нибудь гангрены. Не хочешь, по глазам вижу. — А Толик их уже закрыл, ему сделалось дурно.
Даша потрепала за плечо:
— Очнись, будем ждать Сергея Михайловича.
А он уже подходил, хотя ещё полчаса назад был занят делом. За поворотом к проезду, ведущему в лагерь, он наткнулся на пустой УАЗ и в этот момент услышал длинную автоматную очередь. «Толик напал», — подумал Сергей, — затем последовал резкий выстрел из ракетницы, пространство осветилось, раздался взрыв, и наступила долгая тишина. Он понял, что товарищи отбили атаку, а вот живы бандиты или нет — это было не понять. На всякий случай он быстро подрезал тормозные шланги: «Если им повезёт, то до города доберутся, если нет, что ж такова их незавидная судьба».
В лагере лазарет: забинтованные бандиты сидят за столом, Толик руку баюкает, вместо колыбельной песни завывает. Дима чистит ракетницу, Денис, наставив пистолет на шофёра, следит, как тот выщёлкивает на тряпицу патроны из автоматных рожков, Юра смывает с листов кровельного железа следы копоти от взрыва.
Сергей поравнялся с ранеными, наклонился и внезапно рявкнул:
— Встать! Смирно! Отставить! В затылок стройсь! Автоматы на пле-чо! Бегом в город на доклад Профессору. Без утайки!
Шофёр рванул первым, застонал, но темп не сбавил. Толик поравнялся с ним лишь у самой машины.
УАЗ несся на предельной скорости.
— Куда гонишь, у меня рука продырявлена, держаться не могу, — молил Толик.
— В город, — огрызнулся шофёр, — у них карабин с оптикой, тормозить начнём — подстрелят.
Товарищи погрузили оставшееся полевое снаряжение в вездеход. Даша окинула взглядом лагерь, сказала с грустью:
— Словно мы тут и не были.
Денис протянул Сергею пистолет и патроны:
— А их куда?
— По пути разберёмся, а сейчас прицепим электрогенератор и на базу, потом в город.
— Ночуем у меня, — подсказал Денис.
Когда достигли вершины холма, под обрывам, Денис увидел горящий УАЗ. Сергей пояснил, что это Толик, бесхребетник, качнулся на крутом повороте не в ту сторону и опрокинулся.
Денис философски заметил:
— Помнят о тех, кому повезло, о неудачниках забывают.
Даша откликнулась формулой:
— Судьба — это характер, от него не убежишь. — Повернулась к Сергею: — А «крутой поворот» — это ты, ведь ты Крутов?
— Не суди по фамилии, просто совпадение.
— Понимаю: просто падение.
У излучины реки, где проглядывался широкий омут, Сергей попросил остановиться, вышел из машины и швырнул на его середину пистолет, туда же последовал узел с патронами.
К Денису приехали под утро и сразу завалились — все кроме Сергея, он, помня наставления Кузьмича, что оружие надо любить, вначале почистил и смазал карабин. Положил его рядом и в полном умиротворении погрузился в дрёму: «Бандитов отвезут в морг, последние следы минувшего боя уничтожены, остаётся Гриша, но он, даже если на него выйдут оперативники, будет твердить, что ничего не знает, потому что копал картошку.
Перед отъездом на базу Сергей подарил Алексею Петровичу свой айфон последней модели и заменил симку, карабин торжественно вручил сыну:
— Владей, охотничий билет оформлю через хозяйственника.
Денис отнекивался, но Сергей был непреклонен.
Даша не растерялась, достала из ридикюля маникюрный набор и подарила Вере, мол, теперь в город наведываться будешь, он и пригодится.
Арендный договор закрыли в течение дня и налегке, автобусом, отправились в краевой центр. Поселились у знакомой бабушки. Сергей купил новый мобильник и ночью позвонил Лене. Она обрадовалась:
— Звоню, звоню тебе — не доступен, даже заволновалась: жив или нет.
