Все, уже не дадут. С полдесятка некстати выскочивших на открытое место гитлеровцев заметили пересекающих шоссе людей в непривычной униформе, с ходу открыв огонь. Пока, к счастью, неприцельный – винтовочные пули, поднимая пыльные фонтанчики, легли в нескольких метрах от Батищева с Васькой.
Десантник коротко выругался. Ладно, сами напросились. Пулемет грохотнул короткой очередью, и двое из пятерых пехотинцев остались лежать на дороге. С почином, блин…
Рядом, шумно дыша, плюхнулся Борисов, металлически звякнув сумкой с запасными патронными коробами и трофейными «колотухами».
– Так чего, Леш, воюем?
– Сказал бы я тебе, что думаю, да Ирка в эфире, – мрачно буркнул десантник, дергая товарища за шлейку комбинезона. – Ниже сползи и башкой над дорогой не маячь, она у тебя одноразовая. Как и у меня.
Столкнувшись взглядом с замешкавшимся особистом, не сдержавшись, рявкнул:
– Михалыч, ты-то чего тормозишь?! Бери девчонку, и валите в лес! Планшет береги, поди, больших денег стоит. А тут мы уж сами справимся, не впервой. Когда наши эсэсов передавят, все вместе догоним. Главное, гарнитуру не выключай, ищи вас потом.
– Добро, – зло дернул щекой Батищев. – Держитесь, мужики! На, летун, пригодятся, – протянув сержанту пару автоматных магазинов, контрразведчик, подхватив под локоть ошарашенно хлопающую глазами девушку, скрылся в зарослях.
– Это ты ему специально про планшет напомнил? – ухмыльнулся Васька, вытаскивая из сумки запасной «кекс» с пулеметной лентой.
– А то! – фыркнул десантник. – Сразу спорить перестал. Или не согласен?
– Да согласен, чего… – тяжело вздохнул товарищ. – Только фашистов уж больно много, как бы не целая рота. Долго ли вдвоем продержимся?
– Вась, так долго и не нужно, только до подхода Локтева с парнями. Потом отступим, тут до болот не так далеко осталось, а туда фрицы не сунутся. Наверное.
И добавил, прекрасно помня, чем можно взбодрить товарища, настраивая того на нужный лад:
– Или ты того, Вась, забоялся? Так я и один могу, ты, главное, патроны оставь.
– Ох, набью я тебе когда-нибудь морду, – со зловещей мечтательностью в голосе засопел летун. – Вот верно говорю, так отметелю, что перед Иркой стыдно станет! Таких фонарей понавешаю! Неделю глядеть нормально не сможешь. А…
– Бэ, товарищ Василий. Во-первых, не набьешь, поскольку у нас с тобой подготовка по рукопашке несопоставимая, а во-вторых, хватит болтать. Они сейчас бэтээр вперед пустят, так что держи, ты ж давно с него стрельнуть хотел?
Мгновенно позабыв про обиду, Борисов с нескрываемым благоговением принял «бластеро-пистолет», при этом держа оружие так, словно оно было отлито из цельного хрусталя и могло разбиться. От волнения голос товарища едва ли не дрожал:
– Леш… может, ты того… сам?
– А ты с пулеметом управишься? – иронично хмыкнул десантник.
– Не, ну как… – стушевался пилот. – Ты показывал, но вообще-то не очень. Вот ежели из винтовки…
– С винтовками мы давно тему закрыли, – буркнул Леха. – Только автоматическое оружие, только хардкор! Короче, запоминай. Когда давишь на спуск, вот тут, сверху, разворачивается прицельное приспособление, видишь, вот оно? Красную точку наводишь на мишень и дотягиваешь крючок. Дальше выстрел. Если спуск не отпустил – серия выстрелов, но так не делай, батарею посадишь, лучше одиночными лупи. Вась, ты только броневик спали, остальное я сам сделаю.
– А целиться-то куда?
– Да в принципе неважно. Я мощность на максимум установил, главное попасть. Наводи прямо по центру, в мотор. Короче, на пару-тройку ладоней выше бампера, фрицам хватит. Как полыхнет, больше без крайней надобности не пуляй, мне без второго номера тяжело будет. Твое дело патроны подавать да за флангами приглядывать. Понятно?
– Так точно! – как и всегда в минуты крайней сосредоточенности, по-уставному ответил летун, не отводящий зачарованного взгляда от чудо-оружия.
Степанов невесело вздохнул. Пацан еще совсем. Вот только именно такие пацаны, закалившись в первых сражениях Великой войны, и брали в сорок пятом Берлин. Те, кто выжил, понятно…
– Леша, броневик выползает! Стрелять?
– Погоди пока, пусть подальше выпрется и дорогу загородит. Еще метров с десять примерно. Постарайся не промазать, хорошо?
– Да уж не промахнусь! – хриплым от волнения голосом ответил товарищ, старательно зажмуривая левый глаз и прицеливаясь правым. Никакого смысла в подобном не было, поскольку будущанская прицельная система больше всего напоминала привычный Алексею коллиматор, позволяющий наводить оружие, не закрывая второго глаза, но летун об этом, понятное дело, не знал. Справится, дело нехитрое.
Поймав в прицел жмущихся к бортам бронетранспортера фрицев, десантник плавно вытянул слабину спускового крючка, дожидаясь выстрела Борисова. Полугусеничный не то «Ганомаг», не то «Демаг» – Леха так и не научился их распознавать с передней проекции, не пересчитав количество опорных катков, – медленно выползал из-за поворота. Укрывавшийся за противопульным щитком пулеметчик ворочал стволом, нащупывая цель. Все, уже нащупал: вражеский пулемет замер, глядя в направлении Степанова.
