Ознакомившись с результатами опроса свидетелей и побеседовав с некоторыми из них лично, Ланге окончательно утвердился в мысли, что нужно немедленно связываться с вышестоящим начальством: дело принимало вовсе уж серьезный оборот. Поскольку гибель Гудериана, очень на то похоже, оказалась не более чем нелепой случайностью, а НАСТОЯЩЕЙ целью диверсионной группы было именно освобождение тех самых пленных, привезенных в расположение накануне вечером! Scheiße, да что ж это за пленные-то такие, что ради них походя убивают целого командующего Panzergruppe?! Впрочем, на этом странности не заканчивались. И их, этих самых странностей, оказалось столько, что абверовцу пришлось достать из полевой сумки запасной блокнот.
Итак, находящаяся на улице охрана в один голос утверждала, что не видела и не слышала ничего странного – ровно до того момента, как внешняя стена строения вдруг не… исчезла. Ага, именно так: просто взяла – и исчезла, словно ее и вовсе не было! Буквально растворилась в воздухе вместе с окнами, резными ставнями и занавесками. И следом за этим изнутри начали стрелять. Из обычного оружия: свидетели заявляли – тоже в один голос, – что огонь велся из немецкого автомата и карабина. И это наводило на мысль, что большевиков внутри находилось только двое. Или все же трое, поскольку третий пленный мог оказаться раненым, и не был способен держать оружие.
Вести массированный ответный огонь опасались, боясь зацепить генерал-полковника и других офицеров – в тот момент еще никто не допускал мысли, что все они мертвы. Попытка договориться ни к чему не привела, хоть один из русских и владел языком. Посланный в качестве парламентера гауптман отвлекал противника, пока его бойцы скрытно подбирались к окнам, намереваясь внезапно атаковать противника с фланга. Но попытка не удалась, большевики раскусили замысел и снова ответили пулями. Тогда было решено задействовать бронетранспортер, пара Maschinengewehr 34 [16] которого могла легко подавить любое сопротивление, хоть пулеметчики и получили строжайший приказ не стрелять, пока не убедятся в безопасности Гудериана. Решение, с точки зрения Ланге, оказалось абсолютно верным: автоматные пули броне не-опасны, а карабин просто не успел бы выстрелить больше двух-трех раз, после чего его хозяина просто превратили бы в решето.
Но в этот момент и появляются диверсанты, незаметно подобравшиеся к зданию – насколько понял Ланге, до этого момента их никто не видел. Первым делом они сжигают бэтээр и освобождают своих камрадов. И благополучно уходят, взорвав еще одну бронемашину и перебив отделение солдат, попытавшихся задержать их на заднем дворе. На самом деле Рудольф всерьез подозревал, что столкнулись с ними большевики абсолютно случайно и никто их, собственно, задерживать не собирался, но промолчал. В конце концов, это не его дело, бойцы в любом случае погибли героями, как истинные солдаты фюрера, и заслужили свою долю почета, пусть и посмертно.
Гораздо больше его заинтересовали результаты осмотра тел и сгоревших бронемашин. Что касается погибших, тут, вне всякого сомнения, снова поработало неведомое оружие. Особенно впечатлил Рудольфа труп фельдфебеля, которому «трассер» угодил точно в висящий поперек груди автомат. В результате чего от оружия остался лишь оплавленный, в уродливых буграх застывшей стали ствол да пистолетная рукоятка с огрызком приклада, все остальное просто испарилось. Вместе с доброй третью грудной клетки, отчего убитый выглядел весьма… тяжело. Остальных погибших так не изуродовало – просто уже знакомое опаленное входное отверстие на груди и выходное на спине. В точности, как у застреленного на опушке унтер-офицера…
Обеим бронемашинам тоже неслабо досталось, особенно той, что подбили возле внезапно «пропавшей» стены дома, который от этого и загорелся – версию «сами большевики подожгли» Ланге даже не рассматривал, поскольку полная чушь. Вот только делать им больше нечего было! Да и по времени никак не сходится, счет шел буквально на секунды. Абверовцу хватило поверхностного осмотра, чтобы понять, что здесь поработало какое-то совсем иное оружие, нежели то, что жгло танки и бензовозы. От почти десятитонного полугусеничного Sd. Kfz. 251 осталась лишь передняя часть с двигателем и огрызком броневого корпуса. Все остальное просто исчезло («или испарилось», – уже безо всякого удивления автоматически отметил майор) или расплескалось уродливыми потеками и кляксами расплавленного и застывшего металла. Но самым потрясающим оказалась почва вокруг взорванного БТР: некая неведомая сила – точнее, поистине чудовищная температура – выжгла в земле неглубокую овальную воронку с хрустящими под ногами остекленевшими стенками.
Со вторым броневиком оказалось проще: машину разворотило сильнейшим внутренним взрывом, хоть в десантном отделении и не имелось ничего, даже отдаленно напоминающего боекомплект подобной мощности. Ну, не патроны же к пулемету рванули с такой силой, что несчастный бэтээр буквально вывернуло наизнанку, разбросав искореженные обломки по окружающим кустам? На всякий случай майор выяснил, не могли ли оказаться внутри какие-нибудь артиллерийские боеприпасы, тут же получив однозначный ответ – разумеется, нет. Просто самый обычный БТР за бортовым номером 179, приписанный к штату Panzer-Abteilung в качестве линейного транспортного средства пехоты…
И все это крайне не понравилось старшему следователю абверкоманды-3 «Mitte» майору Рудольфу Ланге. Поскольку по всему выходило, что неведомые диверсанты вооружены не только стреляющим «бесшумными трассерами» оружием, но и чем-то гораздо, гораздо более мощным…
– Разрешите, господин майор?
