ьно вы нашумели. Плюс та зондеркоманда, что следом шла. Если бы не это, глядишь, и не было б ничего. А так – смотри, что выходит: эсэсовцы в оговоренное время не выходят на связь. В их штабе беспокоятся, но пока не так чтобы сильно. Ждут следующего сеанса. Контрольный срок проходит, но снова молчание. Вот уж тут их командир, этот самый штурмбанфюрер Рауш, однозначно объявляет тревогу. Поскольку маршрут движения примерно известен, высылает авиаразведку, у фашиста сейчас в воздухе превосходство, так что ни разу не проблема. В заданном районе пилот обнаруживает место их последнего боя и передает координаты…
– Погоди, Андрюх, – наморщив лоб, остановил младлея Степанов. – Нет, ты все грамотно и логично объясняешь, с этим не спорю. Вот только как пилот мог обнаружить то самое место? Там же лес! Хороший такой лес, густой, не хуже, чем здесь. Много ли с воздуха разглядишь?
– Мы там были, – спокойно объяснил Трофимов. – Сами все видели. Не знаю, что за боеприпасы такие у ваших отставших товарищей, но сейчас там вместо леса здоровенная проплешина, чуть не с футбольное поле, если не больше. Словно тяжелый артдивизион отстрелялся, причем несколькими залпами и все по одному месту. Мои ребята карабин притащили – не поверишь, его ударной волной вокруг дерева обвернуло, а приклад и цевье обуглились, но не сгорели! И половину деревьев в щепу разнесло или повалило.
– Поверю, – буркнул Алексей, припомнив тяжелые удары взрывов со стороны оставшихся за спиной космодесантников. – Ладно, принимается. Излагай дальше.
– А дальше – осталось просчитать примерный маршрут отхода. Поскольку все происходит в полосе начавшегося наступления, немцы понимают, что мы однозначно пойдем в сторону болот, – увлекшийся рассказом Трофимов впервые произнес «мы», подсознательно объединив обе группы в одну. – И ваш бой с пехотинцами это только подтверждает – всех вы в любом случае не перебили. Мы, пока следом шли, на несколько групп раненых наткнулись. Значит, уцелевшие вернулись к шоссе и доложили по радио о месте и времени боестолкновения. Поскольку взаимодействие у гитлеровцев налажено хорошо, эти данные тоже попадают к тому, кто руководит или координирует поиски. Не знаю, кто конкретно всем этим занимается, но поскольку к поискам подключилась Имперская служба безопасности, любой информации автоматически присваивается наивысший приоритет прохождения по линиям связи. И этот главный фашист, кем бы он ни оказался, анализирует сведения и приходит к выводу, что наиболее вероятный способ нашей эвакуации – воздухом. То бишь самолетом. Дальше понятно?
– В целом, – задумчиво пробормотал Степанов. – Останови, если что-то не то скажу: фрицы берут карту или склейку снимков аэрофотосъемки, прикидывают примерный радиус поисков, учитывая, что мы двигаемся пешком по пересеченной местности, а координаты последнего боя им теперь известны. Находят подходящие для посадки площадки, которых в этих местах никак не может быть много, поскольку болота кругом…
– …Исключают уже захваченные, расположенные вблизи дорог и населенных пунктов, заболоченные или всерьез поврежденные бомбами и снарядами в ходе наступления, – в тон ему продолжил диверсант. – Сколько осталось, так сказать, неучтенных? Даже не десятки, а считаные единицы. И на блокирование каждой хватит максимум взвода – примерно столько мы и насчитали.
– Дерьмово, – безапелляционно подытожил Степанов.
– Угу, – согласился осназовец. – И даже очень. Конечно, можно пойти к другой «точке», но и там, боюсь, будет то же самое. Мы между болотами почти семь часов топали – более чем достаточно, чтобы фашисты выслали в нужные квадраты поисковые команды, возможно, усиленные фельджандармами с собаками, а на всех дорогах в окружности возможного отхода – усилили патрули и расставили секреты. Только и это не все: мы уже пропустили сеанс связи с «Садовником». Да и с вашими людьми договаривались каждый третий нечетный час связываться – через двадцать минут контрольное время истечет. А выходить сейчас в эфир – то же самое, что подойти поближе к немцам и крикнуть: «Ау, вы не нас ищете?»
– Это уж точно, – согласился молчащий до того Батищев. – Так что делать планируем, товарищи?
С трудом подавив желание ответить фразой из старого советского кинофильма «что-что, сухари сушить», Леха потер лоб, озвучив другую, из не менее древнего анекдота:
– А хрен его знает, товарищ майор…
– Разведка!
– Извини, Михалыч, это я так думаю, вслух… короче, то, что фрицы кругом – нам не впервой. Хотя если с собаками – это больно, встанут на след – фиг оторвемся, спецсредств у нас, как я понимаю, нет. Но сейчас меня больше режим радиомолчания волнует. Если двинем ко второй «точке», Локтев нас в этих лесах точно не найдет, мы-то ребятам только сюда наводку давали, да и то с точностью плюс-минус валенок по карте. А до нее, насколько понял, километров с десять, если не больше, верно говорю, Андрюха?
– Примерно столько, – кивнул Трофимов. – И не по прямой. Уйдем отсюда – придется им новое направление указывать, а для этого нужно в эфир выходить… замкнутый круг.