И в этот миг сбоку негромко хлопнул будущанский короткоствол. За доли мгновения преодолевший неполную сотню метров болид вошел сантиметров на тридцать выше бампера – принявший к сведению короткий инструктаж Борисов аккуратно высчитал, сколько приблизительно составляют три ладони. Ослепительно полыхнув при встрече с бронезаслонкой, плазменный импульс сжег радиатор и расплавил блок цилиндров, так и не добравшись до топливного бака.
Но гитлеровцам не повезло. Как Леха и предполагал, от волнения товарищ не сразу отжал спуск. И ударивший в то же самое место второй выстрел, довершив разрушение двигателя, испарил полторы сотни литров бензина, вызвав детонацию паров. Шансов спастись у экипажа не было, равно как и у пулеметчика, так и не успевшего сделать ни единого выстрела. Бронетранспортер, переехав лежащий на шоссе труп, развернулся практически поперек дороги и замер, окутавшись клубами черного дыма, пронизанного огненными всполохами горящего топлива.
«Ага, все-таки «двести пятьдесят первый», – автоматически отметил Степанов, разглядев характерный вытянутый корпус, похожий одновременно и на колун, и на гроб.
Из распахнувшихся задних дверей вываливались в пыль обезумевшие от ужаса и боли горящие пехотинцы, тщетно пытающиеся сбить пламя. Помогать им никто не спешил, боясь попасть под пулеметный огонь, и Леха, поморщившись, прочертил дергающиеся в конвульсиях тела недлинной очередью. Патронов, конечно, жаль, но не изверг же он? И, не отпуская спускового крючка, отправил следом еще троих, искренне полагавших, что покрытые белорусской пылью куцые придорожные кустики достаточная защита от пуль. Остальные в героев играть не стали и драпанули, прикрываясь бортом горящего бэтээра, внутри которого уже начал рваться боекомплект. Первая… нет, даже не атака, а так, разведка боем, благополучно завершилась. Благополучно – для десантника с пилотом, понятно. А ждать следующей никто и не собирался.
– Утерлись, суки? Так вам и надо! – эмоционально сообщил Борисов, в крови которого бурлил выброшенный коротким боестолкновением адреналин, с нескрываемым сожалением возвращая товарищу плазменный пистолет. – Держи, Леш. Ничего, что я дважды пальнул?
– Наоборот, очень даже правильно сделал, красиво броневик сжег. Еще парочка, и медаль, считай, в кармане. Вот только касательно остального не обольщайся. Фрицы не идиоты, больше в лоб атаковать не станут, свяжут перестрелкой, лесом обойдут да отсекут от Михалыча. Уходить нужно, причем быстро.
– А как же товарищи осназовцы? – опешил летун.
Подумав при этом, что Леха, записавший на свой счет несколько подбитых танков, при таком раскладе тянет уже на полноценный орден. Как бы даже не на «Звездочку»…
– Товарищи осназовцы уж сами как-нибудь справятся, – пожал плечами Степанов, меняя опустевший патронный короб. – «Первый» – «Нулевому-раз». Отхожу в лес, иначе зажмут. Вы там скоро?
– «Нулевой», принял. Решение верное, отступай, свяжемся. Заняты пока. Конец связи.
– Связи конец, – буркнул Леха. – Все слышал, товарищ «Нулевой-два»? Хватай боеприпасы и отходи, прикрываю. Вон туда дуй. Вась, не спорь, не в бирюльки играем! – к месту припомнив слышанное от бабушки выражение, повысил голос десантник. – Выполнять!
– Есть, – подхватив трофейный автомат и брезентуху с запасными «кексами», Борисов отполз на пару метров и скрылся в придорожных кустах. Прячущиеся за корпусом горящего бронетранспортера и в придорожных зарослях гитлеровцы вяло постреливали, отвлекая внимание. Насчет последнего угадал: ожившая радиогарнитура сообщила раздраженным голосом старшего лейтенанта:
– «Нулевой», чего застрял?! Уходи немедленно, сканер засек множественные отметки в лесу, еще минуты три – и окружат. У тебя разрыв всего в полста метров. Вали оттуда, твою мать!
– Валю…
Подхватив пулемет, Леха съехал на пузе, оказываясь ниже уровня насыпи, и рванул следом за пилотом. Заметившие движение фрицы дружно долбанули вслед чуть ли не со всех стволов. С противным визгом взрезающие воздух над головой пули сбивали ветки и листву, с сухим стуком врезались, плюясь щепой, в стволы деревьев. Спецназовец прав, следовало вместе с Васькой драпать. Резко остановившись и присев на колено, Степанов ответил длинной, патронов на тридцать, очередью. Нормальные люди так, разумеется, не стреляют, поскольку эффективность практически нулевая, разве что случайно кого зацепит. Но, похоже, подействовало: видимо, преследователи оказались истинными поклонниками Голливуда и искренне верили в стрельбу а-ля Джонни Рэмбо.
«Ну и буй морской с вами», – злорадно подумал десантник, продолжив движение. – «И без того проблем хватает».
В этот момент что-то сильно ударило под лопатку, толкая вперед, и следом – в поясницу, заставляя упасть на колени. Если б на чистых рефлексах не выставил перед собой руки с пулеметом, так и пропахал бы мордой евро-азиатский континент, устеленный пожелтевшими сосновыми иголками. Став при этом похожим на Винни Пуха из старого советского мультика после падения в колючий куст: «ну, и рожа у тебя, Шарапов». А так ничего, только дыхалку сбил и поясница ноет, словно резиновым шлангом или омоновским «дубинатором» со всей дури огрели.