— Раз меня слышишь, значит, живой, и представь себе — не покалеченный, хотя случалось всякое. Ты лучше о себе расскажи. У тебя как?
— Хреново, — сказала Лена как-то безысходно, но тут же, чуть ли не задыхаясь, перескочила на распиравшую её новость:
— У Аркадия полиция о чём-то интересовалась, сказала, что Толик сгорел заживо, уголовное дело заведут.
Сергей представил, как машина с разгона взлетела на холм, шофёр резко вывернул руль влево, хотел сбавить скорость, но не успел — тормозные шланги лопнули. Недолгий полёт в обрыв, удар о скалы, искра, взрыв, пожар — никто не успел выскочить.
— Ну и что? — безразлично спросил Сергей. — Разве погибший чувак — твой друг?
— Да нет, знакомый Аркадия.
— Тогда не переживай, это у него беда, а я о тебе спрашиваю.
— Так я и говорю: у меня хреново. У Аркадия после этого астма разыгралась, по отелю бегает, орёт: жареным пахнет, пережаренным! Дышать ему нечем. Я ему посоветовала вентолинчику брызнуть, так он озверел, схватил за волосы, на пол швырнул. Больно! Серёжа, что мне делать? Он на меня квартиру переписал, а теперь неадекватный. Может, свалить?
— Плохие у него поварёнки, — посочувствовал Сергей и после паузы заметил: — От судьбы не уйдёшь.
— Ты это мне? — озадачилась Лена.
Он промолчал: «Сама догадается».
Она продолжила изливать наболевшее:
— Аркадий в город боится высунуться, тебя материт, Баатара и Балхана рядом держит, в своём номере поселил. Уйду я от него, а то прибьёт. — Лена не могла остановиться: — Какие-то одинаковые мне попадались: что Карачун, что Замойский — оба учёных изображали… а на поверку чмо захудалое, один артельный бригадир был ничего мужик, да погиб… некстати.
— Продавай квартиру, перебирайся в другой город, подальше от Профессора, он мстительный, — советовал Сергей, — найди мужчину солидного, спокойного.
Ей так говорил, а про себя думал: «Где сейчас найдёшь спокойного, все мечутся, на людях уверенные, а внутри тяжёлый маятник: то в одну сторону их качнёт, то в противоположную потянет».
Лена прилежно выслушала совет, но поняла по-своему, стала его умолять, чтобы в Москву взял, пообещала помогать во всём, ухаживать, даже идеи подсказывать. Он сдержанно ответил:
— Поздно уже.
— Понимаю, понимаю, Серёженька, час ночи, ты устал.
— Я о другом: поздно, потому что обстоятельства изменились, — без нажима пояснил он и отключил связь.
Для золотодобытчиков опасность повторного нападения свелась к минимуму. Драгметалл сдали без проблем, бухгалтер золотоприёмной кассы гарантировала перевод денег на счёт его фирмы в течение пяти дней.
Артельщики коротали вынужденные выходные на бабушкином дворе. Вспомнили недавний бой. Даша вздохнула:
— А ведь мне так и не удалось вынудить лесника-акци-ониста продемонстрировать свой новый шедевр: убил Толик талант… и сам помер.
— Не горюй, — утешил Денис, — без этих тварей жизнь проще.
— Простота — это пустота, — возразила Даша, но почему-то не так уверенно, как прежде, наверно, устала, захотела покоя.
— Ничего, — обнадёжил Сергей ёрничая, — западное искусство развивается стремительно, скоро в музеях не только муляжи трупов начнут выставлять, но и живые (из морга) трупы, говорят же: живая музыка, живые артисты, вот и покажут натуральных мертвецов во всей красе и разнообразных позах, назовут композиция № 5, № 6… и так далее, сколько чисел в названии поместятся, может, и лесника выставят или Толика.