– Короче, жопа… – подвел итог недолгой дискуссии десантник. – Причем сразу по всем пунктам…
– Леш, – неожиданно подала голос та, услышать которую ожидали меньше всего – Савушкина. – Помнишь, что нам Володя насчет связи говорил? Ну, когда радиогарнитуры раздавал и пользоваться ими учил?
– Ну, помню… вроде бы. – Алексей с удивлением взглянул на девушку. – Ирк, ты сейчас вообще о чем?
– Я особо не вслушивалась, просто, когда он объяснял, подумала, что это чем-то «свободные руки» для мобильника напоминает, только на лоб надевается, а не на ухо. Типа, беспроводное соединение. Он еще фразу такую произнес, насчет радиовидимости до полутора километров на ровной местности. Мол, при этом рации и без ретранслятора могут работать, главное, поближе друг к другу находиться. Понятия не имею, что такое эта самая радиовидимость, но мы-то свои гарнитуры сняли, – девушка продемонстрировала извлеченный из кармана разгрузки эластичный обруч. – Может, нужно их обратно надеть?..
Глава 13
До места, где Леха познакомил немецких пехотинцев с возможностями штурмовых гранат, космодесантники добрались только через несколько часов, сделав многокилометровый крюк. Пока осматривали сглаженный взрывами овраг и рукотворную поляну вокруг него, реконструируя события недавнего боя, сержант Берг принял неожиданное сообщение, переданное открытым текстом в коротковолновом диапазоне. Честно говоря, в первый момент Локтев не понял, что оно означает, хотя авторство никаких сомнений не вызывало.
«Полосатой майкой Дяди Васи» мог оказаться только Степанов – ни у кого другого в этом мире и времени бело-голубая тельняшка никаких ассоциаций не вызывала. Просто потому, что ничего подобного еще не существовало в природе: флотские «рябчики» были сине-белыми, а «крылатая пехота» образца сорок первого года пока не обзавелась своим легендарным символом. Да и позывные тоже были правильными. Насчет «немецкой горы» объяснил Йохан: до сего момента старший лейтенант даже понятия не имел, как переводится его фамилия.
Зато насчет остального пришлось поломать голову. В итоге совместными усилиями расшифровали, проложив по карте приблизительный маршрут. Через болота, понятно, но тут уж ничего не поделаешь: в радиограмме указывалось только примерное направление, а проход предстояло искать своими силами. Отправив ответ, двинулись. Но снова опоздали, выйдя на место очередного боестолкновения лишь спустя несколько часов. Судя по всему, уцелевшие гитлеровцы все-таки догнали десантника с товарищами, вынудив принять бой. Картина которого в голове у Локтева никак не складывалась. Вот реально вообще никак не складывалась.
Во-первых, под ногами обнаружилось слишком много стреляных гильз от советских пистолетов-пулеметов, которые тактический компьютер, обработав изображения, однозначно опознал как патрон 7,62х25 мм ТТ. Оружия под подобный боеприпас ни у Степанова, ни у остальных просто не было. Вражеского же настрела обнаружилось на удивление мало: создавалось впечатление, что фрицы просто не успели всерьез повоевать, получив неожиданный удар с тыла. Даже пулеметчик сделал не больше двух десятков выстрелов, прежде чем его вместе со вторым номером накрыло взрывом метко брошенной гранаты.
Во-вторых, нескольких гитлеровцев уничтожили при помощи холодного оружия. Десантник неплохо владел штыком… но и не настолько, чтобы одновременно зарезать троих пехотинцев, находящихся в нескольких метрах друг от друга. Притом что весь бой вряд ли занял более минуты. Нереально. Степанов – отличный боец, но вездесущим он быть не умеет. Да и смысл работать штыком, если имеешь плазменное оружие?
Вывод? Простой: вмешалась некая третья сила. Прекрасно подготовленная и вооруженная советским автоматическим оружием, гранатами и боевыми ножами. Ударили с тыла, в считаные секунды перемножив на ноль солдат противника. Весьма профессионально перемножив. После чего ушли вместе со Степановым и остальными. Заодно «затрофеив», как выражался Леха, практически все боеприпасы и гранаты.
Но обнаружилось и еще кое-что.
– Командир, давай сюда, – раздался в наушнике голос сержанта Родимова.
– Сбрось картинку, – автоматически ответил Владимир, рассматривая выпотрошенный ранец одного из немцев. Похоже, десантник брал не только патроны, но и продукты – или что там еще могло его заинтересовать в личных вещах поверженного врага? Странно, пищевых рационов должно хватить еще на неделю. Значит, не для себя запасался? А для кого?
– Лучше сам посмотри. – Сержант был, как никогда, серьезен. – Тут раненого перевязывали, вроде бы только одного.
– Иду.
Спустившись в неглубокий овражек, старший лейтенант кивнул товарищу:
– Что у тебя?
Михаил указал на окровавленную обертку перевязочного пакета советского образца. Видимо, делавший перевязку человек торопился и испачкался в крови. Что косвенно указывало на тяжесть ранения.
– На земле еще кровь есть, довольно много. Кого-то из наших всерьез зацепило. Кровь, кстати, давно свернулась, так что мы опоздали часов на несколько.