Отвлекшись от размышлений, Ланге поднял гудящую голову. Кого еще принесло? Вроде бы однозначно распорядился его не беспокоить: прежде чем связываться с начальством и требовать подмогу, нужно хотя бы вкратце оформить все, что удалось узнать, на бумаге. Пока именно «вкратце», поскольку полный рапорт может занять не один десяток страниц, не считая множества фотографий – над этим уже работали помощники, тщательно фиксируя на пленке все обнаруженные в ходе расследования странности. На пороге стоял, изо всех сил тянясь по стойке «смирно», незнакомый капитан. По крайней мере, сегодня Рудольф его еще не видел, хоть, казалось, переговорил со всеми местными офицерами. Из числа уцелевших, разумеется.
– Я ведь распорядился мне не мешать, – досадливо буркнул абверовец. – Кто вы еще такой? Представьтесь?
– Гауптман Леман, герр майор, начальник ремонтной службы батальона, – четко доложился тот.
– Чего вы хотите, гауптман? Это настолько важно, чтобы отвлекать меня от важных дел? – Рудольф автоматически перевернул наполовину исписанный лист, прикрыв им стопку других.
– Полагаю, именно так, герр майор.
– Тогда излагайте, только коротко и по существу. У меня и на самом деле совершенно нет времени.
– Разрешите?
Ланге коротко кивнул, все еще недовольно хмурясь.
– Просто взгляните на это, – сделав несколько четких, будто на плацу, шагов, тот подошел к столу и выложил перед майором непонятную плоскую штуковину, тускло отблескивавшую стеклянной поверхностью. Размером оная штуковина была сантиметров пятнадцати в длину и семи – в ширину.
Несмотря на то, что внешний вид непонятного предмета ровным счетом ни о чем ему не говорил и ни с чем знакомым не ассоциировался, Рудольф сразу понял, ЧТО это такое.
– Откуда у вас… этот предмет? – внезапно охрипшим голосом осведомился он, жадно вглядываясь в угольно-черную поверхность.
– Я изъял его у русской пленной, вы ведь, полагаю, уже знаете, о ком я говорю?
– Присядьте, гауптман. И рассказывайте. Пока кратко, исключительно факты. Я слушаю.
– Безусловно, господин майор! – Леман пододвинул к столу табурет, скромно опустившись на самый краешек сиденья. – Поверьте, мне есть о чем рассказать! Надеюсь, ваша служба в должной мере оценит мое рвение? Я серьезно рисковал жизнью, спасая этот прибор! Героически погибший сегодня господин майор Нойманн, как мне кажется, не в полной мере осознал всей важности данной находки.
«Врет, скотина, – равнодушно подумал абверовец. – Совершенно не умеет контролировать мимические мышцы и интонации. Еще и Отто приплел, болван! Впрочем, это не имеет ни малейшего значения; сейчас главное – выяснить все возможные подробности. А пообещать можно что угодно, хоть фельдмаршальский жезл и Рыцарский крест с мечами».
– Разумеется. Моя служба ни в коем случае не оставит без внимания ваш смелый поступок, герр гауптман. И довольно болтать попусту! Рассказывайте, наконец…
Глава 7
Хоть глазочком заглянуть бы,
Заглянуть в грядущий век…
До брошенного хутора, спасибо виртуальной карте, добрались быстро, как по ниточке пройдя по самой кромке болота – как говорится, даже ног не замочили. Последнее, понятное дело, имело значение исключительно для Лехи со товарищи: космодесантникам в их бронекомплектах было все равно, хоть по пояс в воде идти, хоть по грудь или шею. Степанов, к слову, так и не понял, чем они отличаются – или как раз не отличаются? – от скафандров, но вопросов задавать не стал – проблем и без того хватало.
Сдуру вперед не полезли, хоть датчики спецназовцев и показывали, что в крошечном поселении, насчитывающем всего три подворья, не отмечается никакой биологической активности, – выслали разведку. Пока дожидались возвращения бойцов, осмотрелись. За прошедшие годы хутор полностью пришел в упадок – из трех построек более-менее уцелела лишь одна, остальные стояли с провалившимися крышами; из оконных проемов, давным-давно лишившихся не только стекол, но и рам, торчали ветви раскидистых кустов и деревьев, некоторые из которых уже вымахали выше просевших, вросших в землю прогнивших стен. Немногочисленные хозпостройки выглядели еще печальнее, живо напоминая Алексею виденные в Интернете картины выселенных деревень Чернобыльской зоны, попавших под выброс радиации: прогнившие рухнувшие перекрытия, почерневшие от дождей замшелые бревенчатые стены, обильно затянувшая развалины густая растительность. Хорошо, хоть никаких кровожадных мутантов тут не предвидится, словно в той популярной компьютерной игруле, которой он увлекался на первых курсах института. Хотя, учитывая их нынешнее вооружение, и это особых проблем бы не доставило, ага…